Артем Драбкин - 22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война

• Название: 22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война
• Автор: Артем Драбкин
• Жанр: Военное дело; спецслужбы
• ISBN: 978-5-699-57434-6

Уникальная энциклопедия ведущих военных историков. Первый иллюстрированный путеводитель по Великой Отечественной. Полная история войны в одном томе. Великая Отечественная до сих пор остается во многом «неизвестной войной» – сколько ни пиши об отдельных сражениях, «за деревьями не разглядишь леса». Уткнувшись в холст, видишь не картину, а лишь бессмысленный хаос мазков и цветных пятен. Чтобы в них появился смысл и начало складываться изображение, придется отойти хотя бы на пару шагов: «большое видится на расстояньи». Так и величайшую трагедию XX века не осмыслить фрагментарно – лишь охватив единым взглядом. Новая книга лучших военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто хроника сражений; больше, чем летопись боевых действий, – это грандиозная панорама Великой Отечественной, позволяющая разглядеть ее во всех подробностях, целиком, объемно, «в 3D», не только в мельчайших деталях, но и во всем ее величии.

---

Для того чтобы создать группировку, способную наступать или хотя бы эффективно обороняться на границе, советским вооруженным силам нужно было две-три недели интенсивных перевозок войск. Ожидалось, что войне будет предшествовать период обострения на политическом фронте, выдвижение немцами каких-либо требований или ультиматумов. По крайней мере, именно так Гитлер ранее поступил с Чехословакией и Польшей. Политические демарши дали бы Советскому Союзу те самые недели на мобилизацию и переброску войск из глубины страны в военные округа на границе – Прибалтийский, Западный и Киевский. Без твердой уверенности в агрессивных намерениях немцев было опасно давать старт мобилизации и начинать перегруппировку крупных масс войск из глубины страны к границам. Гитлером это могло быть воспринято как угроза и вызвало бы ответные меры с постепенным сползанием ситуации к войне с Третьим рейхом. К сожалению, вплоть до середины июня противоречивые данные разведки не вселяли в советских руководителей твердой уверенности, достаточной для принятия решения о мобилизации, а Германия не предъявляла никаких ультиматумов или требований. С подачи рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса против Советского Союза была использована не знающая прецедентов в истории мировой дипломатии тактика – абсолютное молчание.

В первой половине июня ситуация становилась все более угрожающей – началось выдвижения пятого эшелона войск Вермахта для участия в операции «Барбаросса», состоявшего из танковых и моторизованных дивизий. Развитая дорожная сеть Европы позволила немцам вначале сосредоточить группировку войск, объяснимую с точки зрения прикрытия с тыла высадки в Великобритании, а затем быстрыми темпами создать из нее ударные группировки сил вторжения. В свою очередь, советские разведчики продолжали называть разные сроки вторжения немцев на территорию СССР. В условиях этой неопределенности советское руководство пошло на отчаянный шаг. За восемь дней до начала войны – 13 июня 1941 года – в газете «Известия» было опубликовано сообщение Телеграфного агентства Советского Союза, начинавшееся легендарной фразой: «ТАСС уполномочен заявить…» В нем были такие строки: «В английской и вообще иностранной прессе стали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией». Выдвинув тезис, далее его опровергли: «По мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы <…> слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными». Жители Советского Союза терялись в догадках, что означает это странное сообщение, но предназначалось оно не для них. Таким способом намеками и полунамеками Сталин приглашал Гитлера сесть за стол переговоров. Однако ответом на сообщение ТАСС было прежнее гробовое молчание немцев по дипломатическим каналам.

Реакция Сталина последовала незамедлительно – войска внутренних округов с Северного Кавказа, Поволжья, Орловского военного округа, а также так называемые «глубинные» стрелковые корпуса особых (приграничных) округов, находившиеся в нескольких сотнях километров от государственной границы, получили приказы на выдвижение к западной границе. Ключевое решение руководством СССР было принято, а «красная кнопка» – нажата. Через три дня после сообщения ТАСС Рихард Зорге из Токио докладывал в Центр, что «война задерживается до конца июня». В Кремле появилась надежда, что войска успеют подойти к границе вовремя. Но было уже слишком поздно. На самом деле до немецкого вторжения оставалось меньше недели. Собрать группировку войск, способную достойно встретить противника, советское командование не успело. «Глубинные» корпуса находились на марше в 100-150 километрах от границы и не могли помочь своим товарищам, встретившим первый удар противника. К 22 июня Красная Армия оказалась разорвана на три эшелона, разделенных сотнями километров, которые были разбросаны на пространстве от западной границы СССР до Западной Двины и Днепра. При этом в первом эшелоне находилось меньше половины войск, большая часть подразделений оставалась еще в глубине страны или двигалась к границе. Напротив, немецкая группировка собралась у советских границ плотной массой – около 80 % войск Вермахта находилось в первом эшелоне сил вторжения.

