Олег Рой - Однажды мы придем за тобой

• Название: Однажды мы придем за тобой
• Автор: Олег Рой
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-091033-5

Чего можно достичь в том возрасте, когда ты чувствуешь себя взрослым, а к тебе относятся как к подростку? Поль МакДи, талантливый компьютерщик, вынужден подрабатывать, развозя товары. Микеле Солариано прирожденный изобретатель, но взламывает автомобильные системы и угоняет дорогие тачки. Красавица-модель Летиция Лафлер участвует в самых громких показах, но мечтает стать невидимкой. Фридрих Вайсманн обладает огромной внутренней силой, но с детства парализован и прозябает в монастыре, построенном кармелитами. Что объединяет этих, казалось бы, разных подростков, живущих далеко друг от друга? Все они – люди нового поколения, и у каждого есть своя необычайная способность. На них объявлена охота, но знает ли охотник, какую угрозу для него представляет жертва? Кто отомстит за тех, кому вы не дали любви?

---

А те две трубы, что можно принять за глушаки, которые мне не нужны вовсе – стирлинг при работе только тихонько пыхтит и фыркает, как рыжий Риенци, кот моего дядьки, va fa’n’culo[13], – это… вы сейчас упадете, это, cazzabuene, пусковые установки. Если все совсем уж печально складывается с фараонами – достаточно выдрать тросик из-под руля, и в воздух взлетит такой, cazzarolla, фейерверк – спаси и сохрани, Пресвятая Дева! Главное, самому зажмуриться и уши, если получится, заткнуть, а потом уруливать куда подальше, пока полицаи не оправились. Хотя che cazza?[14] Даже если они и отойдут, все равно не догонят и не перехватят – вся электроника будет вынесена в половине Палермо. Кроме моей, которая экранирована.

Нормальное оружие у меня тоже есть – пара нестареющих пятнадцатизарядных «беретт» и нож-тычок на случай, если придется с кем-то поговорить чисто как мужчина с мужчиной. Но главное мое оружие, cazzarolla, – это внешность. Ничем не примечательная, ни у меня, ни у мопеда. Таких, как я с Цезарем (как известно, всякая приличная машинерия должна иметь имя), в Палермо до фига и больше. Поди найди иголку в груде иголок…

Что до меня, то я в поездках заматываю шнобешник арафаткой: не то чтобы он у меня такой уж примечательный, но тетя Софи говорит, что мой отец с севера, венецианец, и я весь в него. Тетя считает меня красавчиком; отрадно, что некоторые девочки из нашего квартала, похоже, разделяют ее точку зрения, поскольку дают даже тогда, когда у меня в кармане пусто, как в заднице у повешенного.

* * *

– О девочках небось замечтался? – спросил дядька, спускаясь в гараж, где я как раз полировал Цезаря, поскольку, как известно, оружие любит ласку, чистку и смазку, а все остальное фигня. Цезарь – мое оружие и должен блестеть, как задница херувима. Che cazza! Этот figlio di putana[15] ходит бесшумно, как его сраный кот, и даже двери открывает бесшумно, paco di merde!

Честно говоря, дядьку я не перевариваю, хоть и живу у него с раннего детства. В принципе, заботились они с тетей Софи обо мне не хуже, чем о родных детях: кормили из того же котла, отвешивали подзатыльники не чаще (но и не реже), чем Джузеппе, Мануэлю, Джованни и Пьетро, своим сыновьям, а уж что до шмотья, то у нас с братьями никогда не было такого понятия, как «моя футболка» или «мои штаны», – если джинсов, в которых я пришел вчера ночью домой, нет на месте, значит, они на заднице кого-то из этой четверки. И все-таки Родриго я не люблю. Хотя бы потому, что он частенько грозился сдать меня в колонию для трудных подростков, пока не понял, что мои способности могут принести семье кучу кэша, не облагаемого налогом. После этого я стал жить как принц, но лишь потому, что начал, если можно так выразиться, работать на дядю. Причем, cazzarolla, в буквальном смысле. Сам дядюшка промышлял тем, что перебивал серийные номера на угнанной другими технике или потрошил оную, если сбагрить не было вариантов. Джузеппе ему в этом помогал, а умник Мануэль подчищал записи о машинах в Сети, пока не сел за попытку взлома банка. Дурачок, куда он полез?! Хорошо, что нас всех тогда не замели. Теперь в Сети работает Джованни.

В этот бизнес я вошел, как заточка в бочину фраера, когда на спор приделал ноги прокурорскому BMW, который потом швырнул с обрыва в Мессинский пролив, за что огреб от дядюшки, поскольку, «если бы мы этот драндулет разобрали на запчасти, всю зиму могли бы кормиться». На следующий день я притарабанил в гараж дядьки новенькое «Бугатти» – ну на, разбирай. Дядя слегонца припух: из систем безопасности здесь разве что архангела с огненным мечом не было. Также в наличии имелась живая кобра, которую я заманил в кувшин с молоком, а потом отпустил на волю за городом. Зачем животину мучить?

Так я получил свой первый кэш, на который, кстати, и купил Цезаря, тогда еще полностью аутентичного. Потому что не фиг ходить по городу и рвать кроссовки, которые на мне так и горят. Блин, мы, говорят, Марс колонизируем, а одежда с обувью – pacco di merde, причем что дорогая, что дешевая, uno cazza[16].

