Орсон Кард - Люди на краю пустыни

• Название: Люди на краю пустыни
• Автор: Орсон Кард
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017288-5

«Звезда» современной научной фантастики. Писатель, известный прежде всего как автор легендарной саги об Эндере...

Однако в действительности талант Карда много шире и многограннее, и лучшее тому доказательство — роман «Люди на краю пустыни». Роман, который Кард называет самым ЛЮБИМЫМ своим произведением.

Роман-катастрофа, не уступающий по оригинальности и силе знаменитейшим произведениям этого жанра — «Дню триффидов», «Мальвиллю», «Гимну Лейбовицу»...

Перед вами — история останков человечества на превратившейся в Ад Земле. История выживания — и нового начала...

---

Дернув ногой, Бетт заржала. Ее глаз, в котором застыл ужас смерти, стал бешено вращаться, а потом остекленел. Через некоторое время на него села муха. Дивер без труда снял с колен голову Бетт. Муха осталась на своем месте. Наверное, уже откладывает яйца. В этом краю смерть не отпускает слишком много времени на прощание с жизнью.

Дивер решил все делать по инструкции. Сначала поместить соскобы, взятые из анального отверстия Бетт, в пластиковую трубочку, чтобы впоследствии можно было определить причину смерти животного. Потом забрать свернутые в скатку постельные принадлежности, тетради с записями и флягу. Затем идти в ближайший поселок и оттуда позвонить в Моаб.

Дивер все так и сделал, за исключением того, что не смог уйти, оставив седло. Наставление гласило, что жизнь всадника дороже его седла, но парень, который это написал, явно не вносил пятидолларовый залог за седло. А эта сумма, между прочим, была равна его недельному жалованию. Дивер был не из тех, кто разбрасывается такими деньгами. Вчера, на исходе дня, он пересек какую-то дорогу. Ему надо туда вернуться, сесть на седло и пару дней ждать, пока появится какой-нибудь грузовик.

Во всяком случае, согласно его собственному отчету, он хотел поступить именно так. В общем, Дивер Тиг вернулся к мертвой Бетт, чтобы забрать седло. Плохо, что он остался без лошади, в очередной раз подумал Дивер. Подняв седло, он закинул его на спину. Оно все еще хранило тепло и пот уже мертвой Бетт.

Он не пошел вдоль края пастбища по следам копыт своей лошади. Его собственные следы могли вызвать еще большую эрозию, поэтому он решил без нужды не рисковать. Он пошел по более густой траве, высаженной еще в прошлом году. Довольно скоро он потерял из виду серые кусты полыни, которыми была покрыта пустыня. Они находились слишком далеко, чтобы увидеть их сквозь пелену влажного воздуха. Люди говорили, что в прежние времена воздух был таким чистым и сухим, что можно было увидеть горы, которые находились на расстоянии двух дней пути верхом. Теперь же он мог различить только красноватые скалы, выступавшие из травы. Когда он к ним приближался, они становились ярко-оранжевыми, а на расстоянии одной или двух миль тускнели, приобретая сероватый оттенок. Эти объятые туманом скалы стояли словно часовые.

Дивер так и не привык к этим колоннам из оранжевого песчаника, которые под действием ветра приобрели самые причудливые очертания. Они вздымались вверх прямо из влажной зелени пастбищ. Эти скалы совершенно не вписывались в окружающий пейзаж. Они не совпадали по цвету. Твердый камень и мягкая трава не имели ничего общего, и это было противоестественно.

Лет через пять, когда граница осваиваемых земель переместится еще дальше, сюда придут фермеры, которые вспашут землю вокруг скал, не удостоив своим вниманием последние остатки древней пустыни. Дивер представил себе, как эти пылающие гневом скалы будут надменно стоять посреди наступающей зелени разнообразных растений. Возможно, людям удастся покорить пустыню, но им никогда не удастся сломить своенравных, обветренных ветеранов. Через пятьдесят, а быть может, через сто или даже двести лет, когда Земля залечит раны, нанесенные ей войной, восстановится прежний климат и здесь больше не будет дождей. Вот тогда вся эта трава, все эти злаки почернеют и погибнут, а фруктовые деревья станут голыми и высохнут, а потом их вырвет песчаная буря, и в конце концов они превратятся в пыль. Тогда на земле опять не останется ничего кроме полыни и этих каменных воинов, которые так и будут стоять здесь, молча празднуя свою победу.

Однажды это обязательно произойдет. Но об этом не хотят задумываться все эти первопроходцы со своими пахотными полями и садами, живущие в маленьких городках, где все друг друга знают и ходят в одну церковь. Они считают, что останутся здесь навсегда. Каждый из них получил свой клочок земли и врос в него, словно пробка в горло бутылки. Когда я приезжаю к вам в город, вы смотрите на меня исподлобья своими прищуренными маленькими глазками, потому что видите меня в первый раз. Среди вас мне нет места, и будет лучше, если я займусь своим делом и поскорее уеду из города. Но ведь именно так относится к вам, вашим пашням и вашим домам пустыня. Вы здесь лишь временно. Для вас здесь нет места, и очень скоро от вас и от всех ваших достижений не останется и следа.

