Николай Сванидзе - Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория

• Название: Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория
• Автор: Николай Сванидзе
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-17-108896-5

История российского и советского 20 века переписывалась многократно. И прошлыми поколениями, и уже на наших глазах. Многие действующие лица и события подолгу находились в вынужденном забвении. Их возвращение в историческое пространство спустя десятилетия было знаковым. Чем больше населена история человеческим судьбами, тем ярче и полней наше восприятие прошлого. В этой книге – на основе сценариев документальных фильмов «Исторические хроники с Николаем Сванидзе» – множество персонажей: государственные деятели, известные писатели, простые крестьяне, маршалы, артисты и режиссеры. Год за годом 20 века они, один за другим, входят в жизнь страны, и никому из них, да и вообще никому, не удается остаться сторонним наблюдателем в нашей яркой и трагической истории. В книге представлены документальные свидетельства эпохи: фрагменты дневников, воспоминаний, писем и интервью действующих лиц.

---

21 февраля женщины уже врывались в булочные и бакалейные лавки и грабили их. 23 февраля в Петрограде исчез хлеб. В этот же день началась всеобщая стачка. Дума обсуждала вопрос о продовольствии. Министр земледелия Риттих выступал в Думе, а после выступления рыдал в правительственном павильоне. Хлеба много, но до города он не доходит.

Железнодорожный транспорт стоит. Морозы, снежные завалы.

Рабочие по окончании митингов на заводах с пением вышли на улицы. Конная и пешая полиция толпу сдержать не могла. Градоначальник Петрограда генерал Балк отдал приказ военному командованию подавить бунт. 25 февраля в дело были пущены казачьи отряды и пехотные подразделения.

На площади Николаевского вокзала, у памятника Александру III, казаки начали брататься с участниками многотысячного митинга.

В это время в Александринке играют премьеру драмы Лермонтова «Маскарад» в постановке Мейерхольда. В театре аншлаг, на улицах – тоже. Невский проспект и все прилегающие улицы запружены революционной толпой.

26 февраля, в воскресенье, полки солдат без офицеров начали покидать казармы. Некоторых офицеров арестовывали, некоторых убивали. К вывалившимся на улицы солдатам присоединялись гражданские. В полночь с воскресенья на понедельник, с 26 на 27 февраля, за четыре дня до своего отречения, Николай II подписал указ о прекращении работы Думы. Утром 27 февраля начался мятеж в гвардейских частях. Кавалерийские части, отозванные с фронта для наведения порядка, в столицу не прибыли. 27 февраля утром императорского правительства уже не существует. Дума, распущенная царем, не решается собраться на официальное заседание в Белом зале Таврического дворца. Но в полном составе собирается на частное заседание в Полуциркульном зале. В зал вбегает офицер и срывающимся голосом прерывает заседание: «Господа члены Думы, я прошу защиты. Я начальник караула, охраняющего Думу. Ворвались какие-то солдаты, моего помощника ранили. Я едва спасся. Что же это такое? Помогите». В эту минуту всеобщего замешательства заговорил Керенский: «Медлить нельзя. Войска волнуются. Я сейчас еду по полкам!»

Керенский, по воспоминаниям очевидцев, говорил решительно, резко, чуть презрительно. Глаза горели. Тут же было решено создать Временный комитет с неограниченными полномочиями.

В него вошли представители думского центра, а от левых партий двое: Керенский и Чхеидзе. Состав Временного комитета Дума утвердила. В этот момент солдаты, студенты, рабочие, интеллигенты – бесконечная толпа с улицы хлынула в здание Думы.

Керенский выбежал к первой толпе солдат на крыльцо Таврического дворца.

«Граждане солдаты! – кричал Керенский. – Великая честь выпадает на вашу долю. Объявляю вас первым революционным караулом!»

Этот караул не продержался и минуты. Его смела толпа.

К середине дня 27 февраля 200-тысячный Петроградский гарнизон оказался без офицеров. В Думе не было ни одного человека, кто взял бы на себя командование гарнизоном.

Около 3 часов дня к Керенскому в одном из коридоров Таврического дворца подошел председатель Думы Родзянко и сообщил следующее. К нему, к Родзянко, обратился депутат-меньшевик Скобелев с просьбой предоставить помещение для создания Совета рабочих депутатов в целях поддержания порядка. Родзянко спросил у Керенского: «Как вы считаете, это не опасно?»

«Что же в этом опасного, – ответил Керенский. – Кто-то же должен руководить рабочими».

Родзянко согласился, тем более что в Петрограде никто не работал, а Россия была в состоянии войны. Это коридорное решение – принципиальный момент Февральской революции. Именно в этот момент Дума сама отдала руководство вооруженными людьми в руки параллельной властной структуры. Между тем именно армия – главный камень преткновения во всех последующих событиях.

Идея Совета была не новой. В революцию 1905 года опыт Совета в Петрограде уже был использован. Тогда им руководил сперва полумифический Хрусталев-Носарь, а потом уже абсолютно реальный Троцкий.

27 февраля 1917 года Совету была выделена комната за номером 13, председателем исполкома Совета был избран социал-демократ Чхеидзе, а его заместителем назначен Керенский.

Днем 27 февраля в Совет входили эсеры и меньшевики, большевики его игнорировали. Ближе к ночи они передумали и вошли в Исполком.

