Николай Сванидзе - Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория

• Название: Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория
• Автор: Николай Сванидзе
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-17-108896-5

История российского и советского 20 века переписывалась многократно. И прошлыми поколениями, и уже на наших глазах. Многие действующие лица и события подолгу находились в вынужденном забвении. Их возвращение в историческое пространство спустя десятилетия было знаковым. Чем больше населена история человеческим судьбами, тем ярче и полней наше восприятие прошлого. В этой книге – на основе сценариев документальных фильмов «Исторические хроники с Николаем Сванидзе» – множество персонажей: государственные деятели, известные писатели, простые крестьяне, маршалы, артисты и режиссеры. Год за годом 20 века они, один за другим, входят в жизнь страны, и никому из них, да и вообще никому, не удается остаться сторонним наблюдателем в нашей яркой и трагической истории. В книге представлены документальные свидетельства эпохи: фрагменты дневников, воспоминаний, писем и интервью действующих лиц.

---

Услышав выстрел, прибежали все заговорщики. Доктор Лазаверт констатировал смерть. Трое из заговорщиков покинули дом на Мойке. Юсупов и Пуришкевич поговорили о будущем России. Юсупов спустился в подвал к убитому Распутину. Еще раз пощупал пульс. Через мгновение Распутин открыл глаза и резким движением вскочил на ноги.

С пеной и хлещущей изо рта кровью он бросился на Юсупова. Завязалась борьба. Наконец Юсупов вырвался, кинулся за Пуришкевичем. Распутин полз по ступеням лестницы, ведущей на улицу, потом поднялся и выбежал на улицу. Пуришкевич стрелял. Четыре выстрела. Распутин упал в снег.

Потом Юсупов в ярко освещенной уборной стоял над умывальной чашей, держал голову руками и без конца отплевывался.

Явился городовой, слышавший выстрелы. Пуришкевич выкрикнул: «Да, стреляли и убили Распутина. А ты, если любишь царя и Отечество, будешь молчать». Городовой отвечал: «Вы правильно сделали, я буду молчать, но если присягу потребуют, скажу. Лгать – грех». И ушел.

Тело Распутина погрузили в машину, отвезли к Малой Невке и сбросили у Покровского моста.

Императрица вызвала к себе министра внутренних дел Протопопова и требовала немедленного расстрела участников убийства Распутина. Участь заговорщиков мог решить лишь государь.

Но он в течение недели не произносил ни слова. По указанию императрицы Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович и Пуришкевич были помещены под домашний арест с подпиской о невыезде. По информации из свиты Николая, государь в ответ на сообщение об убийстве Распутина ни слова не сказал, но стал на удивление весел.

О наказании было объявлено 23 декабря. Наказание было мягким – ссылка для Феликса и Дмитрия Павловича, Пуришкевич сам уехал на фронт, воспользовавшись депутатской неприкосновенностью.

Еще 18 декабря, в 8 часов 52 минуты, то есть практически сразу после убийства Распутина, сестра императрицы Елизавета Федоровна, человек глубоко верующий, направляет телеграмму матери Феликса княгине Зинаиде Николаевне Юсуповой: «Все мои глубокие и горячие молитвы окружают вас всех за патриотический акт вашего дорогого сына». Подпись: Элла.

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова – адресат Эллы – особа из ряда вон. Во-первых, потому, что она из рода, восходящего к племяннику Магомета. Во-вторых, потому, что она обладательница самого большого состояния в России, которое больше царского.

Тетка испанского короля инфанта Эулалия сохранила яркие впечатления от того приема, который устроила ей княгиня Юсупова: «На обеде хозяйка сидела в парадном платье, шитом брильянтами и дивным восточным жемчугом. Статна, гибка. Кокошник, по-нашему диадема, также в жемчугах и брильянтах. В жемчужных снизках, тяжелых золотых браслетах с византийским узором, серьгах с бирюзой и жемчугом и в кольцах, сияющих всеми цветами радуги, княгиня была похожа на древнюю императрицу». На этом, в прямом смысле, блестящем фоне существенно еще одно воспоминание о ней: «Женщина редкой красоты и глубокой духовной культуры, она мужественно переносила тяготы своего громадного состояния».

К тому же она обладала актерским талантом. Станиславский звал ее к себе в труппу. Она была прозорлива, принципиальна, очень независима, могла бы держать у себя в доме политический салон.

В 1917 году лейб-медик дантист Кастрицкий вернулся из Тобольска, где находилась под арестом царская семья, и привез письмо Николая. В нем в числе прочего говорилось: «Когда увидите княгиню Юсупову, скажите ей, что я понял, сколь правильны были ее предупреждения, если бы к ним прислушались, многих трагедий бы избежали».

Княгиня Юсупова была дружна с императорским семейством. Ее сын Феликс, которого она безоговорочно поддерживала в деле убийства Распутина, был женат на великой княжне. Особая дружба связывала княгиню Зинаиду Николаевну с сестрой императрицы, соседкой по летнему имению Елизаветой Федоровной. Это было не только родство двух женщин с тонкой духовной организацией, но и союз политический, опасный, так как направлен он был против первой дамы России, императрицы Александры Федоровны, которая в 1916 году Россией управляла, как казалось, единолично. На самом деле страной не управлял никто. Мужик Распутин этого делать тоже не мог. При этом окружение императрицы несомненно заслуживает внимания.

