Филиппа Грегори - Хозяйка Дома Риверсов

• Название: Хозяйка Дома Риверсов
• Автор: Филиппа Грегори
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-095689-0

Когда юная красавица Жакетта овдовела, она не стала печалиться, а тайно вышла замуж за самого завидного жениха королевства Ричарда Вудвилла, подружилась с королевой и стала одной из самых влиятельных особ. «Как удивительно легко у нее все получается, – шептались придворные на королевских пирах, – наверняка алхимия, а может, и магия». Откуда им знать, что любовь и женское коварство сильнее всяких чар?

---

Филиппа Грегори Хозяйка Дома Риверсов

© Тогоева И., перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Посвящается Виктории

Замок Боревуар близ Арраса,

Франция, лето – зима 1430 года

Она – вот уж странный военный трофей! – аккуратненько, точно послушный ребенок, сидела на маленькой скамеечке в углу темницы. У ее ног, прямо на соломе – оловянный поднос с остатками обеда. Мой дядя прислал ей со своего стола весьма неплохую еду: сочные ломти мяса и даже белый хлеб; только ела она совсем мало. Я просто глаз от нее не могла отвести; я рассмотрела ее с головы до ног – ее маленькие, как у мальчика, сапожки для верховой езды, ее мужскую, лихо заломленную шапку поверх коротко остриженных каштановых волос; я изучала ее, словно экзотическое животное вроде детеныша льва, которого прислали нам из далекой Эфиопии, желая развлечь знатное семейство Люксембургов и пополнить нашу коллекцию. Одна из фрейлин у меня за спиной перекрестилась и прошептала:

– Так она ведьма?

Этого я не знала. Да и кто мог бы утверждать наверняка?

– Глупости какие! – немедленно заявила моя двоюродная бабушка. – Кто приказал заковать бедную девочку в цепи? Немедленно откройте дверь.

Слуги смущенно забормотали что-то в свое оправдание, пытаясь переложить ответственность друг на друга. Затем принесли огромный ключ, вставили в замок, и тяжелая дверь темницы отворилась. Моя бабушка вошла туда, и эта девушка – ей, наверное, было лет семнадцать-восемнадцать, всего на два-три года больше, чем мне, – подняла голову и взглянула из-под неровно подстриженной челки. Бабушка стояла молча, и пленница медленно поднялась, стянула с головы шапчонку и довольно неловко склонилась в реверансе.

– Я леди Жеанна, демуазель[1] де Люксембург, – представилась бабушка. – Это замок милорда Жана Люксембургского. Это его жена, хозяйка замка, Жеанна де Бетюн, – указала она на мою тетю. – А вот и моя внучатная племянница Жакетта.

Девушка спокойно и внимательно посмотрела на каждую из нас и каждой поклонилась. Когда я встретилась с ней глазами, меня словно толкнули и кто-то, как будто даже она сама, слегка коснулся пальцем ямки у меня на затылке; я действительно почувствовала это физически и, как мне показалось, услышала слова некоего магического языка. Конечно, мне тут же захотелось убедиться, действительно ли у нее за спиной стоят два ангела, как она утверждала. Уж не их ли присутствие я столь отчетливо ощутила?

– Ты говорить-то умеешь, девушка? – насмешливо спросила моя бабушка, поскольку пленница продолжала молчать.

– О да, госпожа моя, – наконец промолвила та; в ее речи слышался сильный акцент, свойственный уроженцам Шампани.

И я как-то сразу поняла, что все истории о ней – чистая правда: она действительно всего лишь крестьянка, хоть и сумела не только возглавить армию, но и короновать правителя[2].

– Можешь дать мне слово, что не сбежишь, если я прикажу снять с твоих ног цепи?

Пленница колебалась, словно у нее и впрямь было право выбора.

– Нет, дать слово не могу.

Бабушка улыбнулась.

– Тебе известно, что это значит – освободить пленника под честное слово? Так вот: я могу освободить тебя; ты станешь жить вместе с нами здесь, в замке моего племянника; но ты должна пообещать, что не убежишь.

Девушка нахмурила брови и отвернулась. Казалось, она прислушивается к чьим-то голосам, ищет совета. Затем она снова отрицательно покачала головой и произнесла:

– Я знаю, что такое освобождение под честное слово. Это когда один рыцарь дает обещание другому. Они соблюдают свои особые правила, и на войне, и во время турниров. Но я не такая. И слова мои настоящие, а вовсе не те, какими пользуются трубадуры, сочиняя свои поэмы. И для меня это не рыцарский турнир и не игра.

– Девушка, опомнись! – вмешалась моя тетка Жеанна. – Освобождение под честное слово – это совсем не игра!

Строго на нее посмотрев, пленница сказала:

– О да, госпожа моя! Это совсем не игра! Хотя благородные господа не слишком-то серьезно относятся к таким вещам. Во всяком случае, менее серьезно, чем я. Они как бы играют в войну и придумывают для этого разные хитрые правила. Или возьмут и выедут верхом на конях, вытопчут посевы у добрых людей, подожгут тростниковые крыши в их домах, а после смеются. И потом, я просто не могу больше никому ничего обещать. Все обещания мною уже даны.

