Джон Лайдон - Rotten. Вход воспрещен. Культовая биография фронтмена Sex Pistols Джонни Лайдона

• Название: Rotten. Вход воспрещен. Культовая биография фронтмена Sex Pistols Джонни Лайдона
• Автор: Джон Лайдон
• Жанр: Зарубежная публицистика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-105300-0

Сумасшедшая, веселая, протестная, агрессивная автобиография отца британского панка Джонни Лайдона. Солист легендарной панк-группы Sex Pistols, более известный как Роттен, рассказывает полную историю своей жизни, начиная с неблагополучного детства и заканчивая годами рассвета в статусе настоящей иконы панка и культового явления в музыке, культуре и моде. Почему Роттен ненавидел Нэнси Спанжен, презирал Вивьен Вествуд, а к Сиду Вишесу относился как к ребенку? Чего Sex Pistols стоило постоянно играть с огнем и ходить по самой грани допустимого, оставаясь в топе рейтингов и под прицелом вездесущих медиа? Обо всем этом в первой автобиографии легенды.

---

БИЛЛИ АЙДОЛ: Моя мама родом из Корка, как и мама Джона. Когда я был маленьким мальчиком, мы ездили в Ирландию как минимум раз в год, чтобы повидаться с ее семьей. Они называли меня британским ребенком, потому что у меня был английский акцент. Везде, где я появлялся с этим акцентом, на меня смотрели как на инопланетянина. Когда мама натыкалась по телевизору на передачу об Ирландии, она причитала: «Ненавижу британцев!»

ДЖОН: Теперь вы понимаете, почему мои отец и мать не могли жить в Ирландии. Мы уезжали туда на шесть недель летом, затем возвращались в Британию, где «ничего не клеилось». Если бы сегодня я приехал на ферму своего дяди в Ирландии, то нашел бы лодку с дырами на прежнем месте, а дурацкая лошадь по-прежнему жевала бы дурацкую траву. Лошадь эта как будто была нарисована на открытке. Она никогда не двигалась. Как можно ощущать чувство принадлежности к тому, что никогда не меняется? У чего в буквальном смысле нет будущего.

Глава 3 Джон Грэй, друг детства

ДЖОН ГРЭЙ, ШКОЛЬНЫЕ ДНИ, СЕВЕРНЫЙ ЛОНДОН: Что касается стиля, Лайдоны копировали друг друга, но это было нормально. Когда Джон и я познакомились, мы ходили в одну и ту же католическую школу имени Уильяма Йоркского, которая тогда объединилась с колледжем Алоисиус в Гиффорде. Она располагалась в Ислингтоне, недалеко от тюрьмы Пентонвилль. Сегодня это большая промышленная зона.

Забавно, но Джон вернулся на репетиции с Public Image Ltd в Брэвери Роуд. Насколько же ироничен тот факт, что школа, которую так ненавидел Джон, теперь была репетиционной базой самых разных групп, готовившихся к гастролям!

Я жил в Кэмдэн Таун, который располагался в получасе ходьбы пешком, но на автобусе от школы, разумеется, добраться было быстрее. Дети в возрасте одиннадцати лет часто ходят друг к другу в гости. Именно так я впервые попал домой к Джону, жившему за пределами Голуэй-роуд. Его семья жила во фронтоне магазина, огромное витринное окно которого выходило на Бенвелл Роуд и было прикрыто изящной занавеской.

Мать Джона была очень гостеприимной и подавала нам бутерброды с помидорами и пряной ветчиной на белом хлебе – традиционное ирландское приветствие. Однако чего она не знала, так это того, что я был вегетарианцем, и, должно быть, выглядел странновато, когда она предлагала мне это блюдо.

Я не хотел обидеть ее, поэтому я взял хлеб, отложив ветчину в сторону. Я имею те же корни, что и Лайдоны, и потому я ненавижу ирландскую кухню и их методы приготовления пищи. Но если вдруг вы пришли к ирландцам в гости, то помните: отказываться от их предложений оскорбительно.

Лайдонский чай был некрепким и молочным. Джон и сегодня пьет чай именно в таком виде. Потягивая эту жижу, я думал о том, как бы мне сохранять вежливость. Перекусив, я и Джон выходили на футбольную площадку «Арсенала», которая находилась за углом от футбольного поля «Хайбери». Я не уверен, смотрели мы в тот момент матч или нет, поскольку футбол меня не интересовал. Обычно в таком возрасте на тебя оказывают давление, чтобы ты следовал за командой. В случае с «Арсеналом» я так и поступил. А вот Джон до сих пор преданный фанат «Арсенала». Я помню, как ходил с ним на матч в Ноттингеме и полтора часа стоял на холоде, пока он сам окончательно не задубел.

РЭМБО: Раньше я ходил на футбол с Джимми Лайдоном, младшим братом Джона. Джон обычно ходил с нами на футбол, но я стал другом Джимми еще до того, как познакомился с Джоном. Помню, что когда мы с Джимми ходили на футбол, у него была стрижка в стиле Дэвида Боуи[11]. Мне нравился Боуи, но меня всегда интересовало, как его воспринимали сверстники. Он был странноватым, но его охотно принимали фанаты. Они все были головорезами, однако носили прически в стиле Зигги Стардаста[12].

