Саба Тахир - Жнец у ворот

• Название: Жнец у ворот
• Автор: Саба Тахир
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-108823-1

Империя важнее всего – важнее твоих желаний, дружбы, любви. Любой бунт карается смертью. Если ты не хранишь верность Императору, тебя и твою семью казнят. Таков беспощадный мир, где живет Лайя. Ее старшего брата арестовали за измену и, чтобы спасти его, она проникает в Военную академию Империи. Элиас – один из лучших солдат академии, но втайне он мечтает о другой жизни, о свободе. Когда пути Лайи и Элиаса пересекаются, они понимают, что связаны судьбой. Выбор, который они сделают, изменит будущее всей Империи. Война приближается к пределам Империи. Война вот-вот начнется внутри нее самой. Элен Аквилла – Кровавый Сорокопут – отчаянно пытается спасти свою сестру, а вместе с ней и всех остальных. Но Император становится все более жестоким. Лайе, которая также пытается предотвратить катастрофу, предстоит пережить предательство, а Элиасу – пожертвовать многим, чтобы стать Ловцом Душ.

---

– Бежим отсюда, – говорю я и стараюсь вывести его из толпы, но нашу очередь окружают солдаты. Между палатками мелькает знакомое смуглое лицо. – Скорее, Дарин…

За нашими спинами слышится крик:

– Их здесь нет! – Женщина-книжница, худая как скелет, пытается отбиться от солдата. – Я же говорила, их здесь нет!

– Мы знаем, что ты их прячешь, – говорит женщина-солдат, на голову выше ее. Широкие плечи облечены серебряным доспехом. Ее скуластое темное лицо не такое жестокое, как у Маски, но в целом она выглядит угрожающе. Она срывает со стены ближайшей палатки постер с нашими лицами. – Просто выдай нам Лайю и Дарина из Серры, и мы тебя отпустим! Иначе мы разнесем лагерь в клочья и вышвырнем всех беженцев на мороз. Да, мы благородны по отношению к вашему народу. Но это не значит, что мы глупцы.

За спиной солдата другие воины сгоняют детей-книжников в подобие загона. Еще одна палатка взрывается снопом искр у нас за спиной, тут и там костры поднимаются к небу. Я содрогаюсь при виде пламени, плач моего народа разрывает сердце.

– Это пророчество, – шепчет Дарин. – Помнишь? «Птицы утонут – никто не узнает». Книжники и есть птицы, Лайя. Мореходов всегда называли морским народом, народом вод. Они и есть потоп, который погубит птиц.

– Мы не можем этого допустить, – с трудом выдавливаю я. – Наш народ страдает из-за нас. Другого дома у них сейчас нет. А из-за нас они его лишатся.

Дарин сразу понимает, что я собралась сделать. Он качает головой, отступая на шаг, его движения выдают панику.

– Нет, Лайя, – говорит он. – Нет, мы не можем так поступить! Как мы найдем Пчеловода, если угодим в тюрьму? Или погибнем? Как мы сумеем… – Голос его прерывается, он может только снова и снова мотать головой.

– Я знаю, что они бросят нас в тюрьму, – я трясу брата за плечи. Мне нужно, чтобы он справился со своим страхом. Чтобы он мне поверил. – Но клянусь небесами, я смогу вытащить нас оттуда. Мы не можем позволить им сжечь лагерь, Дарин. Это неправильно. Мореходам нужны только мы – пусть они нас получат.

У нас за спиной кто-то отчаянно кричит. Стражница вырывает из рук книжника ребенка, отец из последних сил пытается с ней бороться.

– Пожалуйста, не трогайте мою дочь, – умоляет он. – Прошу вас… умоляю… только не ее…

Дарин с содроганием смотрит на эту сцену.

– Да, ты… ты права.

Эти слова даются ему с трудом, и я гордо смотрю на него. Но сама мысль о том, что моего брата снова отправят в тюрьму, ужасает меня.

– Больше никто не умрет из-за меня. И ты не умрешь. Я выдам себя, а ты оставайся на воле…

– Нет, ни за что на свете, – я качаю головой. – Больше никогда я тебя не оставлю.

Я сбрасываю невидимость – и испытываю такое сильное головокружение, что едва не падаю с ног. В глазах темнеет, и передо мной встает образ светловолосой женщины в темной комнате. Ее лицо мне не знакомо. Кто это такая?

Когда зрение проясняется, я понимаю, что прошло всего несколько секунд. Встряхиваю головой, чтобы отделаться от незваных образов, и выхожу наружу из нашего укрытия.

Инстинкт женщины-солдата срабатывает безупречно. Хотя мы находимся от нее в целых тридцати футах, в тот миг, когда мы выступаем на свет из тени палаток, ее голова поворачивается в нашу сторону. Шлем, прикрывающий маской часть лица, делает ее похожей на разгневанного сокола. С оружием наперевес она смотрит, как мы приближаемся.

– Лайя и Дарин из Серры, – в голосе ее не слышно удивления, и я понимаю, что она ожидала встретить нас здесь – откуда-то знала, что мы направляемся в Адису. – Вы арестованы за участие в заговоре против королевства Маринн. Следуйте за мной.