Струйки пота текли по его лицу и скатывались в глаза, но Дивер не выпускал из рук седла, чтобы вытереть лоб. Он боялся, что если сейчас положит седло на землю, то потом уже не сможет снова взвалить его на плечи. Седла не предназначены для того, чтобы люди носили их на спине, и его седло не было исключением. Оно натерло ему плечи и постоянно било по спине, причиняя мучительную боль. Но он так долго нес свое седло, что теперь уже было бы глупо его бросать. Просто надо было забыть о кровоточащих ссадинах на плечах и о ноющей боли в руках, которыми он придерживал болтающееся седло.

Уже настала ночь, а он так и не вышел к дороге. Даже укрывшись одеялом и используя седло в качестве защиты от ветра, Дивер провел полночи, содрогаясь от порывов холодного ветерка, который задувал то с одной, то с другой стороны пастбища. Он проснулся, окоченевший и разбитый, да к тому же и с насморком. На следующий день, уже ближе к полудню, он наконец вышел к дороге. Это была тонкая серая лента старинного асфальта с гравием. Эту двухполосную дорогу построили еще в те времена, когда здесь была сплошная пустыня и по ней ездили только геологи, туристы и наиболее упрямые скотоводы. Руки, спина и ноги болели так сильно, что он не мог ни сидеть, ни стоять, ни даже лежать. Поэтому, положив на землю седло и скатку с постельным бельем, он решил пройтись по дороге, чтобы хоть немного забыть о боли. Сняв со спины седло, он чувствовал такую легкость, как будто превратился в пушинку.

Сначала он пошел на юг, в сторону пустыни, и остановился, только когда седло почти полностью скрылось в тумане. Тогда он пошел назад, прошел мимо седла и двинулся в сторону осваиваемых земель. Здесь трава была гуще и выше. У конных рейнджеров была поговорка: «Трава по стремя, блинчикам с медом самое время». Это означало, что уже близко пахотные земли и фруктовые сады, а значит, и город. А поскольку большинство всадников были мормонами, то они могли рассчитывать на то, что скоро получат еду, умело приготовленную их братьями и сестрами. В тех маленьких поселках, где не было закусочных, Дивер запасался сэндвичами или сухарями.

Он считал, что мормонское сообщество похоже на большой кусок материи, каждая нить которого представляет собой личность отдельного мормона. Переплетаясь между собой, они образуют крепкую ткань государства Дезерет, которая является одинаково прочной как в центре, так и по краям, то есть по границам осваиваемых земель. Рейнджер-мормон мог сбиться с пути и оказаться на заброшенном всеми пастбище, но и тогда он все равно оставался неотъемлемой частью этой ткани. Сам же Дивер был похож на нить другого цвета, которая вылезла из единой, плотной ткани, но присмотревшись к этой нити, можно было обнаружить, что она нигде не скреплена с другими нитями и является посторонней, прилипшей к ткани во время стирки. И если ее потянуть, то можно легко вытащить, ничуть не испортив при этом качество ткани.

Но Дивера это вполне устраивало. Если для того, чтобы получить горячий завтрак, нужно было стать мормоном и делать все, что скажет епископ, поскольку его устами говорит Господь, то уж лучше довольствоваться хлебом и водой. Для Дивера целинные поселки были ничуть не лучше пустыни, и он ни за что не стал бы их постоянным жителем. Ведь для него это значило изменить самому себе.

Он ходил взад и вперед, пока боль не заставила его сесть. Тогда он сел и сидел до тех пор, пока боль не заставила его снова ходить. День подходил к концу, но ни одной машины так и не появилось. Ну что ж, значит, ему не повезло — вероятно, правительство снова урезало нормы потребления топлива, и поэтому никто не ездит. Или оно закрыло эту дорогу, чтобы никто не ездил через пастбище, даже по дорожному покрытию. Судя по всему, эту дорогу недавно омыло дождем. Он мог так стоять здесь целую вечность, а между тем воды в его фляге осталось только на пару дней. Было бы ужасно глупо умереть от жажды только потому, что он провел целый день на дороге, которой никто не пользуется.

Лишь посреди ночи раздался шум мотора, и он проснулся, ощутив легкое подрагивание почвы. Машина была еще довольно далеко, но он все же увидел свет ее фар. Судя по шуму мотора, это был грузовик. И ехал он не слишком быстро, во всяком случае, его огни приближались довольно медленно. Оно и понятно, ведь сейчас все-таки ночь. Но даже если грузовик едет со скоростью тридцать миль в час, вполне возможно, что они его просто не заметят. За исключением футболки, вся одежда Дивера была темного цвета. Поэтому, несмотря на ночной холод, он снял куртку и фланелевую рубашку и встал посреди дороги так, чтобы свет фар падал на его футболку. Пока грузовик приближался, Дивер вытягивал руки в стороны и махал ими, стараясь привлечь к себе внимание.