Андрей Курпатов - Мышление. Системное исследование

• Название: Мышление. Системное исследование
• Автор: Андрей Курпатов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-6040990-0-1

Новая книга «Мышление» от Андрея Курпатова – автора нашумевших бестселлеров, изданных тиражом более 5 млн. экземпляров и переведённых на 8 языков. Мышление человека – одна из самых актуальных тем современной науки. Мы привыкли думать, что мы думаем, более того – уверенно рассуждаем об интеллекте, сознании, разуме, мозге. Возникает ощущение, что с мышлением все ясно. Но так ли это в действительности? Что мы на самом деле знаем о мышлении, его природе и механизмах? Андрей Курпатов – один из крупнейших отечественных ученых, специализирующихся на прикладных аспектах исследования мозга и процессов мышления. В масштабной системной работе «Мышление» само это слово, интуитивно понятное каждому школьнику, обретает новый, невиданный смысл и глубину. Реальность, какой мы её видим – лишь продукт нашего мозга, результат мышления. Что в этом случае мы можем сказать о нашем мозге, что – о самой реальности, и что – о нас самих? Что наука в действительности знает о происходящем у нас в голове? Учёные всего мира только начинают обсуждать необходимость создания интегративной и, главное, прикладной области знаний о том, как функционируют механизмы мышления и как сделать их более эффективными. Андрей Курпатов идёт дальше – после двадцати лет исследований создаёт методологию мышления, проводит исследования в созданной им Высшей школе методологии в Санкт-Петербурге, выступает с Германом Грефом для лидеров Сбербанка, читает лекции в России и Великобритании, консультирует крупный бизнес и явно не собирается останавливаться на достигнутом. «Мышление» лежит в основе проекта интеллектуального образования нового формата «Академия смысла» и книг «Красная таблетка», «Чертоги разума» и «Троица», мгновенно ставших бестселлерами крупнейших интернет-магазинов. Книга включает в себя четыре части системного исследования по методологии мышления – «Методология мышления. Черновик», «Что такое мышление? Наброски», «Пространство мышления. Соображения» и «Что такое реальность? Концепт».

---

Так почему же для нашей интеллектуальной функции отсутствие времени в интеллектуальном пространстве скорее благо, нежели проклятье? Судя по всему, ответ на этот вопрос как раз и заключается в невероятной сложности фактической реальности, которую мы пытаемся своим слабым мозгом постигнуть. А то упрощение, которое интеллектуальная функция неизбежно производит, создавая реконструкции реальности – вневременные, предельно схематизированные, – и позволяет ей решать практические задачи.

Избыточная детализация только бы запутала все дело, а не для того эволюция столько трудилась над созданием интеллектуальной функции как над «приспособительным признаком», чтобы та, на радость хищникам, меланхолично пребывала в бесцельном познании «истины». Храм Святого Семейства, созданный гением Антонио Гауди, штука, понятно, невероятно сложная, но, как мы видели, если преобразовать ее в несколько схем, кажущаяся почти нерешаемой задача тут же демонстрирует вполне ясный ответ. Так что фактическое время только бы все усложнило, не давая нам, впрочем, ничего сто́ящего взамен.

Преодоление сложности – «блоки»

Действительно, одним из классических заблуждений прежней философии, равно как и психологии, да и вообще глобальной иллюзией нашего мировоззрения является иллюзия «вертикали власти» и «системной интеграции». Наш мир всегда представляется нам такой жестко простроенной вертикалью: Бог сверху, а мы-грешные – снизу, государства-лидеры и государства-аутсайдеры, искусство высокое и низкое, начальник, как и Бог, сидит сверху, а подчиненные – снизу, мужчина – голова, а женщина – шея. То есть мир вроде как и вертикально устроен, да еще и все его части, как представляется, находятся в жестком соподчинении.

Но, например, сам наш мозг устроен как раз с точностью до наоборот: его «высшие» отделы, организованные крайне затейливо, в действительности куда менее влиятельны, чем элементарные (по сравнению с ними) подкорковые образования. А потому, если какая-нибудь миндалина впала в тревогу, то, что ты себе ни думай в своих лобных долях, до паники рукой подать и остановить ее нам «здравым рассуждением» вряд ли удастся. Иными словами, нам только кажется, что все, что сверху и сложное – более влиятельно, чем простое и внизу. На самом деле, в мозгу по крайней мере, все обстоит как раз обратным образом, а еще точнее – сама эта иерархия, в действительности, просто отсутствует.

Если же вспомнить о результатах проведенного нами только что мысленного эксперимента, то открываются и еще кое-какие детали. Например, легко понять, что никакой действительной вертикали в пространстве нашей интеллектуальной функции просто не может быть – для ее появления нам бы понадобилась, как минимум, хотя бы еще одна плоскость. Или, например, очевидно, что представить себе действительную реальность, преображенную плоскостью, системно структурированной, – вряд ли возможно. Ведь, даже если фактическая реальность и структурирована каким-то особым сверхсложным образом, мы в любом случае заметить этого не сможем.

Звезды на ночном небе кажутся нам отстоящими друг от друга на считанные миллиметры, но возьми телескоп да еще раздвинь эту картинку в глубину, и она изменится радикально. Но где этот телескоп и как раздвинуть эту картинку, если мы говорим о взаимодействии реальности с интеллектуальной функцией? Короче говоря, считать и различить эту упорядоченность реального (если она, конечно, имеет место быть), обладая плоскостным экраном, не представляется возможным.