Танки PzKpfw IV модификации D из состава 3-го батальона 11-го танкового полка 6-й немецкой танковой дивизии накануне вторжения в Советский Союз. Восточная Пруссия, май 1941 г.

21 июня 1941 года

21 июня 1941 года во многих средних школах и училищах страны состоялись выпускные вечера

21 июня 1941 года в 16 часов 45 минут по берлинскому времени (в 17 часов 45 минут – по московскому) в радиоэфире над Южной Польшей прозвучала загадочная для непосвященных фраза – «Сказание о героях, Вотан, Неккер, 15». Однако в ней была зашифрована одна из самых страшных дат в истории России. Слова «Сказание о героях» обозначали ввод в действие плана нападения на Советский Союз, имя божества «Вотан» – дату 22 июня, название реки «Неккер» – 3 часа утра, а минуты радисты Вермахта передали открытым текстом.

Нажатие немецким руководством «красной кнопки» вызвало цепочку аналогичных сигналов в армиях и танковых группах. Повинуясь этому приказу, серые танки с крестами на бортах, тысячи автомашин и тягачей по пыльным дорогам направились на Восток. Через несколько часов им предстояло пересечь окутанную дымом пожаров границу СССР. Начался обратный отсчет времени до начала одной из самых страшных войн в мировой истории. Вечером, подсвечивая себе фонариками, командиры рот зачитали подчиненным обращение Гитлера, начинавшееся словами: «Солдаты Восточного фронта!» Фюрер сообщал своим солдатам, что «судьба Европы, будущее германского рейха, само существование народа Германии находится теперь в ваших руках». Лидер Третьего рейха обвинил Советский Союз в подготовке агрессии, которую нужно упредить, и завершил свою речь словами: «Я решил сегодня передать судьбу государства и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам Бог в этой важнейшей борьбе!»

После того как солдатам и офицерам Вермахта зачитали обращение фюрера, начались напряженные часы ожидания. Командир взвода 11-й пехотной дивизии Готфрид Эверт вспоминал: «Нам зачитали обращение Гитлера. Было сказано, что завтра в пять утра мы наступаем, и выданы боеприпасы. Ко мне подошел старый фельдфебель и как-то очень неуверенно и удивленно спросил: «Господин лейтенант, можете ли вы объяснить мне, почему мы нападаем на Россию?» Что я мог ему ответить?! Таков приказ!» Тем не менее слова Гитлера упали на благодатную почву. Немецкие солдаты в своих действиях руководствовались простыми и ясными формулировками, такими, например, как приказ генерал-полковника Эриха Гепнера: «Борьба должна преследовать целью превратить в руины сегодняшнюю Россию, и поэтому она должна вестись с неслыханной жестокостью <…> Никакой пощады прежде всего представителям сегодняшней русской большевистской системы». В ясности установок немцы, безусловно, превосходили бойцов и командиров Красной Армии, у которых не было четко сформулированного образа врага. Виною тому во многом стал пакт Молотова-Риббентропа 1939 года и попытки советской пропаганды представить немецкий народ как неоднородную социальную массу, где пролетариат восстанет, как только начнется война с СССР – первым в мире государством рабочих и крестьян.

Однако далеко не все немецкие солдаты жаждали принять участие в спасении германской цивилизации и культуры путем военного вторжения в Советский Союз. Среди сотен тысяч человек, составлявших армию вторжения, были люди самых разных убеждений. Были среди призванных в немецкую армию и те, кто в той или иной мере симпатизировал коммунистам. Один из них, выслушав своего командира роты лейтенанта Шульца, бросился к границе, переплыл Буг и сдался советским пограничникам. Запинаясь от волнения, сапер Альфред Лисков рассказал, что 22 июня на рассвете немецкие войска должны перейти границу. Не успел перебежчик обсохнуть после купания в пограничной реке, как произнесенные им слова дошли до самого Сталина. Маршал Г.К. Жуков впоследствии вспоминал: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик <…> утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня. Я тотчас же доложил наркому и Сталину то, что передал Пуркаев. – Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, – сказал Сталин <…> вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность».