Джеймс Клавелл - Ураган. Книга 2. Бегство из рая

• Название: Ураган. Книга 2. Бегство из рая
• Автор: Джеймс Клавелл
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-389-16455-0

Февраль 1979 года. Иран. Шах бежал, и к власти пришел аятолла Хомейни. В стране кипят страсти, активно действуют фанатики ислама, революционеры всякого толка, не остаются в стороне и спецслужбы великих держав, крайне заинтересованных в иранской нефти. Спокойная жизнь пилотов вертолетной компании, которой негласно управляет Благородный Дом, закончилась. В такой обстановке компания разрабатывает операцию по вывозу вертолетов и людей из страны, где царит разруха, фанатизм и насилие, и приступает к ее осуществлению. Задача осложняется тем, что все вертолеты должны вылететь со своих баз одновременно, а иначе операция не состоится… «Ураган» – это последний роман «Азиатской саги» Клавелла.

---

– Бог мой, – пробормотал Гэваллан, морщась.

Водитель-переводчик резко произнес:

– Это ислам. В исламе один закон для всех людей, одно наказание за каждое преступление, и правосудие, осуществляющееся без промедления. Наш закон – это закон Бога, его нельзя касаться, он вечен, не как на вашем продажном Западе, где законы можно выворачивать наизнанку, а правосудие откладывать и вертеть им для пользы законников, которые жиреют на этих вывертах, на продажности, на пороках или несчастьях других людей… – Вопли некоторых из мальчишек прервали его. – Эти сыновья собаки не знают, что такое гордость, – презрительно бросил он и зашагал к своей машине.

Когда наказание закончилось, мулла мягко напутствовал юношей, которые были еще в сознании, потом отпустил их и прошел вперед со своими «зелеными повязками». Толпа понемногу разошлась, оставив Мак-Ивера и Гэваллана рядом с их машиной. Их обидчики теперь являли собой жалкие кучки окровавленного тряпья, неподвижного или со стонами пытающегося подняться с земли. Гэваллан шагнул было вперед, чтобы помочь одному из них, но юноша в ужасе начал отползать в сторону, поэтому Гэваллан остановился, а потом вернулся к машине. Крылья и бамперы были помяты, на краске виднелись глубокие царапины от камней, которыми мальчишки злобно швыряли в них. Мак-Ивер, казалось, постарел на несколько лет.

– Пожалуй, я не могу сказать, что они этого совсем уж не заслуживали, – произнес Гэваллан.

– Нас бы затоптали, и черт знает, чем бы все это закончилось, если бы мулла не вмешался, – сдавленно выговорил Мак-Ивер, радуясь, что Дженни здесь не было.

Она чувствовала бы на себе каждый удар кнута, который им достался, подумал Мак-Ивер; его спина и грудь ныли от полученных ударов. Он оторвал взгляд от машины и с болезненной гримасой повел плечами. Потом заметил человека, переводившего для них, тот все еще сидел в своей машине, застряв вместе с остальными в пробке; морщась, Мак-Ивер направился к нему по снегу.

– Спасибо, спасибо за то, что помогли нам, ага! – прокричал он ему в окно, напрягая голос.

Машина у иранца была старая и помятая, в ней вместе с водителем сидели еще четверо.

Иранец опустил стекло.

– Мулла попросил себе переводчика, я помогал ему, не вам, – сказал он, кривя рот. – Если бы вы не пришли в Иран, это юное дурачье не испытало бы искушения, которое вызывает ваше отвратительное хвастовство материальными ценностями.

– Извините, я просто хотел…

– И если бы не ваши столь же отвратительные фильмы и телевидение, которые воспевают ваши безбожные уличные банды и бунтарство в классных комнатах, которые шах привез сюда по указке своих хозяев, чтобы растлить нашу молодежь, включая моего собственного сына и моих собственных учеников, эти бедные дурни все бы выросли правильными, законопослушными людьми. Будет лучше, если вы уедете до того, как вас тоже поймают за нарушением закона. – Он поднял стекло и раздраженно надавил на клаксон.

КВАРТИРА ЛОЧАРТА. 14:37. Костяшки ее пальцев отбарабанили короткий условный стук в дверь пентхауса. Она была в чадре, лицо прикрывала вуаль.

Ей ответил стук изнутри. Она снова ударила в дверь: четыре раза быстро и один после паузы. Дверь тут же приоткрылась, через щель она увидела Теймура, целившегося ей в лицо из пистолета.

– Неужели ты никому не доверяешь, мой милый? – спросила она на палестинском диалекте арабского.

– Нет, Сайада, даже тебе – нет, – ответил он и, убедившись, что перед ним действительно Сайада Бертолен и что она одна, приоткрыл дверь пошире, а она откинула вуаль и бросилась в его объятия. Он ногой захлопнул дверь и снова запер ее на замок. – Даже тебе. – (Они жадно поцеловались.) – Ты опоздала.

– Я вовремя. Это ты рано пришел. – Она снова рассмеялась, отстранилась от него и протянула ему пакет. – Здесь примерно половина. Остальное принесу завтра.

– А где ты оставила остальное?

– В камере хранения во Французском клубе. – Сайада Бертолен сняла чадру, положив ее рядом, и преобразилась. Она была в лыжной куртке-пуховичке, теплом кашемировом свитере, юбке из шотландки, теплых носках и высоких меховых сапожках – все от дорогих кутюрье. – А где остальные? – спросила она.