– Тому, кто неправедно именует себя королем Франции?

– Нет, Господу нашему, Царю Небесному.

Обдумывая ее слова, бабушка помолчала, затем заключила:

– Все-таки я прикажу снять с тебя цепи, но тебя будут сторожить, чтобы ты не убежала. Можешь потом прийти в мои покои и посидеть вместе с нами. На мой взгляд, то, что ты сделала для своей страны и французского дофина, это великий подвиг, Жанна, хоть и зря ты так поступила. В общем, я не желаю, чтобы тебя держали в моем доме в цепях как пленницу!

– Значит, ты, госпожа моя, прикажешь своему племяннику меня освободить?

Бабушка ответила не сразу:

– Ну, приказать ему я не могу, но непременно сделаю все, что в моих силах, чтобы ты могла вернуться домой. Во всяком случае, я уж точно не позволю ему передать тебя англичанам.

При одном лишь упоминании об англичанах девушка задрожала с головы до ног и стала истово креститься, смешно стуча себя пальцами по лбу и по груди – так обычно крестятся темные крестьяне, если их припугнуть чертом. Я тихо фыркнула, с трудом сдерживая смех, и сумрачный взгляд девушки уперся в меня.

– Они ведь всего лишь обычные люди, – попыталась я объяснить ей. – И могущества у англичан не больше, чем у всех прочих смертных. Тебе не стоит так сильно их бояться. Чего ты каждый раз крестишься, стоит о них упомянуть?

– Я вовсе не боюсь их, – возразила пленница. – И я не настолько глупа, чтобы думать, будто они обладают каким-то сверхъестественным могуществом. Дело не в этом. Но они-то знают, каким могуществом обладаю я, – вот почему они так опасны для меня. Они до смерти меня боятся. Их так беспокоит мое «невероятное могущество», что они готовы уничтожить меня в ту же секунду, как только я окажусь у них в руках. Я внушаю им ужас. Я – тот страх, что подкрадывается к ним по ночам.

– Ничего, пока я жива, они не получат тебя, – заверила моя бабушка.

Но Жанна д’Арк смотрела при этом не на нее, а на меня – это совершенно точно! Она просто не сводила с меня своих мрачных глаз, словно желая убедиться, что и мне тоже послышался в словах Жеанны де Люксембург, прозвучавших вполне искренне, отзвук пустого обещания.

Моя двоюродная бабушка полагала, что если ей удастся ввести Жанну в наше общество, разговорить ее, охладить ее религиозный пыл и, возможно, даже дать ей какое-то образование, то она со временем тоже начнет и вести себя, и одеваться как подобает приличной девушке; и тот юноша-воин, которого стащили с белого коня во время битвы при Компьене, превратится в юную фрейлину, подобно тому, как в Кане Галилейской благодаря Иисусу вода превратилась в вино; и эта новая фрейлина станет подчиняться приказам своей госпожи, а не звону церковных колоколов. Бабушка надеялась, что англичане тогда попросту не распознают Жанну среди других наших фрейлин – ведь они требуют, чтобы мы отдали им это двуполое чудовище, убийцу, а мы сможем показать им лишь невинную и покорную юную придворную даму. Возможно, тогда они успокоятся и уйдут творить насилие на чужую землю.

Чувствовалось, что сама Жанна до предела измучена недавними поражениями и мучительным пониманием того, что ею же коронованный правитель не стоит даже священного мира, потраченного на его помазание; что враг, которого она так много раз заставляла отступать, вновь наступает, но теперь миссия, возложенная на нее самим Господом, стала для нее невыполнимой. Все то, из-за чего обожавшие Жанну воины прозвали ее Орлеанской Девственницей, вдруг расплылось, подобно зыбкой пелене тумана, и она, пользуясь неизменно добрым отношением моей двоюродной бабушки, вновь стала превращаться в обычную, довольно неотесанную деревенскую девчонку, в существо, не имеющее абсолютно никакого значения.

Разумеется, бабушкиным фрейлинам не терпелось побольше узнать о том, чем все-таки закончилась череда поражений, выпавших на долю Жанны д’Арк, и поскольку она теперь все дни проводила в нашем обществе, учась быть обыкновенной девушкой, а не Той Самой Девственницей, фрейлины набрались смелости и стали ее расспрашивать.

– Откуда в тебе столько храбрости? – поинтересовалась как-то одна из них. – Как ты сумела так мужественно вести себя в бою?

Жанна улыбнулась, услышав этот вопрос, но ответила не сразу. В тот день мы вчетвером сидели на заросшем травой берегу у крепостного рва, заполненного водой, и предавались безделью, точно беспечные дети. Июльское солнце безжалостно пекло, обширные пастбища вокруг замка затянуло жарким дрожащим маревом; даже пчелы стали какими-то ленивыми и еле жужжали, перелетая с цветка на цветок, а то вдруг и вовсе замолкали, точно опьянев от цветочного нектара. Мы выбрали местечко в глубокой тени, которую отбрасывала самая высокая из крепостных башен; иногда во рву слышался всплеск, и по зеркальной поверхности воды расплывались круги – это кормились водившиеся там карпы.