Антон Чиж - Королева брильянтов

• Название: Королева брильянтов
• Автор: Антон Чиж
• Жанр: Исторические детективы
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-101942-6

Королева брильянтов – очаровательная и благородная воровка, баронесса фон Шталь (она же Агата Керн), которая грабит только самых богатых и неверных мужчин, словно восстанавливая женскую справедливость. Алексей Пушкин – коллега Родиона Ванзарова, сыщик, сумевший разглядеть в Агате не просто преступницу, но… помощника. И… женщину. Новый исторический детектив Антона Чижа продолжает вселенную Ванзарова, но акцент – на других, более молодых и романтических героях. Интрига рождается на пересечении нескольких сюжетных линий, затрагивающих и цыганское проклятие, и даже судьбу Антона Павловича Чехова…

---

Городовой понимающе кивнул: двоюродная сестра – дело понятное. И вежливо открыл дверь.

Извозчик, молодой парень, холеный, как его лошади, обернулся к пассажирке.

– Куда прикажете, барыня?

Ангелина откинулась на спинку саней и сладко потянулась.

– Куда хочешь, милый. Туда, где весело.

– Изволите в «Славянский базар»? – тут же спросил извозчик.

– Ах, гони! Только чтобы с посвистом и сердце зашлось.

– Не извольте беспокоиться! Дело знаем, – извозчик шаловливо подмигнул даме, чем сильно ее позабавил.

Кони взяли резво, сани вихрем полетели по накатанному снегу под бубенчики и покрик возницы. Городовой неодобрительно глянул им вслед, да и только.

Дом обер-полицмейстера походил на слоеный пирог. Сам полицейский хозяин Москвы Власовский располагался на втором этаже, где находились его канцелярия, приемная, кабинет и частные покои. Под ним, на первом этаже, размещался адресный стол города, с множеством справочных столов, разумеется. Сыскная полиция ютилась на третьем этаже. Места у сыска было мало, кабинет Эфенбаха и приемное отделение умещались в трех комнатах.

Алексей вошел в приемную часть адресного стола и уже повернул к лестнице, когда перед ним возник благообразный господин, который сорвал шляпу и прижал ее к груди.

– Прошу прощения, как мне попасть в сыскную полицию?

Говорил он столь приятно, а вид имел столь печальный, что невозможно было пройти мимо.

– На третий этаж, – ответил Алексей. – Вас ограбили?

Приятный господин искренне удивился:

– Как же угадали?!

– Убитому прийти затруднительно.

Жертва ограбления пристально вгляделась в незнакомое лицо, явно имеющее отношение к полиции.

– Прошу простить, с кем имею честь?

– Чиновник сыскной полиции Пушкин…

– Какое счастье! Какая удача! Я так сразу понял, что вы сыщик! – господин схватил ладонь Пушкина и принялся ее трясти, но быстро опомнился. – Прошу простить… Чиновник городской управы Улюляев… Имею честь заниматься городскими тротуарами.

По тому, в каком состоянии пребывали в Москве тротуары, господина чиновника следовало без разговоров засадить за решетку. Но времена стали мягкие, либеральные. Да и когда в России чиновников сажали за плохие тротуары? Вероятно, ожидать таких чудес следует лет через сто, сто пятьдесят, не раньше.

– Отчего не обратились в участок? – спросил Пушкин, чтобы не вспоминать, как вчера чудом не сломал ногу, оступившись в яму посреди Большой Никитской улицы.

– Как не обратиться, первым делом! – отвечал Улюляев, старательно нажимая на жалость и сострадание. – Послал за приставом Городского[2] участка.

– Что же господин Свешников не изволил явиться?

– Сам удивляюсь! Велел передать с городовым, что дело столь таинственное, что ему не справиться, надо прямо в сыскную, – чиновник только руками развел: дескать, пусть я и жертва, но не простая, а… очень даже непростая.

– Скромность украшает нашу полицию, – сказал Пушкин, пропуская Улюляева в дверь. – При случае передам господину Свешникову благодарность.

Ловкость пристава вызывала восхищение. Городская полиция обязана прибыть на место преступления и приложить все усилия к раскрытию по горячим следам. Только в случае неудачи и невозможности сразу поймать преступника следовало вызывать сыскную. Пристав Свешников решил не тратить время попусту: кому охота разбираться с безнадежной кражей в канун праздника.

Пушкин предложил пройти за ближайший стол. Спасаясь от тесноты, чиновники сыска частенько спускались сюда и снимали допросы в адресном столе. В этом не было ничего необычного. Как и в истории господина Улюляева, которую тот терпеливо изложил.

Прошлый вечер он проводил в ресторане гостиницы «Дюссо». Улюляеву было одиноко. А тут как раз заметил роскошную даму, у которой не было спутника. Она стояла и осматривала зал ресторана. Улюляев набрался храбрости и первым подошел к ней, опередив других одиноких мужчин. Дама была ослепительно хороша. И согласилась разделить ужин с чиновником городской управы. Улюляев заказал шампанского, вечер расцвел соблазнительными надеждами. Он уже прикидывал, как снимет номер и как проведет незабываемую ночь с такой красоткой. Кажется, дама была не прочь отдаться внезапно разгоревшейся страсти. Ужин подходил к концу, Улюляев нежно целовал ее ручку в перчатке, даже позволил себе чуть продвинуться губами выше дозволенного. Но тут даме потребовалось выйти, и Улюляев остался ждать, сдерживая буйные фантазии.

