Люси Уорсли - В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

• Название: В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта
• Автор: Люси Уорсли
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-00131-062-4

Эта новая биография Джейн Остин отличается от прочих особой погруженностью в эпоху, чрезвычайно бережным и точным воссозданием атмосферы, в которой жила и творила автор любимых миллионами читателей произведений. Дочь сельского пастора, Джейн никогда не имела собственного дома и всю жизнь была вынуждена переезжать с места на место, иногда пользуясь гостеприимством богатых родственников, а временами ютясь в съемном жилье. Историк английского быта Люси Уорсли ведет читателя по связанным с жизнью и творчеством великой соотечественницы адресам, знакомя читателя с миром окружавших ее вещей и воссоздавая атмосферу ее повседневной жизни. Написанная на основе огромного фактологического материала – писем и воспоминаний современников, газетных публикаций, литературных произведений той поры, сочинений самой Джейн Остин, – эта «биография сквозь призму быта» помогает понять, почему в ее творчестве такое большое значение придается дому, который воспринимается то как уютное гнездышко, то как место заточения, то как недостижимая мечта.

---

Люси Уорсли В гостях у Джейн Остин

Марку

Lucy Worsley

JANE AUSTEN AT HOME

Copyright © Lucy Worsley 2017

Переводчики: Марина Тюнькина (главы 1-13),

Юрий Гольдберг (главы 14–22),

Алексей Капанадзе (главы 23–36)

© Издание на русском языке, перевод на русский язык Издательство «Синдбад», 2018.

Предисловие

Достоинства мисс Остин давно вне сомнения: она сугубо домашняя романистка.

Ричард Бентли, издатель собрания сочинений Джейн Остин, 1833

Мир романов Джейн Остин, предстающий перед нами в бесчисленных экранизациях, – это мир дома, упорядоченный и уютный. Ее персонажи обитают в аккуратненьких сельских усадьбах, в аристократических загородных поместьях и в элегантных городских особняках Лондона и Бата.

Жизнь самой Джейн Остин часто рассматривают сквозь ту же призму – призму неотделимого от нее образа очаровательной, утопающей в цветах сельской усадьбы в хэмпширском Чотоне, где Джейн, ее сестра и их мать обрели наконец давно чаемый приют. Джейн поселилась в Чотоне в 1809 году, надеясь, вероятно, прожить там счастливо до конца своих дней. На деле все обернулось иначе.

Жилье было для Джейн вечной проблемой. Какое существование ей по средствам? Как ей совмещать писательство с множеством домашних обязанностей незамужней дочери и тетки? Где хранить рукописи? О собственном доме Джейн, должно быть, даже не мечтала. Оставшись после смерти отца с крохотным запасом средств, с трудом заработанных писательством, она вынуждена была ютиться в съемных комнатах или кочевать между родственниками, которые использовали ее как бесплатную няньку.

Поэтому неудивительно, что поиски дома – центральная тема творчества Джейн. Действие ее романов происходит большей частью в комнатах, обычно в гостиных, где люди беседуют, всегда беседуют. Но когда герои Джейн хотят излить душу – открыть свои подлинные чувства, – они, как правило, бегут на вольный воздух. Они вырываются из челюстей гостиных, которые удерживают их в строгих границах. «Вам опостылела благовоспитанность», – говорит Лиззи Беннет мистеру Дарси в минуту откровенности.

Молодежь, впервые читающая романы Джейн Остин, воспринимает их как истории о любви, любовных перипетиях и обретении спутника жизни. Однако счастливый дом – это еще одна ценность, которой у юных леди нет и о которой они грезят. Все главные героини Джейн лишены либо родного очага, либо родной семьи. Джейн показывает – мягко, но с ошеломляющей убедительностью, насколько трудно найти настоящий дом, надежное место, где тебя понимают и любят. Она обладает обостренным чувством домашнего благополучия – или неблагополучия.

Отсюда пошло мнение, будто сама Джейн дома была несчастлива, чем-то уязвлена или травмирована. Однако горькая правда заключается в том, что она была лишь одной из многих старых дев своего времени, которым приходилось «обживаться» в самых неподходящих, убогих и гадких местах. И это касалось не только старых дев. «Мое величайшее желание – иметь свой дом, пусть самый неустроенный», – писала невестка Джейн Фанни. Жилищем ей служила тогда тесная каюта на судне ее мужа-моряка.

Вот почему в романах у Джейн так много домов – обожаемых, потерянных и вожделенных. В ее первом изданном произведении – «Чувстве и чувствительности» – Марианну и Элинор изгоняет из обители их детства смерть в семье. Элизабет Беннет и ее сестры в «Гордости и предубеждении» будут выставлены на улицу после кончины отца. Героиню «Мэнсфилд-парка» Фанни Прайс отсылают из дома к богатым родственникам, как одного из братьев Джейн. В «Доводах рассудка» Энн Эллиот скучает по сельской жизни в Киллинч-холле, когда ее отправляют в Бат. Даже Кэтрин Морланд в «Нортенгерском аббатстве» и Эмма Вудхаус в «Эмме» – юные, достаточно обеспеченные, не преследуемые угрозой со дня на день остаться без крова, должны с умом выбирать свое будущее домашнее устройство.

В действительности, как бы неожиданно это ни прозвучало, Джейн не вынужденно вступила в «опасный возраст», не обзаведясь домом, – она осталась старой девой добровольно. Отнюдь не обделенная вниманием, она совершенно точно отказала по крайней мере одному поклоннику, и мы встретим в ее истории не менее пяти потенциальных супругов. Я думаю, что Джейн сознательно не связывала себя узами брака, так как считала, что замужество, собственность и прочный дом могут стать для нее тюрьмой.

Я надеюсь показать вам бытовую сторону жизни Джейн, с ее светлыми и темными днями, с ее семейными радостями и заботами и с теми «незначащими предметами, из коих ежедневно слагается счастье домашнего бытия», как писала об этом в «Эмме» сама Джейн. С мелкопоместных дворянок уже давно сняты обвинения в «праздности»: они либо занимались «делом», которое общество полагало достойным, вроде игры на фортепиано или чтения познавательных книг, либо тайно – как это было в семье Остин – выполняли большую часть рутинной работы, необходимой для того, чтобы на столе не переводился хлеб, а одежда была опрятной. Иногда труд ограничивался усиленным надзором за прислугой, но порой требовалось засучить рукава и попотеть самим.

Мы можем проследить жизнь Джейн по дням и даже по часам благодаря тому, что она была неутомимой корреспонденткой. Несмотря на решительное истребление Остинами всевозможных бумаг, Джейн оставила нам сотни тысяч слов, адресованных в первую очередь сестре Кассандре.

Эти письма, изобилующие мелкими подробностями быта, часто разочаровывали читателей. В них, видите ли, нет отзывов о Французской революции или оценок великих государственных дел. Одна вздорная родственница Джейн утверждала, что по ним якобы «невозможно судить о ее характере» и что «их прочтение никого с ней ближе не познакомит». Чушь, чушь, чушь! О государственных делах из них узнаешь очень даже много, умей только толковать крошечные штрихи меняющейся социальной жизни эпохи Джейн. И личность ее там тоже присутствует – твердая как сталь, энергичная, жизнерадостная и непокорная, смотря по обстоятельствам. Эти письма – драгоценный клад, спрятанный у всех на виду.

Рассматривая его под разными углами, вполне можно нарисовать портрет Джейн, способный удовлетворить интерес читателя. Мне очень любопытны упоминания о том, как она позволяла себе уклониться от исполнения женских обязанностей, чтобы урвать часок-другой для творчества. «Я часто задаюсь вопросом, – писала Джейн сестре, – как тебе удается выкраивать время для всех твоих занятий при том, что ты ведешь дом». Я тоже им задаюсь. Вынужденная «выкраивать время», Джейн старалась отбиваться от хозяйственных дел, не оскорбляя при этом родных с их представлениями о том, какой груз должна тащить на себе незамужняя тетка. Это была ее битва – тягостная, унылая, ежедневная домашняя битва из-за того, кто что обязан делать. Это битва, до сих пор изматывающая женщин. Это битва, продолжающаяся по сей день.

«Простой биограф легко и быстро справится со своей задачей, – писал брат Джейн Генри после ее смерти. – Наполненная насущными заботами, литературой и религией, ее жизнь отнюдь не была обильна событиями». Большая ошибка! В жизни Джейн были горечь и разочарования, денежные лишения и тревоги. Но и она, и ее семья большую их часть от нас утаили. Ни один из авторов так не завлекает и не интригует читателя, как Джейн: она манит, подмигивает, ускользает. «Редко, очень редко, – предупреждает нас она, – перед людьми открывается полная правда – что-нибудь да останется несказанным или неверно истолкованным».

Я как могла старалась вписать Джейн в контекст предметного мира ее жилищ, но это мой личный, отнюдь не бесспорный взгляд. Каждое поколение получает ту «Джейн Остин», какой заслуживает. Викторианцы искали и находили в ней «добрую хозяюшку», как бы ненароком, походя накропавшую несколько романов. Ее называли «святой тетушкой Джейн из прихода Стивентон-в-Чотоне». Позже биографы взялись изображать Джейн дамой, опередившей свою эпоху. «Что поделаешь, если во мне живет дикий зверь», – писала она, и сюда же подверстываются ее танцы, ее похмелья, ее приступы гнева. Это представление о Джейн наилучшим образом выражено в утверждении 1990-х, что Джейн намеренно выбрала псевдоним «миссис Эштон Деннис», чтобы заканчивать свои сердитые письма издателям так: «Остаюсь, джентльмены, и проч. М.Э.Д.[1]». «Она была в бешенстве, и подписью выражала свои чувства», – уверяет ее биограф Дэвид Ноукс.

Должна признаться, что, пытаясь вернуть Джейн в ее социальную среду и эпоху, я выступаю также с позиций завзятой «джейнистки», поклонницы и почитательницы. Я тоже искала свою Джейн и, как водится, нашла несравненно более совершенную версию себя самой: женщину умную, добрую, ироничную, но в то же время сердитую на связывающие ее обстоятельства, неустанно стремящуюся освободиться и творить. Я знаю, какой хочу видеть Джейн, и открываю свои карты. Это, говорю без стыда, история моей Джейн, где каждое слово проникнуто любовью.