ДЖОН ЛАЙДОН: Профессиональный командный спорт был очень развит в наших местах. В то время как все школы поблизости хотели играть за свою команду, они посылали тренеров и скаутов в социальные клубы, потому что каждый мечтал стать футбольным героем, что вполне нормально, если ты молод. Я постараюсь вам объяснить, что конкретно я имею в виду, говоря о таком героизме.

Даже если кто-то со мной не согласится, я должен быть честным.

Я никогда не был физически развитым человеком. Я не люблю драться. Я не понимаю драки как таковые, ведь это больно, и, честно говоря, я не хочу ранить других людей, независимо от того, насколько они раздражают меня. Мое оружие – это мои слова.

Даже несмотря на то, что я стараюсь держаться подальше от футбольного беспредела, я все равно буду участвовать в этой гребаной игре, смысл которой больше психологический или гипнотический, типа «это домашний матч, а потому никому нас не победить!». Мне нравился элемент безумия и хаотичности в этой преданности. Правда, стоит подчеркнуть, что где футбол, там и анархисты, которых ни военные, ни полиция не могли остановить. Сначала они просто устраивали кулачные бои, в которых никто не страдал, однако когда британские лезвия и ножи замелькали в их маршах, все стало по-другому. Никакой гангстер не мог их остановить. Если им нужно было заполучить оружие, они его получали.

Футболисты притворялись, что не совершают насилия. Я уверен, что они высоко ценили внешнюю поддержку, когда играли на выезде, но клубы никогда не делали ничего, чтобы остановить футбольное насилие, кроме как нашпиговывали улицы полицией, что не являлось решением проблемы. Фанатов нужно увлекать игрой, делать их частью этой игры. Сегодня в Англии ношение цветов-символов любимой футбольной команды вообще не имеет ничего общего с насилием. Напротив, стоит обращать внимание на тех, кто не носит эти цвета, ведь именно они могут оказаться волками в овечьей шкуре.

РЭМБО: Я начал тусоваться с людьми из Финсбери-парка. Нам есть что вспомнить. В нашей группе было много темнокожих – в основном западных индийцев – вперемешку с белокожими людьми. С ними можно было ломать барьеры. Мы были из Финсбери Парк, но аналогичные группировки можно было встретить и в другой части Ислингтона, Хайбери. Там периодически вспыхивали расистские конфликты. Обитавшие там группировки тоже были фанатами «Арсенала», но мы никогда с ними не взаимодействовали. Обычно мы устраивали драки. У нас в группе были чернокожие, а у них только белые. Иногда мы бывали вместе, но в Финсбери Парк всегда поддерживали некоторое разделение. У нас было преимущество, и поэтому мы оказались на много миль впереди других регионов, потому как по умолчанию зависали с чернокожими, а также с греками, ирландцами и шотландцами. Ладить друг с другом было необходимостью выживания. Мы привыкли сражаться в Тоттенхэм Ройал против черных Тоттенхэма с участием темнокожих в нашей толпе против чернокожих из их банды. К 1973 году в составе «Арсенала» было мало чернокожих игроков.

ДЖОН ГРЭЙ: Все мы увлекались музыкой с очень раннего возраста, лет с девяти. Мы устраивались на работу, например, я по субботам трудился в супермаркете, а на вырученные деньги покупали записи. Я приобретал ранние сольные альбомы Леннона и тому подобное. Джон увлекался несколько иным направлением, он интересовался Капитаном Бифхартом и Кэном[13]. Быть может, в тот же момент, когда мы начали увлекаться этими захватывающими группами, нам стал нравиться и мейнстрим[14].

Мы были поклонниками Т. Rex и Гэри Глиттера. Я также начал ходить на концерты, причем я был первым в тусовке, кто стал посещать мероприятия с живым звуком. Сначала я увидел Марка Болана в «Раундхаусе», и это случилось еще до того, как «Ride а White Swan» стала хитом![15]

От «Раундхауса» было довольно легко добраться до того места, где мы с Джоном жили, поэтому мы каждое воскресенье ходили туда пешком. Там проходили концерты с участием шести групп, длившиеся целый день. Мы видели всех: от Артура Брауна до Кена. Диджей, ставивший все наши любимые записи, пускал их на всю громкость через акустические системы. И это было великолепно.

БИЛЛИ АЙДОЛ: Когда я впервые увидел МС5 в местечке под названием «Фун Сити», у них были два гитариста, одетых в расшитые стеклярусом куртки. Ребята очень часто подпрыгивали во время выступления. Из всего того хиппи-дерьма эти музыканты были самыми взрывными и зажигательными.

Будучи подростками, Джон и я ходили в бар, чтобы пропустить по кружке Newcastle Brown. Я уверен, что сейчас законодатели назвали бы это распитием алкоголя несовершеннолетними, но в те дни мы пили все, что хотели, и когда хотели.

У нас были длинные волосы, и все, что в нашей жизни было от культуры, – это ходить на концерты, слушать записи и пить пиво – обычные подростковые занятия. Когда мы еще учились в школе, наш учитель хотел, чтобы мы соответствовали требованиям и следовали правилам. Это была католическая школа для мальчиков, помешанная на форме, религии и дисциплине. Я помню жуткий скандал со священником-преподавателем и свое изгнание из-за того, что слишком любил задавать вопросы. Джон любил раззадоривать озлобленных учителей еще больше.