Мэтт Хейг - Последнее семейство в Англии

• Название: Последнее семейство в Англии
• Автор: Мэтт Хейг
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-907056-32-9

У каждого члена «Последнего семейства в Англии» есть секреты, но только один из них намерен все разнюхать. Навострив уши, он пытается угадать, какая из тайн забудется, если сидеть тихо, а какая разрушит его единственную семью. Мэтт Хейг – одна из ключевых фигур современной британской литературы. Газета The Guardian назвала его сказку «Мальчик по имени Рождество» современной классикой, кинокомпания Studio Canal немедленно купила права на экранизацию. Автобиографический нон-фикшн Мэтта Хейга занимает первые строки в списках бестселлеров, а художественные романы «Семья Рэдли» и «Люди и я» удостоены престижных наград. В книге присутствует нецензурная брань!

---

Если мы поддадимся инстинктам и забудем о тех, кто заботится о нас, мы никогда не воссоединимся с нашими Семьями после смерти. Поэтому мы должны постоянно помнить высшую истину: разувериться в людях означает разувериться в самих себе.

сад

Я был в саду с Адамом.

Лежал на боку, в траве, нежась на солнце под теплым ветерком. Приложив ухо к земле, я мог слышать нежный пульс земли глубоко внизу. Та-дам. Та-дам. Та-дам.

Адам не слышал звуков земли. Он вовсю сражался с розовым кустом. И, хоть он и был вооружен железными ножницами, розовый куст явно побеждал.

– Ах. Дрянь. Боже. Ах. Черт. Подери, – сказал он, когда колючие стебли предприняли необходимые защитные меры. В конце концов, хотя несколько щелчков ножницами были успешными, он отступил и признал поражение.

– Не знаю, малыш, не знаю, – сказал он мне, отирая бровь тыльной стороной руки в перчатке. Бросив быстрый косой взгляд на солнце, он отвернулся, наклонился и занялся более нежными отростками.

Щелк, щелк, щелк.

Старался, чтобы Природа знала свое место.

приношение

Позже, когда спустились сумерки, Адам повел меня на вечернюю прогулку.

В парке было много людей-подростков, которые сидели на стене. Они делали это каждую неделю, просто приходили и сидели.

Адам старался к ним не приближаться. Он знал некоторых по школе и, думаю, предпочитал оставаться неузнанным. Так что он держался другой стороны парка, искал палочки.

Я увидел одну прежде него, подходящей длины, и носом привлек внимание. Он слабо улыбнулся и, погладив мою шею, подобрал палку.

– Хорошо, Принц, хорошо.

После пары ложных бросков он завел руку за плечо и кинул палку. Я побежал, быстро, пока она летела по воздуху прямо в небо. Я бежал и смотрел на нее, не спуская глаз, даже когда цветы били меня в грудь, смотрел, ждал, когда она достигнет высшей точки, помедлит, не двигаясь, прежде чем вернуться вниз – быстро, еще быстрее – пока не упадет на землю передо мной, неловко подпрыгнув. Не успев замереть, палка оказалась у меня в зубах, и я побежал к Адаму, торжествуя.

Потом мы повторили ритуал еще два раза. Бросок. Лови. Принеси. Бросок. Лови. Принеси. Мы оба в равной степени наслаждались этим. Для меня главное было приносить, я чувствовал удовлетворение, возвращая вещи обратно. Чтобы начать сначала. Закономерность. Повторение. Для Адама, правда, главным был сам бросок. Отпускание.

Посреди четвертого захода, когда палка упала, кто-то закричал. Сперва я не расслышал слов, и Адам тоже, и мы подошли поближе к стене парка.

Увидев, что мы приближаемся, один из подростков, мальчик, встал.

– Прости, – сказал Адам. – Я не расслышал. Как ты меня только что назвал?

– Задрот. Я назвал тебя задротом, – и затем, бросив скорый, воодушевляющий взгляд на одного из друзей, он добавил: – Сэр.

Подростки засмеялись, их головы теперь склонились к земле.

– Очень смешно. Я удивлен, что консультант по профориентации не посоветовал тебе стать юмористом.

– Не важно, – мальчик глубоко затянулся сигаретой. – Но вот в чем дело, я теперь не в школе, так что не обязан терпеть все твое дерьмо.

– Да, уверен, для тебя это большое облегчение.

– Отъебись, сэр.

Он плюнул, помечая свою территорию.

Я подошел и понюхал его. От него пахло поврежденной кожей. Он был ранен под одеждой.

– О, глянь, он натравил на тебя своего пса, – сказал другой мальчик, прикрыв рот рукой.

Я зарычал.

– Ой, сейчас обделаюсь. На помощь! На помощь!

Снова смех.

– Иди сюда, Принц.

Я вернулся к Адаму по команде. Он взял меня за ошейник и пристегнул к поводку, прежде чем выйти из парка. Когда мы начали переходить дорогу, я что-то учуял позади.

Я обернулся и увидел бутылку, летящую по воздуху. Она разбилась у моих лап, разбросав в разные стороны тысячи невосстановимых осколков. Адам испуганно подпрыгнул.

И снова подростки рассмеялись.

– Задрот! – Закричал парень в последний раз, прежде чем мы повернули за угол.

– Все хорошо, мальчик, – уверил меня Адам. – Все хорошо.