В 1901 году дочери черногорского короля Николая, Анастасия и Милица, бывшие замужем за русскими великими князьями, притащили из Парижа в Зимний доктора Филиппа. В Париже доктору Филиппу лечить было запрещено вследствие жалоб в полицию на его шарлатанство. В России он находился на попечении дворцового коменданта Гессе, за него несли личную ответственность министры внутренних дел Сипягин и Плеве. Ответственность несли по очереди, потому что они по очереди были убиты террористами. Столь высокий уровень присмотра за доктором Филиппом определялся поставленной перед ним задачей – императрица должна родить наследника. Мсье Филипп контролировал ситуацию непосредственно в императорской спальне в самые решающие моменты. Наконец было объявлено, что императрица беременна. Великая княгиня Милица объявила императрице, что она опытна в сфере акушерства, и придворный лейб-акушер доктор Отт был отстранен от наблюдения за здоровьем государыни.

Экс-премьер Сергей Юльевич Витте вспоминал, что на последних месяцах Александра Федоровна перестала носить корсет, переоделась в платья, в которых ранее ходила перед рождением дочерей. Все заметили, что императрица заметно поправилась. Государь радовался. России сделали официальное извещение. В Петербурге постоянно ожидалась пальба орудий с Петропавловской крепости с оповещением о рождении сына. Императрица все время лежала. Между тем роды не наступали. Наконец профессор Отт провел обследование и объявил, что императрица не беременна и не была беременна. Витте задается вопросом: если первый попавшийся шарлатан может внушить женщине, что она беременна, и это внушение легко передается ее мужу, а этот муж неограниченно распоряжается судьбой великой империи, то что же вообще любой проходимец может внушить этим особам?

Объяснение всему происшедшему были вынуждены дать в «Правительственном вестнике». В простом народе тут же пошли слухи, что императрица родила урода с рогами, которого пришлось придушить. Ну чистый Александр Сергеевич Пушкин с его «Сказкой о царе Салтане»: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку». Вот Пушкин и есть провидец.

Что касается мсье Филиппа, то, вопреки законам и здравому смыслу, военный министр Куропаткин дал ему доктора медицины от Петербургской военной академии и чин действительного статского советника. Мсье Филипп пошел к военному портному и заказал себе военно-медицинский мундир. К слову сказать, Распутин также лелеял мечту получить официальную должность при дворе, но ему, как ни чудно, это не удалось.

И еще, к слову, про военного министра Куропаткина, отставленного после поражения в Русско-японской войне. В 1914 году, уже во время мировой войны, к княгине Зинаиде Николаевне Юсуповой во дворец на Мойке приехала вдовствующая императрица Мария Федоровна. Старший швейцар Юсуповых Григорий подошел к ней и сказал: «Почему ваше величество не назначили в армию генерала Куропаткина? Ему самое время искупить прошлое». Императрица пересказала разговор сыну, и через две недели генерал Куропаткин получил дивизию. Надо сказать, что в 1905 году, после позора в Русско-японской войне, другой слуга Юсуповых, Павел, отказался прислуживать Куропаткину за столом, плюнул и повернулся к нему спиной.

После доктора Филиппа Романовы стали искать пророков в собственном отечестве. В придворных кругах прошла информация о том, что в имении флигель-адъютанта Орлова-Давыдова проживает кликуша Дарья, как раз специализирующаяся в области, интересующей царскую семью, то есть как родить наследника. По личной просьбе Николая II флигель-адъютант Орлов-Давыдов доставил кликушу Дарью во дворец. У себя в деревне Дарья принимала роды, посылала проклятия на врагов, а кроме того, была хронической пьяницей. Во хмелю бывала сильно буйной. В деревне говорили, что именно в буйстве у нее открывается дар предвидения. Во дворце она растерялась, дар не открывался, но царицу она сильно напугала.

Другой флигель-адъютант, Николай Оболенский, был родом из Козельского уезда и, в свою очередь, рассказал при дворе о Митьке Козельском, который в припадочном состоянии дает устойчивые прогнозы. Слух об этом пошел с тех пор, как однажды Митька выкрикнул что-то нечленораздельное про какой-то пожар. Собственно, тогда на его слова никто внимания не обратил, но через месяц у кого-то сгорела изба. Тут-то все и вспомнили о Митькином вое. Короче, Митьку Козельского привезли во дворец к царю. Митьку сопровождал в качестве переводчика некий Елпидифор. Увидев царя, Митька замычал. У Елпидифора спросили, что это значит. Елпидифор перевел: «Детей повидать желает». Царских детей немедленно привели. Тут Митька страшным образом завопил. Елпидифора попросили перевести. Он перевел: «Чаю, – говорит, – просит. С вареньем».