Дебора Харкнесс - Легенды крови и времени

• Название: Легенды крови и времени
• Автор: Дебора Харкнесс
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-389-17249-4

XVIII век. США. Идет Война за независимость. Во время одного из сражений Мэтью де Клермон встречается с Маркусом Макнилом, молодым армейским хирургом. Через несколько лет, вновь встретившись с Маркусом, умиравшим от тифа, Мэтью предлагает ему шанс начать новую жизнь, свободную от болезней и почти бессмертную. Маркус хватается за этот шанс и становится вампиром. Но древние традиции и многочисленные обязанности, на которых строится уклад жизни семьи де Клермон, вступают в жестокое противоречие с идеалами свободы, равенства и братства, в которые глубоко верит Маркус. XXI век. Париж. Фиби Тейлор, молодая сотрудница аукционного дома «Сотбис», в которую влюбился Маркус, решает стать вампиром и готова начать свое путешествие в бессмертие. Хотя современная версия процесса превращения человека в вампира поначалу кажется совсем несложной, вскоре Фиби и Маркус обнаруживают: трудности и опасности, подстерегающие человека на этом пути, ничуть не изменились с XVIII века. «Легенды крови и времени» – это история о страстной любви, перебрасывающей мосты через века, и захватывающее исследование власти традиций и возможности перемен вплоть до революции. Это рассказ о сверхъестественном устройстве мира и неспешно разворачивающаяся романтическая подоплека описываемых событий. Впервые на русском языке!

---

Дети были зачарованы зрелищем. Раскрыв рты, они смотрели на цветочных человечков, машущих им листьями. Бекка махала в ответ.

Вид у подошедшего Мэтью был встревоженный, но, когда он увидел машущий ландыш, на лице появилось изумление, а потом и гордость.

– Мне показалось, что где-то пахнет магией, – произнес Мэтью, присаживаясь на одеяло.

– Тебе не показалось.

Стебель начал вянуть. Я решила, что ландышу пора отвесить прощальный поклон, а мне – завершить это импровизированное магическое представление.

Мэтью и дети восторженно захлопали. Занятия магией редко вызывали у меня смех, но сейчас я смеялась.

Филипп вернулся к своим камешкам и бархатным розам, а Бекка продолжила собирать зеленые предметы, ходя по густой траве на своих еще не слишком твердых ножках. Зрелище, устроенное мной, не вызвало у близнецов ни капли страха. Родительские тревоги были им неведомы.

– Ты сделала большой шаг, – произнес Мэтью, притягивая меня к себе.

– Их занятия магией всегда будут меня тревожить, – сказала я, удобно устраиваясь в объятиях мужа и продолжая наблюдать за игрой близнецов.

– Разумеется, будут. И я буду тревожиться всякий раз, когда они погонятся за оленем. – Мэтью прижался губами к моим. – Служить достойным образцом поведения для собственных детей – одна из родительских обязанностей. Сегодня ты это сделала.

– Я лишь надеюсь, что Бекка немного обождет, а не ринется вслед за братом произносить заклинания и играть со временем. Пока моих сил хватает только на одного колдуна.

– Сомневаюсь, что ожидание Бекки затянется, – сказал Мэтью, глядя, как наша дочь сосредоточенно шлет воздушные поцелуи розовому бутону.

– Я не хочу заранее думать о неприятностях. С тех пор как Филипп посадил Катберта в миску с собачьей едой, близнецы не наделали никаких новых бед. Представляешь? Почти за шесть часов. Жаль, нельзя заморозить это мгновение и сохранить навсегда. – Я посмотрела на белые облачка, плывущие по синему небу, которое манило меня.

– Ты можешь сохранить это мгновение в своей памяти, – предложил Мэтью.

Приятно было думать, что Филипп и Бекка лет этак через сто вспомнят, как однажды их мать устроила магическое представление без всякой причины. Просто потому, что могла, потому, что стоял прекрасный майский день и в нем было место радости и удивлению.

– Я хочу, чтобы родительская ноша всегда была такой простой, – вздохнула я.

– И я тоже хочу, mon cœur, – засмеялся Мэтью. – Тоже.

– Постой. Ты просто взяла и оживила ландыш на глазах у близнецов? – засмеялась Сара. – Без предупреждения? Без правил? Просто «пуфф» – и все?

Мы сидели за длинным столом в кухне, поближе к уютному теплу плиты. Дни календаря, посвященные le saints de glace[4], официально закончились еще вчера, и в этой части света должна была начаться весна. Однако святых Мамертуса, Панкраса и Серватия забыли уведомить об этом, и в вечернем воздухе еще ощущалось морозное дыхание. В центре стола стояла ваза с ландышами, напоминая о скором наступлении теплой погоды.

– Никаких «пуфф» я не произносила, – ответила я тетке. – Я использовала латинский глагол, означающий «цвети». Теперь до меня начинает доходить, почему столько заклинаний написано на древних языках. Это сделано специально, чтобы детям было труднее их произносить.

– Дети были зачарованы во всех смыслах этого слова, – добавил Мэтью с улыбкой, редкой улыбкой, идущей прямо из сердца, и поцеловал мне руку.

– Значит, ты решила избавиться от иллюзии контроля? – кивнула Агата. – Правильно сделала.

– Это не совсем так, – торопливо возразила я. – Мы с Мэтью уже давно решили, что не станем скрывать от детей, кто их отец и мать. Не хочу, чтобы они узнали о магии из телепередач и фильмов.

– Богиня упаси! – передернула плечами Сара. – Все эти волшебные палочки.

