Владислав Кардашов - Рокоссовский

• Название: Рокоссовский
• Автор: Владислав Кардашов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

Вся жизнь Константина Константиновича Рокоссовского неразрывно связана с Советской Армией. Участник гражданской войны и прославленный герой Великой Отечественной войны, дважды герой Советского Союза и Маршал Советского Союза. Под его командованием наши войска участвовали в крупнейших операциях Отечественной войны – под Москвой и Сталинградом, под Курском и в Белоруссии, в Восточной Пруссии и Померании и, наконец, в величайшем сражении за Берлин.

---

Рокоссовский, а за ним и работники штаба переправились на противоположный берег Вопи. Командарм, как обычно, был в полной форме и при всех орденах. Такое демонстративное поведение было понятно поначалу далеко не всем. Член Военного совета 16-й армии Лобачев писал впоследствии об этой привычке Рокоссовского: «В начале совместной работы меня несколько обескуражила эта манера появляться в окопах словно на параде. Я усмотрел чуть ли не рисовку, однако потом убедился, что все показное, напускное чуждо Константину Константиновичу. У него выработались твердые нормы, согласно которым командиру положено всем своим поведением, внешним видом, вплоть до мелочей, внушать войскам чувство спокойствия, ощущение хозяина положения».

К этому свидетельству очевидца и соратника Рокоссовского следует только добавить, что сам командарм-16 в эти мгновения, вне сомнения, чувствовал глубокий душевный подъем, он воистину находился на параде: ведь после долгих и мучительных недель отступления, после тяжелых и невозвратимых потерь июля и августа 1941 года войска, которыми командовал Рокоссовский, наступали, наступали удачно, и он, старый солдат, хорошо знавший, что значит идти на врага под пулеметным и артиллерийским огнем, своим парадным внешним видом как бы подчеркивал значимость и праздничность момента.

Артиллерийской подготовке не удалось полностью подавить огневые средства врага в глубине обороны, и пехота была встречена шквалом минометного и пулеметного огня. Но было уже поздно: ворвавшись в расположение противника, советские солдаты упорно продвигались вперед. Враг начал отходить на всем участке фронта. К 11 часам авиационная разведка донесла, что от Смоленска и Духовщины к фронту направляются большие колонны автомашин с пехотой. К концу дня эти резервы врага вступили в бой, сопротивление усилилось, и упорное сражение продолжалось до глубокой ночи.

Перед вечером Командарм побывал в полевом госпитале. У врачей в этот день было много работы. В операционной лежала девочка лет двенадцати, раненная осколком авиационной бомбы. Ей делали переливание крови. Девочка, побледневшая от боли, со страхом смотрела на окружающих.

– Как тебя зовут? – спросил Рокоссовский, наклонившись над ней.

– Лена, – еле прошептала девочка.

– Ты не волнуйся, скоро поправишься, дочка.

Окружающие заметили, что командарму не по себе, у него навертывались слезы. Вид беспомощного раненого ребенка напомнил ему семью, о которой до сих пор он ничего не знал. «Живы ли они, сумели ли выбраться?»

В 23 часа Рокоссовского вызвал к телефону командующий фронтом.

– Доложите обстановку, – потребовал он.

– Артподготовка была успешной. Пехота на три-четыре километра продвинулась. Сопротивление противника возрастает. – Тимошенко был доволен результатами первого дня боевых действий 16-й армии.

С рассвета 2 сентября бой возобновился, и начался он налетами нашей авиации на позиции противника. В те месяцы, что прошли с начала войны, бойцам и командирам Красной Армии не часто приходилось наблюдать за работой собственной авиации: уже в первые дни войны гитлеровцы достигли господства в воздухе, поэтому вид наших бомбардировщиков, обрабатывавших в течение получаса окопы врага, вызвал подъем боевого духа бойцов и командиров. Воспользовавшись тем, что бомбежка загнала врагов глубоко в землю, советские пехотинцы сумели сблизиться с противником на 150– 200 метров и после короткой артиллерийской подготовки при поддержке танков вновь бросились в атаку. Неприятель опять оказал жестокое сопротивление, но не выдержал натиска советских воинов и начал отходить.

Напуганное явно обозначившейся возможностью прорыва фронта, немецкое командование стало перебрасывать резервы и к вечеру 3 сентября, подтянув танки, силой одного-двух полков с разных направлений предприняло контратаки. С каждым часом напор немецко-фашистских войск нарастал, в бой вступали все новые и новые части, переброшенные с других участков фронта, и незначительное преимущество в людях и технике, достигнутое в первые дни наступления советских войск, улетучивалось. 4 и 5 сентября бои продолжались с переменным успехом, а затем пришлось отступать.

