Николай Карамзин - История государства Российского. Том IX

• Название: История государства Российского. Том IX
• Автор: Николай Карамзин
• Жанр: История

«История Карамзина» — один из величайших памятников русской национальной культуры.

В девятом томе описывается продолжение царствования Иоанна IV Васильевича, названного Грозным, с 1560 года по 1584.

---

Сии обстоятельства, утверждая безопасность наших юго-восточных пределов, дозволяли Царю свободно заниматься иными важными делами его внешней Политики. Вельможи Коронные и Литовские убеждали Иоанна из жалости к осиротелому их Государству не тревожить оного никакими воинскими действиями, ни самой Ливонии, до будущего вечного мира. Призвав к себе Литовского Посланника Воропая, он торжественно изъявил ему желание быть Сигизмундовым преемником, хвалился могуществом и богатством, искренно винился в своей жестокости, но извинял ее, как обыкновенно, вероломством Бояр. Сия любопытная речь, ознаменованная каким-то искусственным простосердечием, снисхождением, умеренностию, принадлежит к достопамятным изображениям ума Иоаннова. Царь сказал Посланнику: «Феодор! ты известил меня от имени Панов о кончине брата моего Сигизмунда-Августа: о чем я хотя уже и прежде слышал, но не верил: ибо нас, Государей Христианских, часто объявляют умершими; а мы, по воле Божией, все еще живем и здравствуем. Теперь верю и сожалею, тем более, что Сигизмунд не оставил ни брата, ни сына, который мог бы радеть о душе его и доброй памяти; оставил двух сестер: одну замужем (но какова жизнь ее в Швеции? к несчастию, всем известно); другую в девицах, без заступника, без покровителя — но Бог ее покровитель! Вельможные Паны теперь без главы : хотя у вас и много голов, но нет ни единой превосходной, в коей соединялись бы все думы, все мысли Государственные, как потоки в море… Не малое время были мы в раздоре с братом Сигизмундом; вражда утихла: любовь начинала водворяться между нами, но еще не утвердилась — и Сигизмунда не стало! Злочестие высится, Христианство никнет. Если бы вы признали меня своим Государем, то увидели бы, умею ли быть Государем-защитником! Престало бы веселиться злочестие; не унизил бы нас ни Царьград, ни самый Рим величавый! В отечестве вашем ославили меня злобным, гневливым: не отрицаю того; но да спросят у меня, на кого злобствую? Скажу в ответ: на злобных; а доброму не пожалею отдать и сию златую цепь и сию одежду, мною носимую»… Тут Вельможа Малюта Скуратов, прервав речь Иоаннову, сказал: «Царь Самодержавный! Казна твоя неубога: есть чем жаловать слуг верных!» — Государь продолжал: «В Вильне, в Варшаве знают о богатстве моего отца и деда: я вдвое богатее и сильнее. Упоминаю о том единственно мимоходом. Удивительно ли, что ваши Короли любят своих подданных, которые их взаимно любят? А мои желали предать меня в руки Хану и, быв впереди, не сразились: пусть не одержали бы победы, но дали бы Царю время изготовиться к новой битве. Я с благодарностию принял бы от них, во знамение усердия, хотя один бич, одну плеть Татарскую! Имея с собою не более шести тысяч воинов, я не испугался многочисленности врагов; но видя измену своих, только устранился. Одна тысяча мужественных спасла бы Москву; но люди знатные не хотели обороняться: что было делать войску и народу? Хан сжег столицу, а мне и знать о том не дали. Вот дела Бояр моих! Я казнил изменников: не милуют их и в Вильне, где, например, казнили злодея Викторина, уличив его в намерении извести брата моего, Сигизмунда, и распустив слух, что будто бы я участвовал в сем замысле: клевета гнусная, нелепая!» Сей Викторин был четвертован в Вильне около 1563 года за тайное сношение с Царем Московским. Иоанн продолжал: «Кто меня злословит в вашем отечестве? Мои ненавистники, предатели, Курбский и подобные ему… Курбский!.. сей человек отнял у него мать (тут он указал на Царевича Иоанна)… отнял у меня супругу милую; а я хотел только на время лишить его Боярского сана и жалованного имения, не думая о казни смертной: в чем свидетельствуюсь Богом! Одним словом: желаете ли узнать злость или доброту мою? пришлите своих детей служить мне верно… осыпанные милостями Царскими, они увидят истину! Если угодно Всевышнему, чтобы я властвовал над вами, то обещаю ненарушимо блюсти все уставы, права, вольности ваши, и еще распространить их, буде надобно. Если Паны вздумают избрать в Короли моего Царевича, то знайте, что у меня два сына как два ока: не расстанусь ни с единым. Если же не захотите признать меня своим Государем, то можете чрез Великих Послов условиться со мною о мире. Не стою за Полоцк; соглашусь придать к нему и некоторые из моих наследственных владений, буде уступите мне всю Ливонию по Двину. Тогда обяжемся клятвою, я и дети мои, не воевать Литвы, доколе Царствует Дом наш в России Православной. — Перемирия не нарушу до срока; даю тебе опасную грамоту для Послов, и буду ожидать их. Время дорого».

