Кейт Мур - Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

• Название: Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски
• Автор: Кейт Мур
• Жанр: Прочая документальная литература
• ISBN: 978-5-04-101038-6

В США во время Первой мировой войны радиевую краску использовали для изготовления светящихся циферблатов армейских часов. Тысячи девушек раскрашивали стрелки и цифры – это была простая, но престижная работа (и помощь солдатам) с высокой оплатой труда. Фабричные работницы облизывали кисточки, чтобы заостренным кончиком точнее наносить краску на циферблаты и мелкие детали. Страшно представить, сколько радия таким образом попадало в их организм! Помимо этого, ради шутки они подкрашивали себе ногти и зубы, чтобы похвастаться перед друзьями и родственниками. Никто не мог себе даже представить, что такая перспективная работа вкупе с искренним желанием помочь солдатам в военные годы приведет к страшной трагедии, которая впоследствии вызовет огромный общественный резонанс и забастовки. Смелость и упорство молодых девушек привели к изменению стандартов охраны труда, исследованиям в области производства атомных бомб и спасению тысяч жизней.

---

«Мы были сборищем довольных, радостных девушек, – с нежностью вспоминала Шарлотта Невинс. – Самый яркий девичий клуб в Оттаве. [У нас была] наша собственная небольшая банда». Эта банда вместе работала, вместе плясала и гуляла вдоль реки, а также совершала походы в Starved Rock, местный салон красоты.

Они чудеснейшим образом проводили вместе время. И как позже сказал про эти безмятежные деньки племянник Кэтрин: «Они думали, что это никогда не кончится».

Глава 9

Орандж, Нью-Джерси

– июнь 1923 года—

В Орандже «бурные двадцатые» тоже были в разгаре, однако Грейс Фрайер было не до плясок. Ее беспокоила странная легкая боль в спине и ступнях: ничего серьезного, однако достаточно, чтобы доставлять неудобство при ходьбе. Танцы даже не обсуждались, хотя девушки в банке и продолжали устраивать свои вечеринки.

Она старалась не думать об этом. В прошлом году ее тоже временами беспокоили различные ноющие и острые боли, однако они приходили и уходили. Она надеялась, что и эти боли в конечном счете пройдут, навсегда оставив ее в покое. Она списывала все на усталость: «Я решила, что у меня лишь легкий ревматизм, так что ничего по этому поводу не предпринимала». Грейс нужно было думать о куда более важных вещах, чем боли в ногах: ее повысили на работе, и теперь она стала руководителем отделения.

Беспокоили ее, однако, не только больные ступни. Еще в январе Грейс сходила на плановый осмотр к стоматологу: он удалил ей два зуба, и, хотя воспаление не проходило потом две недели, в итоге все зажило. Теперь же, по прошествии полугода, на месте удаленного зуба образовалась дырка, обильно сочащаяся гноем. Десна болела, запах был неприятный, а привкус во рту и вовсе отвратительный. У Грейс имелась медицинская страховка, и она была готова заплатить, чтобы разобраться с этой проблемой: она не сомневалась, что врачи смогут ее вылечить.

Если бы она знала, что происходило всего в нескольких милях, в Ньюарке, ее вера во врачей запросто могла бы пошатнуться. Бывшая коллега Грейс Ирен Рудольф оплачивала услуги одного врача за другим – однако толку от этого не было никакого. К этому времени она перенесла операцию и переливание крови – все тщетно. Гноящаяся челюсть пожирала Ирен заживо, кусочек за кусочком. Девушка чувствовала, что теряет силы. Пульс стучал у нее в ушах: сердце билось все чаще, стараясь обеспечить кислородом страдающее от анемии тело, – однако ее жизнь, казалось, лишь замедляла свой ход.

У Хелен Куинлан в Орандже тем временем сердце и вовсе перестало биться. Она внезапно скончалась третьего июня 1923 года у себя в доме на Норт-Джефферсон-стрит. Ее мать Нелли была рядом с ней. Хелен исполнилось всего 22, ее свидетельство о смерти гласило, что умерла она от ангины Венсана. Это бактериальное заболевание, мучительная прогрессирующая инфекция, начинающаяся в деснах и постепенно распространяющаяся на ткани ротовой полости и горла, пока они – опухшие и изрытые язвами – в итоге не отмирают. Позже ее врач признался, что не знал, подтвердили ли лабораторные анализы этот диагноз, однако его все равно вписали в свидетельство о смерти.

«Ангина» в названии этой болезни происходит от латинского слова angere, означающего «сжимать, душить». Именно это и чувствовала Хелен, когда инфекция ротовой полости добралась до горла. Так и умерла девушка, юбка которой раньше постоянно развевалась на бегу, отчего парни не сводили с нее глаз и восхищались ее любовью к жизни и свободой. Она прожила невероятно короткую жизнь, затронув сердца тех, кто ее знал, – и вот теперь Хелен внезапно не стало.

Шесть недель спустя та же участь постигла и Ирен Рудольф. Она скончалась 15 июля 1923 года в полдень в больнице Ньюарка, куда ее положили за день до этого. Ей был 21 год. К моменту ее смерти некроз челюсти был, как сказали врачи, «полным». Ее смерть связали с работой, однако в качестве причины указали отравление фосфором, хотя ее лечащий врач и признал этот диагноз «неопределенным».