Ждал он довольно долго. Когда прошел час, а дама не явилась, пошел искать. Оказалось, что она исчезла. Когда же Улюляеву предложили расплатиться за ужин и шампанское, он обнаружил пропажу портмоне. Обронить не мог, как и не мог понять, когда его обокрали.

Пушкин выслушал не перебивая. Лишь проводил глазами Ванзарова, который спустился по лестнице в странно-печальном виде. Юноша прошел мимо, даже не кивнув.

– Как она себя назвала?

– Баронесса фон Шталь, – сказал Улюляев с такой гордостью, будто хотел намекнуть: уж если его обокрали, то не просто уличная воровка, а воровка-баронесса!

На столе появился блокнот, перетянутый черной резинкой, какие художники используют для эскизов. Пушкин перекинул несколько страниц и показал карандашный рисунок женщины с кудрявыми волосами.

– Взгляните. Похожа?

Улюляев прищурился и уверенно подтвердил: не она. Ничем не похожа. Пушкин перекинул лист и показал новый портрет, а за ним еще рисунок. Никого пострадавший не узнал. Что Пушкина не удивило.

– Попробуйте описать вашу баронессу, – сказал он, изготовив карандаш с остро отточенным грифелем в металлической капсуле.

Немного задумавшись, Улюляев принялся в превосходных степенях описывать женскую красоту. Что трудно и даже бесполезно. Красота имеет свойство исчезать в словах: смотришь – вот она. А начнешь рассказывать – вроде бы то, а вроде бы и не то. Пушкин рисовал быстро, как будто не прислушиваясь. Улюляев еще не закончил, а ему уже показали эскиз.

– Взгляните, похожа?

Улюляев даже охнул от удивления:

– Поразительно! Это она! Как вам удалось так точно понять?

Пушкин убрал блокнот и встал:

– Значит, волосы у нее были собраны в сложную конструкцию с цветами.

– Именно так! – Улюляев глядел на него с такой надеждой, будто чиновник сыска сейчас сходит в ближайшую камеру и приведет воровку. С украденным портмоне.

Чуда не случилось. В полиции чудеса случаются редко. Пострадавшему было обещано приложить все силы для розыска. Когда появятся новости, ему непременно сообщат. С чем Улюляев и удалился, вполне довольный. Как раз когда с лестницы, прыгая через ступеньки, скатился Акаев, чуть не налетев на Пушкина.

– Алексей, какая удача! – выдохнул он. – Бах вас требует.

Младший чиновник позволил себе назвать Эфенбаха по-свойски. Что говорило скорее о дружелюбном отношении, чем о дерзости.

– Бушует?

– По обычаю, – согласил Акаев.

– Кулебяку заворачивает?

– Пошло дело…

– Тогда поспешим со всех ног.

Пушкин стал неторопливо одолевать ступеньки, ведущие наверх, к сыску. Акаеву осталось только следовать за ним. Хотя ноги его рвались вперед.

3

Неприятности, особенно мелкие, имеют свойство возникать некстати. А неприятности портье Сандалову были не нужны. Хоть при гостинице служил второй десяток лет, за место держался, как за верную жену. Где еще найдешь такое в Москве. Место преобразило поджарого юношу в дородного господина с бычьей шеей, похожего на постояльцев – купцов и состоятельных господ. Место давало почет и уважение от дворника доходного дома, в котором Сандалов снимал квартиру, до городового, стоявшего постом на Никольской улице. Ну, и неплохо кормило, как же иначе. На черный день и выход на пенсию у Сандалова была накоплена толстая пачка ассигнаций и подкуплен домик в Клину, с садом и огородом. Портье «Славянского базара» дорогого стоит.

Гостиница многие годы имела твердую репутацию места, в котором не стыдно остановиться почтенному человеку, приехавшему по делам торговым и прочим в Белокаменную хоть из Тамбова, хоть из Саратова. Не стеснялись брать номера и почетные господа: генералы, аристократы и заезжие музыкальные звезды. Даже капризные иностранцы не брезговали здесь останавливаться, и в холле всегда лежали английские, немецкие и французские свежие газеты за прошлую неделю. В гостинице уже имелось электрическое освещение, а в номерах, особенно лучших, стояла модная диковинка – ванна с краном горячей воды. Обслуга была вышколена, как во дворце.

Этому раю гостеприимства фигура портье была не менее важна, чем дирижер в оркестре. Сандалов не только первым встречал гостей, но манерами и обхождением давал понять, что для дорогого гостя готовы расшибиться в лепешку. Особенно если не жалеть чаевых. У гостей часто бывали желания, про какие говорить принято намеками. Сандалов научился понимать намеки с полувзгляда, а гости всегда получали то, чего желали. Ибо желали почти всегда одного и того же. За что мудрый портье получал изрядно. При этом приличия соблюдались строго, и, если из номеров раздавался женский визг, на тот случай у половых всегда было плохо со слухом. Доставить удовольствие гостю – дело чести гостиницы.