Надо сказать, что с этой проблемой закономерно сталкиваются и физики. Добиться упорядоченности Вселенной им мешает одна-единственная по-настоящему временная функция эйнштейновских уравнений – скорость света. Дело в том, что если скорость света действительно ограничена и равна примерно тремстам тысячам километров в секунду, то кажется очевидным, что события, происходящие во Вселенной на расстояниях, значительно превышающих указанную длину, не будут никак причинно связаны друг с другом. То есть, если бы нам вдруг захотелось как-то все в этой Вселенной увязать одно с другим (что было бы, наверное, логично), мы столкнемся с непреодолимым препятствием.

Чтобы как-то справиться с этим парадоксом, физики предлагают блочную модель Вселенной – мол, Вселенная состоит из отдельных блоков, где процессы протекают как бы независимо относительно других блоков Вселенной и от Вселенной в целом. Данный подход, кажущийся, впрочем, в достаточной степени абсурдным, позволяет снять большое количество противоречий, а также, как и завещал Альберт Эйнштейн, изгнать время из физики куда подальше. Но именно этот подход, по крайней мере, чрезвычайно схожий по существу, используется и нашей интеллектуальной функцией в рамках реконструкции фактической реальности.

Но представим себе все же, что мы сохраняем идею подлинного времени как нечто крайне существенное для мышления и принципиально невозможное к изгнанию. Что ж, мы оказываемся в крайне уязвимом положении – поскольку невозможно «быть» одновременно во всех местах, нам придется выбирать из всех событий, происходящих одновременно, какие-то, свидетелями которых мы будем, а остальные оставить без внимания.

Однако последствия этих упущенных нами событий будут нас с неизбежностью настигать в последующие моменты времени. Но мы не будем знать, каким образом эти явления появились в системе, и нам придется впадать в своего рода креационизм или исповедовать идею какого-нибудь чудного самозарождения мух из котлет. Как бы там ни было, к реальности подобные выводы никакого отношения иметь не будут.

Иными словами, наша интеллектуальная функция должна обладать способностью работать сразу в нескольких местах интеллектуального пространства и относительно отдельно от самой себя, взятой в целом.

При всей абсурдности этой идеи, если мы посмотрим на работу мозга, то она полностью отвечает именно этой логике – все отделы мозга работают в своем «временном» режиме, а мозг, взятый в целом, каким-то образом постоянно агрегирует эффекты этой деятельности различных своих отделов (включая и отдельные нейроны, и нейронные ансамбли, и специализированные зоны мозга) в единое целое, выливающееся затем в какое-то его наличное поведение. То есть, в каком-то смысле, мозг учитывает все, что в нем происходит (в каждом из его «блоков»), но, очевидно, действует в данном случае не по некоему единому «стандарту учета», а импровизирует – плетет представление о реальности, так сказать, «на живую нить».

Представим себе Солнце. В нем одновременно происходит неисчислимое количество разнообразных термоядерных реакций – где-то что-то вспыхивает, взрывается, отрывается и т. д. Но мы, при желании, всегда можем получить некие обобщающие его активность характеристики – общую температуру, силу тех или иных его полей, количество излучений и проч. Точно то же самое можно сказать и про атмосферу Земли: в каждой точке планеты постоянно что-то происходит – текут океанические течения, извергаются вулканы, работают заводы и желудочно-кишечные тракты коров, включая заселяющую их микрофлору, даже бабочки – и те предательски машут крыльями. Все это, так или иначе, вносит свой вклад в общее состояние атмосферы, но все это, взятое в целом, никак невозможно осмыслить.

Примерно в этой же логике работает и наша интеллектуальная функция – в различных психических «блоках», события которых могут сами по себе и не пересекаться, что-то происходит, при этом каждое такое событие будет вносить свой вклад, пусть и опосредованно, в результирующую функцию. Так что было бы большим допущением полагать, что вся эта система работы представляет собой некую стройную, вертикально выстроенную, четкую иерархию. В конце концов, поговаривают, что именно от взмаха крыльев бабочки в Бразилии можно, пусть и сугубо теоретически, ожидать торнадо в Техасе.

«Неосознанность» интеллектуальной функции

Конечно, интеллектуальная функция работает не где-то в каком-то месте моего мозга, а вся работа моего мозга и есть работа моей интеллектуальной функции. При этом очевидно, что сам мозг, например, параллельно решает множество задач – поддерживает положение моего тела в пространстве, участвует в регуляции работы внутренних органов, отсеивает шум галдящих за окном цикад (подобных действий он одновременно совершает величайшее множество), а также обеспечивает правильное нажатие клавиш на клавиатуре и какие-то мои размышления. Это, по существу, блочная вселенная, это множество параллельных, а часто абсолютно не связанных друг с другом процессов.

Какие-то из этих действий моей интеллектуальной функции, как мне кажется, являются осознанными, а какие-то – подавляющая их масса – не осознаются. Но даже это разделение нельзя считать корректным – практически любой из этих «неосознаваемых» интеллектуальных объектов, создаваемых сейчас моей интеллектуальной функцией, уже сейчас же на нее и влияет, а может, причем с легкостью, оказаться и центральным в поле моего внимания. Если, например, ножка стула, на котором я сижу, подломится, а я потеряю равновесие, то я тут же замечу и то, насколько серьезно моя интеллектуальная функция работает над поддержанием равновесия моего тела в пространстве, и то, что я сидел до этой поры на стуле, совершенно, впрочем, этот факт в системе своих рассуждений игнорируя.