Николай Стариков - Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948

• Название: Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948
• Автор: Николай Стариков
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-106691-8

Сталин, без сомнения, стоит в ряду величайших исторических фигур. Однако, несмотря на непреходящий интерес исследователей, в биографии его остались периоды, мало известные читателю. Прежде всего – послевоенный. По масштабу задач он вполне сравним с индустриализацией и едва ли менее драматичен. А по масштабу политических решений – превосходит все предшествующие, так как отныне СССР являлся сверхдержавой и за действиями Сталина следил весь мир. Его поражали сталинское «экономическое чудо» и сталинская денежная реформа, сталинские высотки и Сталинская премия. Не менее загадочными выглядели его политические шаги. Почему Сталин вывел войска из Ирана и не высадился в Японии? Как он действовал в ходе берлинского кризиса? Из-за чего поссорился с Тито и зачем «подарил» Польше Рокоссовского? Каковы настоящие причины «дела авиаторов» и как родились современная авиация и ракетостроение? Как вождь общался с деятелями культуры и почему его обожал Борис Пастернак? Об этом и многом другом – в книге историка-публициста, общественного деятеля Николая Старикова.

---

«Сталин. Достаточно имеется пленных. У нас пленные работают на угле, без них было бы очень трудно. Мы восстанавливаем наши угольные районы и используем пленных для этой цели. 400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии, они даже не разоружены, и неизвестно, чего они ждут. Вот вам рабочая сила.

Черчилль. Я не знал, что они не разоружены. Во всяком случае, наше намерение заключается в том, чтобы разоружить их. Я не знаю точно, каково там положение, но этот вопрос был урегулирован верховной ставкой союзных экспедиционных сил. Во всяком случае, я наведу справки»[90].

Далее советская делегация передала президенту США и премьер-министру Англии меморандум относительно помех, которые чинятся в Австрии и Германии в отношении возвращения советских граждан на Родину. И документы по тем самым до сих пор не разоруженным немецким военным. Оказавшемуся в щекотливом положении Черчиллю ответить было нечего…

«Черчилль. Но я могу дать заверение, что нашим намерением является разоружить эти войска.

Сталин. Я не сомневаюсь. (Смех в зале заседаний.)

Черчилль. Мы не держим их в резерве, чтобы потом вдруг выпустить их из рукава. Я тотчас же потребую доклада по этому поводу»[91].

Конечно же, факты сознательного сохранения англичанами немецких дивизий в боеспособном состоянии не были случайностью и исключением. Сегодняшнюю бациллу украинского национализма, бандеровщины после войны тоже заботливо сохранила Великобритания с помощью Канады. СССР пытался помешать, и на конференции советская делегация даже сделала сообщение о лагере советских военнопленных в Италии (лагерь № 5 в районе города Чельзинатика), где содержались только украинцы.

Англичане заявляли, что там сидят всего 150 человек, когда же советский представитель посетил лагерь, то обнаружил 10 тысяч человек, из которых английское командование уже сформировало целую дивизию. Офицеры были из бывших петлюровцев, которые служили на командных постах в германской армии. При появлении советского офицера 625 человек изъявили желание вернуться на родину. Черчилль, как всегда, сослался на незнание ситуации и взял паузу. На следующем заседании он был вынужден признать эти факты, заявив, что «эти 10 тысяч человек сдались нам почти как целая воинская единица, и мы сохранили ее в таком виде, под руководством ее собственных командиров, исключительно по административным соображениям»[92].

Не менее жесткая дискуссия развернулась вокруг репараций. Для СССР, чья экономика была тотально разрушена агрессией Гитлера и его союзников, вопрос компенсации за уничтоженное имущество был более чем актуальным. «Союзники» же и здесь пытались не допустить усиления Советского Союза.

Тему репараций открыл Сталин. Со свойственным ему юмором он начал издалека и даже не с Германии, а с вопроса о том, «кто же нашел итальянские колонии».

– Я могу на это ответить, – сказал Черчилль. – Постоянными усилиями, большими потерями и исключительными победами британская армия одна завоевала эти колонии.

– А Берлин взяла Красная Армия, – сказал Сталин, снова вызвав смех в аудитории[93].

Понимая, что глава СССР намерен требовать репарации с Италии, которая находилась под англосаксонским контролем, Трумэн немедленно заявил, что США и Британия выделили ей кредит в $500 млн и готовятся дать еще столько же. Но эти средства предназначены «для восстановления ее экономического положения» и не могут быть выплачены в качестве репараций. По сути, речь шла о том, что Советскому Союзу рассчитывать не на что.

На это Сталин вполне резонно возразил: «Можно было бы согласиться насчет того, чтобы с Австрии репараций не брать, поскольку Австрия не представляла собой самостоятельного государства. Но нашему советскому народу очень трудно понять отсутствие всяких репараций с Италии, которая представляла самостоятельное государство и войска которой дошли до Волги и принимали участие в разорении нашей страны. У Австрии не было своих вооруженных сил, можно не брать с нее репараций, у Италии были свои вооруженные силы, и она должна платить репарации»[94]. Поскольку союзники твердо настаивали на том, что их кредиты для этой цели использовать нельзя, Сталин добился поставок оборудования с военных заводов.