Его глаза смеялись.

– Я их отослал.

– А-а, любовь при свете дня. Когда они вернутся?

– На закате.

– Отлично. Сначала – душ. Горячая вода еще есть?

– О да, и центральное отопление работает, и одеяло у них с электрическим подогревом. Такая роскошь! Лочарт и его жена умели жить. Это же настоящая – как это будет по-французски? – ах да, garçonnière[1], достойная паши.

Ее смех согрел его.

– Ты даже не представляешь, какой это пешкеш – горячий душ, мой дорогой, гораздо лучше ванны. Не говоря уже про отдых. – Она опустилась на стул, чтобы снять сапоги. – Но этот старый распутник Джаред Бакраван знал, как надо жить, а не Лочарт. Изначально здесь обитала его любовница.

– Ты? – спросил он безо всякой злобы.

– Нет, мой милый, ему требовались молоденькие, совсем молоденькие. Я ни для кого не любовница, даже для моего мужа. Шахразада мне рассказала. Старый Джаред умел жить, жаль, со смертью ему не так повезло.

– Он послужил своей цели.

– Такой человек должен был уйти по-другому. Глупо!

– Он был общеизвестным ростовщиком и сторонником шаха, даже если и щедро помогал Хомейни деньгами. Он презрел законы Аллаха и…

– Законы фанатиков, мой милый, фанатиков… Ведь и мы с тобой нарушаем целую кучу законов, а? – Она поднялась, легко его поцеловала, прошла по красивым коврам в коридоре и оказалась в спальне Шахразады и Лочарта, через нее попала в роскошную ванную, увешанную зеркалами, включила душ и встала рядом, ожидая, когда вода нагреется. – Я всегда любила эту квартиру.

Он прислонился к косяку:

– Мое начальство благодарно тебе за то, что ты ее посоветовала. Как прошла демонстрация?

– Ужасно! Иранцы – такие животные, осыпали нас проклятиями, бросали мусор, трясли пенисами – все потому, что мы хотим быть чуть более равноправными, хотим одеваться, как нам нравится, стараться быть красивыми, наша молодость так мимолетна. – Она протянула руку, пробуя воду. – Вашему Хомейни придется уступить.

Он рассмеялся:

– Никогда – в этом его сила. И только некоторые из нас животные, Сайада, остальные просто слишком забиты, чтобы знать разницу. Где твоя цивилизованная палестинская терпимость?

– Ваши мужчины, Теймур, затолкали ее всю в дыру, над которой садятся на корточки. Если бы ты был женщиной, то понял бы меня. – Она потрогала воду еще раз; та начала понемногу нагреваться. – Пора мне возвращаться в Бейрут. Здесь я постоянно чувствую себя грязной. Ни разу не было ощущения чистоты за долгие месяцы.

– Я тоже был бы рад вернуться. Здесь война закончилась, а в Палестине, Ливане, Иордании – нет; им нужны опытные бойцы. Там есть евреи, которых надо убивать, проклятие Сиона, которое надо изгнать, святые места, которые надо вернуть назад.

– Я рада, что ты вернешься в Бейрут, – сказала она, маняще посмотрев на него. – Мне тоже приказали возвращаться домой через пару недель, что чудесно меня устраивает. Я еще смогу принять участие в демонстрациях. Марш протеста, запланированный на четверг, будет самым огромным!

– Не понимаю, тебе-то что за дело. Иран не твоя проблема, и все эти ваши марши и митинги протеста не принесут никакого толку.

– Ты ошибаешься. Хомейни не дурак. Я принимаю участие в маршах по той же причине, по которой работаю на ООП: во имя нашего дома, во имя равенства для женщин Палестины… и да, для женщин всего мира. – Ее карие глаза вдруг вспыхнули; он никогда не видел ее такой прекрасной. – Женщины вышли на улицы, мой милый, и, клянусь Богом коптов, настоящим Единым Богом, и твоим марксистом Лениным, которым ты втайне восхищаешься, пора мужского господства закончилась!

– Согласен, – тут же сказал он и рассмеялся.

Она рассмеялась вместе с ним:

– Ты шовинист, и это притом, что ты знаешь истину. – Вода нагрелась до идеальной температуры, и Сайада сняла лыжную куртку. – Давай примем душ вместе.

– Хорошо, расскажи про бумаги.

– Потом.

Сайада разделась безо всякого смущения, и он тоже. Оба, опытные любовники, были возбуждены, но терпеливы. Они встречались уже три года в Ливане, Палестине и здесь, в Тегеране. Теймур намылил ее, а она – намылила его, и они играли друг с другом, их игра постепенно становилась более интимной, более чувственной, более эротичной, пока Сайада не вскрикнула раз, потом другой, и затем, когда он вошел в нее, они идеально слились друг с другом, делаясь все настойчивее, нетерпеливее, взорвавшись одновременно, а потом умиротворенно лежали вместе в постели, согреваемые электрическим одеялом.

– Который час? – сонно спросила она с глубоким вздохом.

– Час любви.

Сайада тихонько вытянула руку, и он дернулся, застигнутый врасплох, и отодвинулся с протестующим криком, потом перехватил ее руку и прижал ее к себе.