12: Элиас

Хотя солнце еще не зашло, в лагере кочевников тихо. Когда я приближаюсь к нему, костры для приготовления еды уже погашены, лошади стоят у коновязей под навесами. Расписанные красной и желтой краской кибитки плотно закрыты от весеннего сильного дождя. Внутри кибиток тускло горят светильники.

Я иду медленно вовсе не из осторожности. Просто Маут тянет меня назад, сковывает движения, и мне требуются все силы, чтобы не поддаться его властному призыву.

На расстоянии пары сотен ярдов к западу от каравана о скалистое побережье бьется Сумеречное море. Его рев почти заглушают тоскливые крики белоголовых чаек. Но мои инстинкты Маски остры, как всегда, и я чувствую приближение кеханни клана Насур раньше, чем она появляется в зоне видимости. Кеханни идет в окружении эскорта из шестерых воинов-кочевников.

– Элиас Витуриус, – приветствует она меня. Длинные седые волосы спускаются ей до пояса, на темной коже видны татуировки, означающие высокий ранг сказительницы. – Ты опоздал.

– Прошу прощения, кеханни. – Я не считаю, что должен предоставлять ей объяснения своей задержки. Кеханни так же хорошо распознают ложь, как и рассказывают предания. – Извини меня.

– Пф, – фыркает она. – Ты сам просил меня о встрече. Не знаю, почему я согласилась. Меченосцы неделю назад забрали моего брата. А до этого ограбили наши склады и увезли весь урожай зерна. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы вонзить нож тебе в горло – это уважение к Маме Риле, мальчишка.

Интересно, что бы из этого вышло, попробуй ты замахнуться на меня ножом. Однако я не говорю этого вслух.

– Есть вести про Маму?

– Она в безопасном месте. Постепенно оправляется от бедствий, которые ты на нее навлек. Если ты надеялся, что я скажу тебе, где она, ты даже глупее, чем я думала. Идем.

Она жестом приглашает меня следовать за ней к каравану, и я послушно иду. Мне понятен гнев кеханни. Война меченосцев против кочевников известна всем – ее последствия рассеяны по пустыне в виде сожженных кибиток, а погребальный плач стоит в каждом селении.

Кеханни идет быстро, и я стараюсь поспевать за ней, но тяга Маута становится сильнее с каждым моим шагом. Это физическая сила, которая пытается вынудить меня как можно скорее вернуться в Земли Ожидания в трех лигах отсюда. Ей трудно противостоять – она напоминает страх, будто я оставил позади что-то очень важное и должен за ним вернуться. Не могу понять, действительно ли я что-то забыл или просто Маут манипулирует моим разумом. Не в первый раз за последние недели я чувствовал, как кто-то – или что-то – шныряет по границам Земель Ожидания, пересекая их в обе стороны, будто проверяя мою реакцию. Каждый раз, когда я это чувствовал, я мчался проверять, все ли в порядке – и не находил ничего подозрительного.

Дождь ненадолго заставил джиннов замолчать. Эти огненные ублюдки ненавидят воду. Но призраки обеспокоены – им приходится дольше обыкновенного оставаться в Землях Ожидания, потому что я не успеваю их провожать. Меня преследует предупреждение Шэвы.

«Если ты не переправишь духов достаточно быстро, это будет твой конец как Ловца Душ! И конец мира людей, каким ты его знаешь».

Маут снова тянет меня, но я заставляю себя игнорировать его. Вслед за кеханни я пробираюсь между рядами кибиток к той, что стоит немного в стороне от прочих. Ее черные покровы резко контрастируют с цветными украшениями остальных кибиток.

Это жилище факира, члена племени, обязанность которого – готовить тела к погребению.

Я смахиваю с лица капли дождя. Кеханни стучит в деревянную дверцу кибитки.

– При всем моем уважении к твоему племени… – говорю я. – Мне нужно поговорить с тобой, а не с…

– Я – хранительница историй живых. А истории мертвых знает только факир.

Задняя дверца кибитки открывается. За ней стоит девушка лет шестнадцати. При виде меня ее глаза расширяются, она кусает нижнюю губу. Руки взлетают к волосам – кудрявым, рыжевато-русым. Ее веснушчатая кожа светлее, чем у Мамы, но темнее моей; по рукам взбегают синие линии татуировок – какой-то геометрический узор, напоминающий черепа.

Чем-то – может быть, неуверенной позой – она напоминает мне Лайю, и по телу пробегает болезненная волна желания. Я осознаю, что застыл у двери, как громом пораженный. Стряхнув оцепенение, я вслед за кеханни поднимаюсь в кибитку, изнутри ярко освещенную цветными светильниками кочевников. Полка вдоль стены уставлена флаконами с какими-то жидкостями, в воздухе стоит сильный запах чего-то вяжущего.

– Это Аубарит, – представляет девушку кеханни. – Наша новая факира. Она пока… учится, – кеханни чуть улыбается краями губ. Неудивительно, что она согласилась помочь мне. Кеханни попросту решила перекинуть меня девчонке, от которой вряд ли можно дождаться помощи. – Она справится с твоим делом.

После этих слов сказительница выходит и закрывает за собой дверь, оставляя нас с Аубарит смотреть друг на друга с некоторой неловкостью.

– Ты очень молода, – вырывается у меня. – Наш факир, в клане Саиф, был стар, как древние холмы.