– Меня больше настораживает, что во всех этих фильмах и сериалах магию представляют как способ быстренько сделать монотонную или трудоемкую работу, – сказала я.

Я выросла на повторных показах сериала «Моя жена меня приворожила». И хотя моя высокоученая мать, не желая отрываться от подготовки к лекциям, иногда произносила заклинание, заставлявшее выстиранное белье складываться в аккуратную стопку, такое случалось далеко не каждый день.

– Мы установим четкие правила, касающиеся применения магии, и близнецы, будем надеяться, столь же четко их усвоят. – Довольная своими словами, я глотнула вина и потянулась к блюду с овощами, стоящему в центре стола.

– Чем меньше правил, тем лучше, – заявил Маркус. Он следил за игрой пламени свечей и каждые пять минут вытаскивал мобильник, проверяя, нет ли эсэмэсок из Парижа. – В моем детстве было столько правил, что я и шагу не могу ступить, чтобы не наткнуться на какое-нибудь из них. Существовали правила относительно хождения в церковь и воздержания от бранных слов. Правила послушания отцу, старшим в семье и тем, кто выше тебя по социальной лестнице. Правила, как надлежит есть и говорить, как здороваться с людьми на улице, правила обращения с женщинами… над ними вообще нужно было трястись, словно это чашки из тончайшего фарфора. Самое смешное, обращение с животными тоже имели правила. Правила предписывали, когда сеять и когда жать. Естественно, правила предписывали делать запасы на зиму, чтобы не голодать. – (Я навострила уши, ожидая услышать нечто интересное.) – Правила способны научить слепому повиновению, но они не дают настоящей защиты от превратностей мира. В один прекрасный день ты так сильно ударишься о правило, что сломаешь его, и тогда окажешься лицом к лицу с бедами и опасностями. Я в этом убедился, когда в тысяча семьсот семьдесят пятом году сбежал из Хедли, чтобы участвовать в первом бостонском сражении.

– Ты был в Лексингтоне и Конкорде? – спросила я.

Памфлет «Здравый смысл» подсказывал, что Маркус с ранних лет был патриотом. Неудивительно, что, едва прозвучали первые выстрелы войны, он откликнулся на призыв встать в ряды защитников.

– Нет. В апреле я еще подчинялся отцовским правилам. Он запретил мне идти на войну, – ответил Маркус. – Я сбежал в июне.

Мэтью подбросил над столом бесформенный кусок металла: темный и кое-где обожженный. Маркус его поймал.

– Мушкетное ядро. Причем старое. Где ты его нашел? – спросил Маркус, удивленно глядя на отца.

– В библиотеке, среди книг и бумаг Филиппа. Я искал нечто другое и наткнулся на письмо от Галлогласа.

Мэтью полез в карман джинсов и вынул сложенный лист плотной бумаги. Торопливые строчки на внешней стороне прыгали вверх и вниз, будто волны.

Мы редко говорили о рослом шотландце, исчезнувшем более года назад. Я скучала по его бесхитростному обаянию и несколько циничному чувству юмора, но понимала причину его исчезновения. Ему было бы трудно влиться в нашу семью сейчас и наблюдать, как мы с Мэтью растим детей. Галлоглас знал, что его чувства ко мне останутся без ответа, однако до тех пор, пока мы с Мэтью не вернулись из XVI века в наше время, он усердно выполнял поручение, данное Филиппом: заботиться о моей безопасности.

– А я и не знал, что в мои мальчишеские годы Галлоглас находился в Новой Англии, – сказал Маркус.

– Его туда послал Филипп с определенным заданием. – Мэтью передал сыну письмо.

– «Досточтимый дед! – принялся читать вслух Маркус. – Нынче утром я был в Старой Южной церкви, где доктор Уоррен выступал с речью по поводу пятой годовщины бойни в Бостоне. В зале было не протолкнуться, а сам доктор облачился в белую тогу на манер римлянина. „Сыны свободы“ горячо приветствовали этот спектакль…» – Маркус прервал чтение и улыбнулся. – Помню, как в Нортгемптоне люди горячо обсуждали речь доктора Уоррена. Тогда мы еще думали, что та бойня явилась низшей точкой в наших скверных отношениях с английским королем. Мы еще надеялись на возможность подлатать эти отношения. Нам и в голову не приходило, что нас ожидает полный разрыв с Англией.

Наконец-то речь зашла об исторических событиях, отталкиваясь от которых я смогу упорядочить рассказ Маркуса о его жизни.

– Можно взглянуть? – попросила я, горя желанием самой увидеть письмо Галлогласа, и Маркус неохотно передал мне письмо. – «…многочисленные звенья больших и малых событий образуют цепь, на которой держится судьба королей и народов…», – прочла я строчку из письма.

Это напомнило мне слова Мэтью о вампирской памяти, которая цепко сохраняет самые заурядные события. Потом я вспомнила свои игры с близнецами. Наверное, я посадила семена их будущих воспоминаний.

– Кто бы мог подумать, что пройдет чуть больше месяца после этого письма Галлогласа и в городишке близ Бостона на мосту прозвучит выстрел, – вновь заговорил Маркус; казалось, он размышляет вслух. – Эмерсон назвал его выстрелом, слышимым во всем мире. День, когда мы решили, что больше не хотим выносить скотское обращение короля Георга с жителями американских колоний, начался как обычный апрельский день. Я возвращался домой из Нортгемптона. Весна выдалась теплая. Земля успела оттаять. Но в тот день подул холодный ветер с востока. – Сейчас Маркус вряд ли видел окружающих. Его голос звучал почти отрешенно. Он вспоминал события далекого прошлого. – И вместе с ветром появился всадник.