Сергей Кара-Мурза - Неполадки в русском доме

• Название: Неполадки в русском доме
• Автор: Сергей Кара-Мурза
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Политика
• Год: 2004

Книга – подборка статей С.Г. Кара-Мурзы последних лет. Она посвящена процессам завершения «эпохи ельцинизма» и перехода к новому этапу российского кризиса («эпохе Путина»). Этот переход порождает новые опасности, но и новые источники надежды. Рассмотрена роль интеллигенции на новом этапе и признаки обновления политической картины, возникновения новых союзов патриотических сил. Автор размышляет о возможном характере революции, если реформаторы доведут общество до этого крайнего средства спасения.

---

По совокупному «индексу человеческого развития», принятому ООН, СССР в 1970 г. занимал 20-е место в мире, имея впереди себя лишь самые развитые страны Запада и Японию. На начало 1995 г. Россия находилась во второй сотне государств – в бедной части стран «третьего мира» (надо учесть, что Россия к тому же «сбросила» с себя, по сравнению с СССР, показатели менее развитых республик Азии). Быстро снижается и уровень образования. Микроперепись 1994 г. показала: лиц «с начальным образованием и не имеющих такового» в возрасте 20-24 года было в России 0,8%, а в возрасте 15-19 лет – уже 9% («СОЦИС», 1996, 12, с. 69). В жизнь входит постсоветское поколение.

Смена поколений и урбанизация, массовый переход к городской жизни, произошедшие в 60-70-е годы, принципиально изменили ситуацию в СССР. Сама ориентация жизнеустройства на «сокращение страданий» утратила привлекательность, поскольку новые поколения уже не имели личного опыта социальных бедствий и считали благополучную жизнь (например, отсутствие голода) естественным состоянием. С другой стороны, жизнь в городе вызвала совершенно новые потребности, к удовлетворению которых советское жизнеустройство не было готово ни идейно, ни экономически. Масса городской молодежи начинала жизнь с чувством все более глубокой неудовлетворенности. Она к тому же усиливалась обостренным восприятием различных форм социального неравенства и несправедливости, порожденных рецидивами и даже реставрацией многих черт сословности в позднем СССР.

Эти социальные противоречия не были не только антагонистическими, но даже не были и болезнью системы – они были «недомоганием» и не ставили под вопрос фундаментальные основания советского строя. Никому бы и в голову не пришло призывать к смене общественного строя, к безработице, отказу от социальных прав и т.д. Недовольство не было направлено против главных принципов жизнеустройства, требовалось именно обновление определенных сторон жизни. Однако «недомогание» протекало в условиях, когда имелись влиятельные или набирающие влияние силы, объективно заинтересованные именно в изменении общественного строя и типа государственности.

Во-первых, СССР находился в состоянии «холодной» войны с Западом, которая носила характер войны цивилизаций и была направлена именно и только на уничтожение СССР. Во-вторых, восстановлению и воспроизводству тех черт сословного общества, в которых был заинтересован привилегированный слой бюрократии, препятствовали именно главные принципы советского жизнеустройства. Номенклатура становилась антисоветской. Наконец, начиная с 60-х годов шло быстрое усиление теневой экономики и стоящего за нею преступного мира как оформившегося интернационального сословия. Легализация его притязаний и новые большие приобретения могли произойти только в условиях хаоса при сломе государственно-правовой и идеологической системы.

Таким образом, к середине 80-х годов сложился неявный союз большой части (если не большинства) населения СССР, заинтересованной в обновлении советского строя при сохранении его главных структур, с теневыми силами, для которых как раз обновление и укрепление советского строя создавали большую угрозу. Они были заинтересованы именно в ликвидации советской системы. Именно эти теневые силы (теневые в том смысле, что они открыто не декларировали своих целей, а манипулировали сознанием граждан) были организованы и имели доступ к ресурсам. Они совершили «революцию сверху» – так, что они, по выражению одного политического наблюдателя, сидели за рычагами бульдозера, сокрушавшего советский строй. Массы, прежде всего интеллигенция, оказались этим управляемым бульдозером.

Важнейшим культурным условием для того, чтобы в СССР могла быть организована такая революция, была та самая «парадигма революционности», унаследованная от старших поколений, которую в идеологических целях еще усилила официальная советская пропаганда. Когда М.С.Горбачев объявил, что перестройка – это героическое продолжение революции 1917 г., это не ужаснуло, а восхитило публику. В действительности весь советский период нашей истории представлял собой перманентную революцию с преодолением острых противоречий и кризисов. Короткий спокойный, благополучный и очень продуктивный период был назван «застойным» и осужден как нечто предосудительное. Инерция революции в мышлении была очень сильна, и она была использована теневыми силами.