Кэтрин Шааб, наблюдавшая страдания своей двоюродной сестры на всех этапах «ужасной и загадочной болезни», как она ее называла, пребывала в ярости и в замешательстве, хотя и была убита горем. Она знала, что Ирен разговаривала с доктором Алленом по поводу своих опасений насчет того, что болезнь могла быть вызвана ее работой, однако с тех пор ее семья ничего об этом не слышала.

Семьи девушек не знали ни про Джона Роача, ни про доктора Шаматольски; они не были в курсе его заключения по результатам тестов. На самом деле после изучения отчета Шаматольски и двух инспекторов Департамент труда не предпринял каких-либо действий.

Вообще никаких.

Кэтрин была умной и решительной молодой девушкой. Если власти ничего и не хотели делать, то она уж точно не собиралась сидеть сложа руки. Восемнадцатого июля семья Шааб похоронила Ирен, прожившую столь короткую и печальную жизнь, и на следующий день, движимая горем и бессмысленностью этой утраты, Кэтрин отправилась в Департамент труда на Франклин-стрит. Там она сказала, что хочет сделать заявление. Она сообщила им про Ирен и ее трагическую смерть и о том, как годом ранее от такого же отравления умерла Молли Маггия. Она не забыла пояснить, что дело было в корпорации United States Radium, расположенной на Альден-стрит в Орандже.

«Еще одна девушка, – сообщила она, – теперь жалуется на проблемы со здоровьем». И Кэтрин четко сказала: «Им приходится смачивать кисти губами». Здесь и крылась причина всех этих проблем, всех этих страданий.

Всех этих смертей.

Написав свое заявление, Кэтрин ушла в надежде, что на это как-то отреагируют.

По поводу ее визита составили служебную записку, в конце которой было написано: «Бригадир [на заводе] по фамилии Вьедт сказал, что [ее] обвинения были беспочвенными».

И на этом все.

Что ж, по крайней мере, смерти Хелен и Ирен не остались незамеченными их бывшими коллегами. «Многие из девушек, которых я знала и с которыми работала на заводе, стали пугающе быстро умирать, – говорила Кинта Макдональд. – Все молодые и здоровые. Это было странно».

Тем летом Кинта была вся в семейных делах, и у нее не оставалось времени поразмыслить об этой ситуации. Двадцать пятого июля у нее родился второй ребенок, Роберт. «Мы были так чертовски счастливы вместе», – вспоминала она то время. У нее и ее мужа Джеймса теперь была идеальная семья: маленький мальчик и маленькая девочка. Тетя детей Альбина, все еще ожидавшая своего первенца, души в обоих не чаяла.

Во время беременности, как это бывает у многих женщин, Кинту беспокоили отеки лодыжек. Хотя рождение Хелен прошло без особых проблем, с Робертом ей довелось помучиться: роды были сложными, и пришлось воспользоваться щипцами. Она думала, что после родов поправится, однако начались проблемы со спиной, да и лодыжки по-прежнему не давали покоя. «Я постоянно хромала», – позже вспоминала она. Она лечилась народными средствами. А затем: «Однажды ночью я легла спать [и] проснулась с ужасной болью в костях». Она вызвала врача, и тот начал лечить ее от ревматизма. Вызов врача на дом стоил три доллара (40 долларов), а ей с Джеймсом лишние расходы были ни к чему, учитывая появление в семье нового ребенка, однако Кинта попросту не могла отделаться от боли.

К концу года она побывает у врача в общей сложности 82 раза.

Лето 1923 года заканчивалось, и жалоба Кэтрин Шааб, поданная еще в середине июля, была наконец рассмотрена Ленор Янг, санитарным инспектором Оранджа. Она изучила медицинские карты погибших девушек и обнаружила, что Молли Маггия умерла от сифилиса, а Хелен Куинлан – от ангины Венсана.

«Я попыталась связаться с мистером Вьедтом, – пояснила она, – однако он, как оказалось, уехал из города». Так что она ничего не сделала. «Я оставила эту проблему. Про нее все забыли… хотя я продолжала про нее помнить».

Будь красильщицы циферблатов посвящены в ее переписку, эти слова стали бы слабым утешением для тех, кто продолжал страдать, включая Хейзел Винсент. Хейзел все еще лечили от пиореи и удаляли ей зубы. Они, словно старые друзья, умирали один за другим, пока собственный рот не стал казаться Хейзел чужим. К этому времени она уже была не в состоянии работать, так как боль стала невыносимой.

Что касается ее друзей и близких, то им было невыносимо за всем этим наблюдать. Особенно Тео, любившему ее с подростковых лет, – ему казалось, что его будущее рассыпается у него на глазах. Он умолял ее позволить ему заплатить за врачей и стоматологов, к которым она ходила, однако она отказывалась принимать от него деньги.

Он не собирался с этим мириться. Он любил эту женщину. Пускай она не хотела принимать помощь от своего парня – от помощи мужа она бы точно не отказалась. Итак, хотя Хейзел и была тяжело больна, он на ней женился, так как верил, что, когда она станет его женой, у него появится больше возможностей о ней позаботиться. Они встали вместе перед алтарем, и он пообещал любить ее в болезни и здравии…