16-я армия не смогла прорвать обороны врага и освободить Смоленск. Но она отвлекла на себя часть резервов противника, предназначавшихся для боев под Ельней. 6 сентября войска 24-й армии освободили этот город. Немалая доля этого успеха должна быть отнесена и на счет 16-й армии, сражавшейся севернее Ельни. Признанием заслуг ее явилось то, что две ее дивизии – 1-я Московская мотострелковая и 64-я стрелковая – вскоре стали именоваться гвардейскими. Сам же командующий 16-й армией 11 сентября 1941 года получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта.

О ярцевской группировке войск, о ведении его «активной обороны» в августе и особенно в сентябре 1941 года немало писали в прессе – в «Правде», «Известиях», «Красной звезде». Рокоссовский и сам делился с читателями опытом ведения активных действий. 30 августа появилась его статья «Удары, изнуряющие врага», а 17 сентября – «Сентябрьские дни под Ярцево». В армию одна за другой стали приезжать делегации московских заводов, партийных и комсомольских организаций. На побывавших в армии журналистов и корреспондентов газет положение в войсках 16-й армии, ее командующий производили всегда самое выгодное впечатление. Рокоссовский использовал появление людей прессы в войсках для того, чтобы высказать свои мысли о войне, о ее проблемах.

В дождливый сентябрьский день 1941 года группа корреспондентов московских газет добралась до штаба, расположенного в лесу. Беседа состоялась в палатке, где жил командарм-16. Усадив гостей за стол, Рокоссовский сам поместился на койке. Мелкий осенний дождичек все время барабанил по палатке. Над самым плечом Рокоссовского в ней была дырка, из которой на плечо ему падали капли, но командарм, казалось, не замечал их: он ни разу не пошевельнулся, не сдвинулся. Увлеченно и в то же время уверенно развивал он перед корреспондентами свои взгляды.

Во вторую половину сентября на участке 16-й армии крупных боевых действий не велось. Удерживая свой рубеж, она лишь время от времени переходила в наступление на отдельных небольших участках. Противник придерживался того же способа действий. У командарма было достаточно времени, чтобы заниматься вопросами боевой подготовки войск. И здесь, на войне, он был противником шаблона, не колеблясь, нарушал его, если убеждался, что это на пользу дела.

Командарма-16 давно беспокоило, что пехота стрелковых частей, находясь в обороне, почти не вела ружейного огня по наступавшим вражеским солдатам. Своими раздумьями командарм поделился с начальником штаба.

– Как ты думаешь, Михаил Сергеевич, отчего это происходит? Врага отбиваем, как правило, артиллерийским огнем.

– Надо бы проверить, правильно ли мы строим оборону, – ответил Малинин.

– Сдается мне, что все дело в этой ячеечной системе. Хоть и предусмотрена она уставом, но, на мой взгляд, что-то в ней не годится. Во всяком случае, в мировую войну мы копали траншеи, и это, я убежден, было правильно.

– Да, но устав утверждает, что при ячеечной системе пехота будет нести меньше потерь от авиации и артиллерии...

– Возможно, что по теории это так и есть. А главное, рубеж оборонительный очень красив... Просто восторг.

– Надо проверить, – повторил Малинин.

Решено было поручить группе командиров изучить обстоятельства дела и представить свои соображения. Но не таков был командарм-16, чтобы ограничиваться этим. На следующий же день он сам отправился на передний край обороны, выбрав наиболее опасный участок. В одной из ячеек командарм сменил находившегося там солдата и остался один. О своих впечатлениях он писал впоследствии:

«Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня сохранялось, но я их не видел и не чувствовал. Командир отделения не видел меня, как и всех своих подчиненных. А бой продолжался. Рвались снаряды и мины, свистели пули и осколки. Иногда сбрасывали бомбы самолеты.

Я, старый солдат, участвовавший во многих боях, и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!..

Человек всегда остается человеком, и, естественно, особенно в минуты опасности, ему хочется видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира. Отчего-то народ сказал: на миру и смерть красна. И командиру отделения обязательно нужно видеть подчиненных: кого подбодрить, кого похвалить, словом, влиять на людей и держать их в руках».

Собственный опыт и соображения командиров, которым было поручено изучить этот вопрос, убедили командарма-16, что система ячеечной обороны для условий Великой Отечественной войны непригодна. В 16-й армии она была тогда же ликвидирована. Доклад на эту тему командование 16-й армией представило маршалу Тимощенко, и он решительно одобрил действия Рокоссовского. В частях 16-й армии было немало старых солдат, участников первой мировой войны, и они помогли освоить несложную науку рытья траншей своим более молодым товарищам.