Самая большая битва развернулась вокруг репараций с Германии. В ходе их обсуждения Сталин прямо обвинил союзников в нечестной игре: «Несколько отклоняясь от главной темы, я хочу сказать о тех изъятиях, которые англичане произвели в русской зоне оккупации до занятия ее советскими войсками. Речь идет о вывозе товаров и оборудования. Кроме того, имеется записка от советского военного командования о том, что американские власти угнали 11 тысяч вагонов с той же территории. Как быть с этим имуществом, я не знаю. Вернут ли это имущество русским или компенсируют его каким-либо другим образом? Во всяком случае, американцы и англичане не только из своих зон вывозят оборудование, но вывезли его и из русской зоны, а мы из ваших зон не угнали ни одного вагона и не взяли никакого оборудования с заводов. Американцы обещали не вывозить, но вывезли»[95].

В ходе обсуждения состоялся любопытный диалог. Уточняя детали соглашения, британский министр Бевин сказал: «Ясно, что активы, принадлежащие Великобритании и США в этой зоне, не будут затронуты». На что Сталин согласился, опять вызвав всеобщий смех: «Конечно. Мы с Великобританией и США не воюем»[96].

Главной задачей Вашингтона и Лондона было присвоить золотой запас Германии, попавший в их руки. Поэтому, когда Сталин заявил, что «Советское правительство не имеет претензий на золото, захваченное союзными войсками в Германии», позиция «союзников» по репарациям заметно смягчилась. Англосаксы согласились оставить Сталину все, что находится на территории, куда вошла Красная Армия, и передать «10–15 %» германского оборудования из западных зон оккупации. Причем за это оборудование СССР должен был осуществить поставки различных материалов, нефти и т. п. на соответствующую сумму! А это уже скорее бартер, чем репарации…

Следует признать, что по вопросу репараций Сталин получил значительно меньше, нежели рассчитывал. Почему? Потому, что этот вопрос обсуждался ПОСЛЕ сообщения Трумэна о наличии у США атомного оружия. Думаю, эти два факта несложно увязать друг с другом…

Одним из самых драматических эпизодов Потсдамской конференции стало сообщение Трумэна Сталину о наличии у США атомного оружия. Президент США долго думал, как это лучше сделать, и даже советовался по этому поводу с Черчиллем. В итоге вечером 24 июля 1945 года Трумэн как бы невзначай сказал Сталину, что Штаты создали новое оружие необыкновенной разрушительной силы. Советский лидер остался совершенно спокойным, не выразив никаких эмоций. Трумэн и Черчилль сделали вывод, что Сталин не понял, о чем речь. На самом деле он все понял, просто не подал виду.

Вернувшись с заседания, Сталин рассказал В. М. Молотову о состоявшемся разговоре с Трумэном. Молотов тут же сказал:

– Цену себе набивают.

На что Сталин усмехнулся:

– Пусть набивают. Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы[97].

5 августа 1945 года Сталин отправился на поезде в Москву. На следующий день США сбросили атомную бомбу на Хиросиму.

Помимо заседаний, сложная дипломатическая игра шла в кулуарах. Лидеры и члены делегаций общались на приемах, ходили друг к другу в гости. С этой не менее важной частью дипломатической работы связано несколько занимательных историй. Одну из них рассказал маршал Г. К. Жуков. Во время приема первым слово взял президент США и поднял тост за Верховного главнокомандующего Вооруженными Силами Советского Союза И. В. Сталина. Тот в ответ предложил тост за У. Черчилля.

«Совершенно неожиданно У. Черчилль предложил тост за меня. Мне ничего не оставалось, как предложить свой ответный тост. Благодаря У. Черчилля за проявленную ко мне любезность, я машинально назвал его “товарищ”. Тут же заметил недоуменный взгляд В. М. Молотова и несколько смутился. Импровизируя, я предложил тост за «товарищей по оружию», наших союзников в этой войне – солдат, офицеров и генералов армий антифашистской коалиции, которые так блестяще закончили разгром фашистской Германии. Тут уж я не ошибся. На другой день, когда я был у И. В. Сталина, он и все присутствовавшие смеялись над тем, как быстро я приобрел “товарища” в лице У. Черчилля»[98].

Поскольку Черчилль проиграл выборы, то в разгар конференции он ее покинул, уступив место лидеру победивших лейбористов. Сразу скажем, что на позиции Великобритании это никак не сказалось. Когда же Черчилль уезжал, Сталин дал для него прощальный концерт с участием лучших советских артистов.

Отношения между союзниками становились все более жесткими. Вашингтон и Лондон постепенно возвращали мир к довоенной ситуации, когда основой их политики была старая «добрая» русофобия, которая на этот раз была завернута в антисоветскую обертку. Потсдамская конференция станет последним мероприятием, в котором главы трех стран лицом к лицу обсудят вопросы мировой политики. Но тогда этого не знал никто.