Софи Кинселла - Я – твой должник

• Название: Я – твой должник
• Автор: Софи Кинселла
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-103081-0

Фикси – большая любительница все привести в порядок. Все, кроме собственной жизни. Ее маленький бизнес прогорел несколько лет назад, когда первые же клиенты не заплатили по счетам. Уже много лет она безответно влюблена в ослепительного Райана, друга ее брата, который как раз вернулся в Лондон, приведя ее в полное смятение. К тому же Фикси никак не сладит с собственной семьей. Все меняет мимолетная встреча и, казалось бы, пустяковое одолжение незнакомцу. Шутливая долговая расписка на картонном держателе для кофе вдруг запускает череду событий, которую никак нельзя было предугадать. Так кто же окажется должником в финале?

---

Она говорит настолько невозмутимо и спокойно, что меня отпускает. Это мамина магия. Она вроде психолога, который знает, на какие точки нужно нажать. Молвила словечко, обняла – и все проходит. Сижу с ней рядом и чувствую, как развеиваются все тревоги. Наш магазин всегда будет носить имя Фарров. И Джейку с его дурацкими амбициями маму не обойти.

– Я слышала, Райан сегодня придет? – спрашивает мама, нанося на веки тени с небрежностью человека, которому совершенно неинтересен результат. Это не значит, будто она не умеет пользоваться косметикой: меня она прекрасно красила перед молодежными соревнованиями по фигурному катанию. И тени, и блеск – все было на месте. Но когда речь заходит о ней самой, она не утруждается.

– Да. – Я стараюсь говорить как можно более небрежно. – Вроде бы. И что это его принесло в Англию?

– Фикси, дорогая… – Мама замялась, сжимая кисточку в руках. – Будь осторожна. Я знаю, он сделал тебе больно в прошлом году.

О нет, и мама туда же!

– Ничуть! – невольно вырывается у меня. – Не было мне больно! Просто… побыли вместе и разбежались. Подумаешь!

Похоже, маму мои слова не слишком убедили. Хотя какое мне дело?

– Я знаю, Райан всегда много для тебя значил, – говорит она, нанося хайлайтер. – Мы все его обожали. Но в мире много других мужчин, дорогая.

– Знаю, – отзываюсь я, хотя внутренний голос бунтует: «Таких, как Райан, нет!»

– Он привлекателен внешне, – твердо продолжает мама, – и может пользоваться успехом в Голливуде, но когда дело доходит до чувств, он… – Она умолкает и задумывается. – Совсем голова не работает. Как вы это называете? С жуками?

– С жуками? – Я вытаращиваю глаза, и до меня доходит: – С тараканами?

– С тараканами! – Мама смотрит на меня и хохочет. – Да! С тараканами.

Я не удерживаюсь и тоже хихикаю, а сама думаю: может, и правда Райан бзиканутый. Люди меняются.

– Ладно! – Кажется, нотация закончилась. Мама закрывает хайлайтер и без особого интереса оглядывает себя в зеркале. – Идем?

– А тушь для ресниц? – предлагаю я.

– Дорогая, сколько возни! Это не для меня.

– Привет, Фикси! Привет, Джоанна!

Мы оборачиваемся и видим Ханну в облегающем красном платье. Гардероб у нее самый сексуальный в мире: она говорит, что так компенсирует самую несексуальную работу. Люди, узнав, чем Ханна занимается, вытаращивают глаза и спрашивают: «Что, правда актуарий?»

– Привет! – Я вскакиваю и обнимаю ее. – Я не слышала звонка.

– Я встретила Николь, и она меня впустила, – объясняет Ханна. – Там еще несколько гостей подошли. Они специально пораньше, чтобы помочь.

Похоже на маминых друзей. В некоторых кругах модно опаздывать. В маминой компании принято забегать пораньше и спрашивать, что нужно сделать. Дамы засучивают рукава и спорят, кто будет готовить слоеный пирог. А мужчины пьют пиво, курят и вспоминают, каким славным парнем был Майк.

– Тим в пути, – говорит Ханна, и я быстро отзываюсь:

– Круто!

Когда речь заходит о Тиме, я стараюсь особого энтузиазма не показывать. Он надежный, добрый и преданный парень. У него такой же логический склад ума, как у Ханны. Но чуткости ему не хватает. Запросто может наговорить лишнего и даже не заметить своей бестактности.

В жизни не забуду, как он ляпнул: «Но, Фикси, может, ты просто просмотрела невнимательно?», когда я провалила в школе экзамен по английскому. Кем надо быть, чтобы такое брякнуть? Тимом, конечно.

Но Ханну это устраивает. Она вечно рассказывает, как ценит его прямолинейность и то, что он не из тех, кто играет с людьми (вообще не представляю Тима за играми, разве что в каком-нибудь высоколобом интеллектуальном конкурсе, где он станет то и дело поправлять своего противника).

– Ты взяла себе что-нибудь из напитков, дорогая? – спрашивает мама, и Ханна помахивает стаканом.

– Грейпфрутовый сок.