За сим Иоанн в глубокую осень выехал из Москвы с обоими сыновьями, чтобы устроить войско в Новегороде и сдержать данное Королю Шведскому слово. Полки стояли уже в готовности и двинулись к Нарве: сам Государь предводительствовал ими, имея с собою всех знатнейших Бояр, Царя Саин-Булата и Короля Магнуса, вооруженною рукою взятого в Аренсбурге и привезенного к Иоанну более в виде. пленника, нежели будущего зятя. В один день вступило 80000 Россиян в Эстонию, где никто не ожидал их и где мирные Дворяне в замках своих весело праздновали Святки, так что передовые наши отряды везде находили пиры, музыку, пляски. Царь велел не щадить никого: грабили домы, убивали жителей, бесчестили девиц. Не было сопротивления до крепости Виттенштейна, где 50 Шведов с гражданами и земледельцами решились дать отпор всему войску Иоаннову. Россияне взяли приступом Виттенштейн; но Царь лишился друга: Малюта Скуратов умер честною смертию воина, положив голову на стене, как бы в доказательство, что его злодеяния превзошли меру земных казней! Иоанн изъявил не жалость, но гнев и злобу: послав с богатою вкладою тело Малюты в монастырь Св. Иосифа Волоцкого, где лежали отец, мать и сын его, он сжег на костре всех пленников, Шведов и Немцев: жертвоприношение достойное мертвеца, который жил душегубством!

[1573 г.] Овладев сею важною крепостию, Иоанн написал к Шведскому Королю новое ругательное письмо. «Казним тебя и Швецию, — говорил он: — правые всегда торжествуют! Обманутые ложным слухом о вдовстве Екатерины, мы хотели иметь ее в руках своих единственно для того, чтобы отдать Королю Польскому, а за нее без кровопролития взять Ливонию. Вот истина, вопреки клеветам вашим. Что мне в жене твоей? Стоит ли она войны? Польские Королевны бывали и за конюхами. Спроси у людей знающих, кто был Войдило при Ягайле? Не дорог мне и Король Эрик: смешно думать, чтобы я мыслил возвратить ему престол, для коего ни он, ни ты не родился. Скажи, чей сын отец твой? Как звали вашего деда? Пришли нам свою родословную; уличи нас в заблуждении: ибо мы доселе уверены, что вы крестьянского племени. О каких древних Королях Шведских ты писал к нам в своей грамоте? Был у вас один Король Магнус, и то самозванец: ибо ему надлежало бы именоваться Князем. Мы хотели иметь печать твою и титло Государя Шведского не даром, а за честь, коей ты от нас требовал: за честь сноситься прямо со мною, мимо Новогородских Наместников. Избирай любое: или имей дело с ними, как всегда бывало, или нам поддайся. Народ ваш искони служил моим предкам: в старых летописях упоминается о Варягах, которые находились в войске Самодержца Ярослава-Георгия: а Варяги были Шведы, следственно его подданные. Ты писал, что мы употребляем печать Римского Царства: нет, собственную нашу, прародительскую. Впрочем и Римская не есть для нас чуждая: ибо мы происходим от Августа-Кесаря. Не хвалимся и тебя не хулим, а говорим истину, да образумишься. Хочешь ли мира? да явятся Послы твои пред нами!»

Иоанн возвратился в Новгород, оставив Царя Саин-Булата и Магнуса с полками воевать Эстонию. Они взяли Нейгоф и Каркус; но Шведский Генерал Акесон разбил отряд наш близ Лоде, взял обоз, пушки и знамена. Ливонские историки пишут, что Шведов было менее двух тысяч, а Россиян 16000, и что сия славная победа, доказав искусство первых, склонила Иоанна к миру. По крайней мере Царь, выслушав донесения своих Воевод и мнение Боярского Совета, написал новое письмо к Шведскому Королю, уже не бранное, но миролюбивое, уведомляя, что Воеводам нашим велено остановить все неприятельские действия до прибытия в Новгород Послов его, ожидаемых с нетерпением для утверждения истинного дружества между обоими Государствами. Сия перемена в расположении Иоанновом изъясняется не столько успехом Генерала Акесона, сколько другим важным обстоятельством, которое тогда нечаянно встревожило и Царя и Москву: сильным бунтом в Казанской области, где свирепый, дикий народ Черемисский, луговый и горный, имея тайные связи с Ханом Девлет-Гиреем, явно отложился от России, так что Государь должен был немедленно послать многочисленную рать к берегам Волги. К счастию, мятежники скоро увидели свое неблагоразумие: Хан не мог дать им войска, а Российское уже стояло в Муроме, готовое казнить их огнем и мечем. Они смирились.