Второе фундаментальное условие для впечатляющего успеха «молекулярной агрессии» в сознание советских людей заключалось как раз в том, что они в течение нескольких поколений были приучены при осмыслении общественных проблем «говорить на языке марксизма». При этом марксизм был вульгаризирован так, что многие категории, разработанные именно для капитализма и в принципе неприменимые для иных формаций, переносились и на советский строй с его явно некапиталистическим жизнеустройством.

Антисоветским идеологам, выступающим под знаменем марксизма «в защиту интересов трудящихся», не составило труда выбрать у Маркса достаточно изречений, чтобы сформировать целую концепцию, доказывающую, что якобы советский строй – ухудшенный вариант капитализма и что революция должна быть продолжена.

Из работ раннего («революционного») Маркса были взяты предупреждения о том, что в ходе антибуржуазной революции есть опасность трансформировать капитализм в «казарменный коммунизм», в котором место капитала займет государство, а класс бюрократов займет место владельцев частной собственности. Причем этот «грубый» коммунизм возникает на базе справедливого стремления трудящихся к «упразднению частной собственности». Это, по словам Маркса, стремление «уничтожить все то, чем на началах частной собственности не могут обладать все», так что «категория рабочего не отменяется, а распространяется на всех людей». Для такого коммунизма «общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом» (Маркс К. Из ранних произведений. М.: 1956. С. 586, 587). Община как всеобщий капиталист! Неплохо для похода против общинной России. Неважно, что о русской общине, а не «посткапиталистической» западной коммуне, Маркс спустя 50 лет писал совершенно противоположные вещи – этого антисоветские марксисты не цитировали.

С середины 80-х годов в политизированном обществоведении возник целый жанр, который можно назвать «антисоветским марксизмом». Это – комбинаторика выдернутых из контекста цитат и немного комментариев. Благодаря им люди, испытывающие вызванное объективными причинами недовольство многими сторонами советского строя, «узнавали» его в подтянутых за уши репликах Маркса. И эти реплики выглядели как гениальное прозрение, что лишь усиливало эффект.

Вот, например, исходя из пары приведенных выше туманных реплик молодого Маркса, видные социологи в авторитетном академическом журнале «СОЦИС» (1991, 5, с. 22) пишут, что советская (административно-командная») модель «не выходит за пределы буржуазной формации, являясь ее, так сказать, вырожденным случаем». И что отчуждение при советском строе является еще более одиозным, нежели при капиталистическом способе производства.

В общем, советский строй – худшая разновидность капитализма: «Государственная собственность, которую пытались отождествить с общественной, является, таким образом, худшей разновидностью частной собственности, ибо не исключает, а лишь видоизменяет форму эксплуатации наемного труда. Более того, в отличие от частной, госсобственность распространяется и на человека, превращая его в средство…». Комментарий методологически негодный, но это неважно, его дело – служить «смазкой» между беспорядочными, собранными с бору по сосенке цитатами Маркса. Впрочем, после декабря 1991 г. все эти «марксисты» принялись пропагандировать не только эксплуатацию наемного труда, но и безработицу и даже бедность. Но это уже другая история.

Здесь нас не интересует технология антисоветской революции начала 90-х годов. Она сильно ударила по личным судьбам большинства, но в масштабе исторического времени это – эпизод в тектоническом процессе русской революции ХХ века. Мы уже думаем о следующем этапе – этапе прохождения катастрофы и последующего выхода в приемлемый коридор развития.

Не вдаваясь в аргументацию, которой посвящена уже большая литература, скажем коротко, что шансов преодолеть катастрофу и сохраниться как страна и как культура на пути неолиберальной реформы «по Чубайсу» Россия не имеет. Деиндустриализация не прекращается, хотя и появляются воспроизводимые анклавы «дополняющей» периферийной экономики. Продолжается и изъятие из России жизненно важных ресурсов, так что в недалекой перспективе существенное сокращение населения (с потерей территорий) станет неизбежным. Пережить катастрофический период массовых отказов изношенной технологической инфраструктуры и тем более консолидировать общество для проекта восстановления можно будет лишь на основе солидарных принципов жизнеустройства. Такова наша установка.