порошок

Хэл сыпал белый порошок в стакан и заливал водой. Вот уже несколько дней он был в пижаме.

– Мама еще в больнице, – сказал он Адаму, хотя его не спрашивали.

– О, – ответил Адам. – А Лотти?

– Да, она вернулась. Мама Сары ее привезла. Она наверху.

Адам начал рассказывать Хэлу о брошенной бутылке, но не успел закончить, как Хэл согнулся, хватаясь за живот. Затем он повернулся и быстро побежал в ванную. Неприятные запахи остались.

Адам пошел смотреть телевизор.

Я последовал за ним, и, поскольку Кейт еще не вернулась, свернулся калачиком возле него на софе.

Он гладил меня по голове, переключая каналы, и не задержался на собаках, играющих на пианино, и танцующих кошках.

Хэл вернулся из туалета, все еще держась за живот.

– Как ты? – Спросил его Адам.

– Все так же.

– О боже.

Шарлотта спускалась по лестнице. Она оставила открытой дверь своей спальни, чтобы музыка просочилась на первый этаж. Адам и Хэл ничего не сказали, когда она вошла. У Шарлотты, похоже, был новый образ.

– Все хорошо, засранец? – обратилась она к брату.

– Не говори так, – отозвался Адам.

– Почему? Это ведь правда?

– У него понос. Он плохо себя чувствует. А что у тебя с лицом? Ты похожа на Смерть.

– Это макияж.

– Не волнуйся, папа, – сказал Хэл в притворном ободрении, все еще держась одной рукой за живот. – Ей тринадцать. Она растеряна и сбита с толку. Ей нужно экспериментировать с разными образами. На прошлой неделе Бритни, на этой – Мэрилин Мэнсон. Мы должны постараться и быть рядом… – Он схватился за живот и издал звук, который означал, что ему больно.

– Отвянь, засранец, – и прежде чем Адам успел отчитать ее, она уже вернулась наверх.

беспорядок

Когда Кейт вернулась домой, Адам спросил, как ее отец. Она не ответила, по крайней мере, не прямо.

– Кто оставил это там? – спросила она.

– Что?

– Собачий поводок. Почему его не убрали?

– Я собирался. Меня осыпали оскорблениями дети в парке. Я преподавал у них…

Кейт прошла дальше, в кухню.

– О, Адам, взгляни на этот беспорядок.

– Любимая, прости. Ну же, сядь. Ты выглядишь усталой.

Я подошел понюхать ее, и все было так же, как часто бывало по вечерам. Больничные запахи. Дедушка Билл. Должно быть, она держала его за руку, заметил я, обнюхивая ее. И должно быть, она держала его долго, потому что запах был сильнее, чем прошлым вечером, когда они навещали его все вместе.

Кейт взглянула вниз, когда я нюхал ее, и мягко улыбнулась. Той улыбкой, что берегла для меня.

– Здравствуй, Принц.

всюду

Позже, когда меня закрыли, вернулась Лапсанг. Ее не было два дня, и я начал ощущать ее отсутствие. Конечно, она уходила и прежде, много раз, по правде говоря, она отсутствовала больше, чем была дома. Но все равно, после неловкого начала наши отношения наконец расцвели, и когда ее не было вечерами, мне не хватало собеседника.

И когда она царственно проскользнула сквозь кошачью дверцу, мое сердце забилось.

– Где ты была? – спросил я ее. Мой тон был любопытствующий, а не сердитый.

– Всюду, – проурчала она. – Всюду.

– Думаю, Семье тебя не хватало.

Она оглядела меня тяжелым скептичным взглядом.

– Думаю, ты обнаружишь, что Семья даже не заметила.

– Будь уверена: они скучали.

– Что ж, дорогой, им придется скучать по мне еще, ведь я вернулась ненадолго.

– Но…

– Вообще-то, я подумываю вовсе уйти.

– Ты не серьезно.

– Боюсь, что серьезно, сладкий, – она лизнула свою лапу. – Тебе никогда не хотелось уйти? – спросила она, потянувшись в корзинке.

– Не понял?

– Тебе порой не хотелось просто уйти, убежать, начать все заново?

– Нет. Должен признать, что нет.

– О, а мне да. Вообрази, какая это свобода. Представь, дорогой. Ходить от дома к дому, создавая новые характеры, новые имена, и получая неиссякаемый запас молока.

– Но ты бы не смогла, верно? Ты бы не смогла оставить Семью навсегда?

– А почему бы и нет?

– Ты бы скучала по всем.

– О, нет. Видишь ли, тут ты ошибаешься. Я бы вовсе не скучала по ним. Ни капельки. Я бы просто думала обо всех новых коленках, на которых я могла бы лежать.

Я вздохнул.

– Думаю, ты отрицаешь.

– Отрицаю? – промяукала она недоверчиво.

– Угу. Я тебя видел. Я видел, как ты крутишься возле Шарлотты. Ты ее очень любишь.

Ее голова втянулась в шею.

– У нее самые теплые коленки в доме.

– И это все? Просто теплые коленки?

– Да, Принц. Боюсь, что так. Это все, что она для меня значит.

– Я не верю.

Ее голос изменился.

– Что ж, поверь. Если слишком привязываешься к людям, это только вредит. – Хотя у нее была склонность преувеличивать, я не мог не заметить убежденности в ее взгляде.