Неудивительно, что большевики в Петрограде меняли свою позицию столь оперативно. Революция была полной неожиданностью. За две недели до ее начала Ленин, выступая в Швейцарии на собрании швейцарских рабочих, заявил, что революция в России непременно свершится, но его поколение вряд ли станет ей свидетелем.

28 февраля по предложению большевиков было решено обратиться ко всем частям Петроградского гарнизона с указанием направлять своих депутатов в Совет. В результате в Совете рабочих депутатов солдаты составили две трети. Именно эти солдаты открыли впоследствии большевикам доступ в казармы и воинские части на фронте.

Надо сказать, что революция была полной неожиданностью не только для Ленина, но и для всех.

Василий Витальевич Шульгин предельно откровенно говорит о состоянии членов Временного комитета:

«Беспомощные, мы даже не знали, к чему приступить. Как заставить себе повиноваться? Кого? Против кого? И во имя чего? Кто может войти в правительство? Кто? В сущности – никого. Ломали, ломали копья, сами сошли с ума и свели с ума всю страну мифом о каких-то гениальных людях, облеченных общественным доверием, которых на самом деле вовсе нет. Да, Керенский в правительстве необходим. Он самый деятельный. Его одного слушают. Он талантливый актер. Его талант питается энергией зала».

Впечатления самого Александра Федоровича Керенского это абсолютно подтверждают. Семеновский гвардейский полк прибывает в Думу и в состоянии крайнего возбуждения заполняет Екатерининский зал. Керенский выступает перед ним. В своих воспоминаниях пишет:

«Получив наконец возможность говорить свободно со свободными людьми, я испытывал чувство пьянящего восторга».

На второй день революции Керенский выдвинул лозунг:

«Государственная дума не проливает крови».

Таврический дворец превратился в главный петроградский участок. Керенский ведал им лично. Он был намерен спасать людей. Даже бывший кабинет председателя Думы был сплошь забит арестованными. Многие шли в Думу спасаться. Депутаты Думы разбирались с этими арестованными, выправляли им документы.

Высокопоставленных чиновников вели через правительственный павильон. Бывшие министры в Думу приходили сами. Пришел министр внутренних дел Протопопов. Толпа готова была его растерзать. Керенский лично вел его по Думе. Вытянутой вперед правой рукой Керенский разрезал толпу и кричал: «Не смейте прикасаться к этому человеку!» Левой рукой Керенский указывал на «этого человека».

Бывший глава МВД в мятом пальто сквозь штыки бежал за Керенским, который сам, абсолютно бледный, все орал: «Не сметь прикасаться к этому человеку!» Эта профессиональная актерская импровизация закончилась только тогда, когда Керенский захлопнул за собой дверь правительственного павильона, рухнул в кресло и сказал бывшему министру: «Садитесь, Александр Дмитриевич».

Протопопов и Керенский оба были родом из Симбирска. До революции они по этой причине поддерживали, несмотря ни на что, хорошие отношения. Ленин тоже был родом из Симбирска. Но для него конкретные люди, города и страны не имели значения.

Своему старому приятелю Георгию Александровичу Соломону Ленин говаривал:

«Россия будет первым государством с осуществленным социалистическим строем. И дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать, – это только этап, через который мы проходим к мировой революции».

Позже, недоумевая по поводу позиции Ленина, его приятель пытался найти объяснение: «Мне вспоминается, что Ленин задолго до смерти страдал прогрессивным параличом, и невольно думается, уж не было ли это просто проявлением симптомов его болезни». Надо сказать, что бывший глава МВД Протопопов страдал той же болезнью, что и Ленин. Но про глубокое нездоровье Протопопова говорили в открытую и поэтому ничему не удивлялись.

Бывшего военного министра Сухомлинова Керенский просто отбил у солдат в Думе, когда на того уже набросились, повалили и стали срывать погоны. Не унявшись, солдаты нагнали их с Сухомлиновым у дверей правительственного павильона. Керенский впихнул Сухомлинова за дверь и произнес совершенно театральную реплику: «Вы переступите через мой труп». Солдаты не переступили. Станиславский однозначно мог бы сказать актеру Керенскому: «Верю».

Марина Ивановна Цветаева, поэт, была под впечатлением от Керенского. В цикле «Лебединый стан» читаем:

И кто-то, упав на карту,
Не спит во сне.
Повеяло Бонапартом
В моей стране.

Марина Ивановна Цветаева, следуя необъяснимой традиции русской творческой интеллигенции, с детства обожала Наполеона. Видимо, именно этим чувством объясняются строки о Керенском. Депутат Госдумы Василий Шульгин с Мариной Цветаевой категорически не согласен: «Наполеона, Бисмарка или Столыпина между нами не было». Кстати, в связи со строками Цветаевой о том, кто спал, как спал, с кем спал в эти первые дни революции. В эти сумасшедшие дни члены Временного комитета и члены Исполкома Совета спали еще вместе, в одном кабинете в Думе. Урывками в креслах. Шульгин, Чхеидзе, Керенский, Гучков. Между спящими лидер кадетов, знаменитый историк Милюков, ведет многочасовой спор с социалистами о том, возможно ли, чтобы солдаты выбирали офицеров. Он говорит, что этого нет нигде в мире и что армия развалится.