– Ага, – мама понимающе кивает. Мы обе знаем: Ханна соблюдает режим, чтобы зачать. Они с Тимом стараются уже четвертый месяц, и моя подруга теперь стала специалистом по правам на декретный отпуск и консультациям по грудному вскармливанию. Она проглотила миллион книжек об уходе за детьми и решила, что будет воспитывать своих отпрысков в датско-французских традициях. Тогда они вырастут раскрепощенными, стильными и питаться станут овощами (однажды я заикнулась: а почему бы их в британских традициях не растить? Ханна уставилась на меня и переспросила: «Британскими?!» – так, словно у меня поехала крыша).

– Так чем я могу помочь? – спрашивает она. – Что нужно сделать? Давайте все распределим.

«Давайте распределим» – любимое выражение Ханны. Поручите ей любое дело, от отчета до мытья головы, и она живо разнесет его на этапы. Ее список дел на Рождество включает 926 пунктов, от заказа оберточной бумаги до дня вручения подарков.

– Мы прекрасно справимся, дорогая, – с нежностью говорит мама. Однажды Ханна подарила ей на день рождения разноцветный органайзер, и теперь она рисует в нем каракули, болтая по телефону. Мама систематизировать не любит. В магазине она ведет тетрадку в твердом переплете, полную только ей понятных записей, типа «Вилки – 68» или «Грег?».

В дверь звонят, и у меня сводит желудок. А если это… А вдруг…

– Я открою! – выпаливаю я. Мама с Ханной переглядываются, но мне все равно. Я бегу вниз, едва не слетая с каблуков, и прокручиваю, что скажу.

Привет, Райан.

А, это ты, Райан.

Привет тебе, путник.

Но у самого порога сердце обрывается. Сквозь матовое стекло видна седая шевелюра, и стоит мне отворить дверь, как раздается ворчливый скрипучий голос:

– Да поживее давай, нечего держать меня на пороге!

Великолепно. Это дядюшка Нед.

Через час Райана все еще нет и в помине, а дядюшку Неда впору прирезать.

Мне всегда хочется его пристукнуть, на каждом семейном сборище. Вместо этого приходится вежливо ему улыбаться, потому что он папин брат и единственный, кто остался из родни по той линии. К тому же мама переживает, когда мы на него наезжаем.

Мы сидим в гостиной. Маминых друзей собралась целая толпа, и все беззаботно болтают. Играет музыка, все уплетают колбасные рулетики, и в воздухе висит сигаретный дым: мама никогда не заморачивается просьбами курить на улице. Папа всегда курил дома, и хотя мама сама никотином не балуется, в других едва ли это не поощряет.

– В магазине все хорошо? – спрашивает дядюшка Нед.

– Неплохо. – Мама бросает на него взгляд поверх бокала шампанского. – Весьма неплохо.

– Ничего удивительного, – заявляет дядюшка Нед. – Майк был настоящим мастером во всем, за что ни брался. Он тебя на всю жизнь обеспечил, Джоанна.

– Так и было, – кивает мама с нежной задумчивостью во взгляде. – Он продолжает жить в своем магазине, я так считаю.

– У него деловая хватка была, – растолковывает дядюшка Нед маминой подруге Пиппе, хотя та в магазинах разбирается не меньше его. – Он знал, что нужно людям, понимаете? Вот голова была! Джоанне только и остается, что продолжать в том же духе.

Во мне все кипит. Я знаю, магазин создал папа, но что за фигню дядюшка Нед несет? Что последние девять лет мама просто плыла по течению?

– Боб очень помогает, – кивает мама на Боба, нашего финансового менеджера, возвышающегося над буфетным столом. Он тянется за колбаской, передумывает, зависает над пирогом с заварным кремом и наконец кладет на тарелку пару чипсов (Боб Стринджер: Самый Осторожный Человек в Мире).

– Боб! – восклицает дядюшка Нед так, словно это слово все объясняет. – Славный старина Боб. Это он тебя на плаву держит.

Меня опять корежит. Боб, конечно, выручает, но отнюдь не он поддерживает нас «на плаву».

– Боб крут, – говорю я, – но и мама…

– В каждой организации нужен глава, – прерывает меня дядюшка Нед. И повторяет с ударением: – Глава дома. А поскольку бедняга Майк нас покинул… – Он сочувственно треплет маму по руке. – Ты отлично держишься, Джоанна.

Я вижу: маму передергивает от его прикосновения, но она сдерживается. Поневоле и я терплю, хотя внутри все кипит. Раньше я, бывало, срывалась, но без толку, – только мама расстраивалась.

Я по-настоящему психанула на прошлое Рождество, когда дядюшка Нед вздумал поучать маму за ланчем. Тогда я ему и выдала. Он побагровел и завел «после-всего-что-я-для-вас-сделал»… Мама разрядила обстановку, заверив его, что я ничего такого в виду не имела.

Я и тогда не сдалась. Утащила маму, все еще наряженную в бумажный колпак, на кухню, перечислила там все услышанные несправедливости и выдала:

– Как ты это терпишь? Ты сильная женщина! Ты всем руководишь!

Я надеялась ее растормошить, но не тут-то было. Она выслушала меня, слегка морщась, и наконец сказала:

– Дорогая, он же не имел в виду ничего плохого. Это все пустяки. Когда нужна помощь, твой дядя всегда рядом.

– Да, но…

– Помнишь, как он помог мне с арендой, когда умер твой папа? Я была совершенно разбита, и тут подоспел Нед. Я всегда буду благодарна ему за это.