Вот так я и стал звездой цирка имени дяди Родриго, раз в месяц привозя ему на растерзание навороченную тачку. Чем и занимаюсь до сих пор. За что я не люблю дядю? Во-первых, он меня цинично эксплуатирует и ничуть этого не стесняется. Во-вторых, несмотря на то, что бизнес семьи завязан на мне, он все равно относится ко мне как к убогому paco di merde. Никаких сантиментов – если бы я не был так полезен, дядька давно бы вышвырнул меня на подножные хлеба. Это тетушка Софи испытывает ко мне какие-то родственные чувства, с дядькой у нас нет ни капли общей крови. Вот и посудите. Думаю, он ко мне относится так же, как я к нему, но мы усердно делаем вид, что все в шоколаде, и это лицемерие бесит меня еще больше, даже не столько его, сколько мое собственное. Послать его подальше я не могу, он меня тоже. Мы нужны друг другу, и баста.

– А о чем же мне думать? – пожал плечами я, убирая масленку и вытирая руки ветошью. – Или ты в свободное время мечтаешь о мальчиках? Тогда я буду держаться от тебя подальше.

– Va fa’n’culo, figlio mio, – ответил он. – Есть работенка.

– Охренеть, – воодушевился я. – И что на этот раз?

Дядька достал из кармана недешевый мобильник (хрен бы он себе такой купил, если бы не мои подвиги) и включил голограмму. Между ним и мной на полу появился кусок улицы, расположенной в двух кварталах от нас. Там, возле супермаркета, среди «Фиатов» и «Ауди» стоял черный, похожий на катафалк, «Роллс-Ройс».

– И где мне искать этот рыдван? – уточнил я.

– Разуй гляделки, – посоветовал дядька. – Он на той стоянке третий день ошивается. На нем парочка приехала из Германии, девка молодая и черномазый. – Дядька плюнул на пол, выражая свое несогласие с расовой толерантностью, благодаря которой симпатичные девочки якшаются с неграми и прочими цветными. – Они сняли виллу к югу от города, наверно, трахаются день и ночь, как сраные кролики, а тачилу кинули на стоянке, будто здесь Берлин, а не Палермо.

– Вообще безбашенные, – согласился я. – Кто-то уже ломался сделать ей колеса?

– Джованни Канели хотел, да полиция повязала, – кивнул дядя. – У тачилы там все по-взрослому, бемцалок[17] полный багажник.

– Джованни лох, – ответил я. – Ежу понятно, что там бемцалки, и не только на виду. Слыш, это ж вроде супермаркет под Пабло?

Родриго кивнул.

– Чего он сам не берется? – спросил я. – Говорил с ним?

– Само собой, – кивнул Родриго. – У него кишка тонка такую тачилу нарисовать. Тут, пожалуй, кроме тебя, никто и не справится.

Я удовлетворенно кивнул: приятно, когда тебя оценивают по достоинству.

– Ясно. Вечером съезжу, порисую, если там не нужно будет готовить что-то, может, сразу и возьму. Куда ее гнать?

– На сортировочную. – Родриго ощерился в тридцать два своих имплантата. Кстати, зубы он вставил тоже на мои деньги. Не банальные протезы, а выращенные из собственного ДНК, cazarolla, так что каждый клык его пасти стоил примерно как Цезарь до того, как я с ним поработал. – Я приводной маячок поставлю, загоним в рефрижераторный вагон и разделаем как бог черепаху…

– Экранировщик прихвати, – сказал я. Экранировщик – еще один мой прибамбас, с его помощью любое помещение можно выдать за пустое, в смысле, для всякой электроники – инфракрасной там, лазерной… Конечно, военный самолет РЭБ так не обманешь, а вот вертолет карабинеров запросто, я проверял. У этой байды один недостаток – размером она с дорожный чемодан, а весит лишь чуть меньше меня. Хотя дядька, надо отдать ему должное, с матами и пыхтением носит ее один. – Надеюсь, ты со сбытом телиться не будешь, чет у меня предчувствие дерьмовое, cazza de diablo.

– Не ссы, есть у меня клиент, – обнадежил Родриго. – С утра еще нарисовался, сам и наводку дал на тачило…

– Знаешь, дядя, – сказал я, – это дело puzza il caccare cano[18].

– Так что, – дядька остановился у ступенек, он уже начал линять, да не успел, – не берешься?

– Рехнулся? – ответил я. – Берусь, конечно. Вот еще…

* * *

Дядька говорит, что Италия, а особенно наша Сицилия, всегда считалась бедной и преступной. Не знаю… пятьдесят лет назад было не так. Родись я в те времена, глядишь, получил бы высшее образование – стал бы инженером-автомобилестроителем, работал бы на «Фиате» или ОТО. Проектировал машины, а не воровал…

В принципе, выучиться можно и сейчас, но парню из глубинки это в напряг. Можно было бы автомехаником устроиться, но это не так доходно – автомехаников как блох на барбоске, и своих, и приезжих. Остается одно…

Черт, а ведь мне бы хотелось… придумывать машины, узлы, оборудование. Взять того же Цезаря – и его самого, и его начинку я на глаз слепил из того, что удалось достать, стибрить или выцыганить. А если бы у меня были знания да оборудование всякое… Я пытался разбираться с программами проектирования, но то ли я такой тупой, то ли с ними в одиночку не разобраться – ни хрена у меня не вышло.

Не вышло – и не надо; Цезаря я без всяких чертежей сварганил, все в голове держал. Стирлинга сам напечатал на 3D-принтере, как, кстати, и обе свои «беретты». Цезарь едет, «беретты» стреляют, из них даже можно попасть, если натренироваться. Вот патроны приходится тырить – теоретически можно напечатать патрон прямо сразу с порохом и капсюлем, а практически – где для этого взять порох, cazzarolla? В гипермаркетах он, в отличие от порошкового пластика и acciaio dei poveri[19], не продается.