Дмитрий Даль - Клеймёный

• Название: Клеймёный
• Автор: Дмитрий Даль
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-982815-0

Наш соотечественник Илья Давыдов неожиданно оказался в другом мире, в теле свергнутого короля Имрана, которого за его злодеяния прозвали Кровавым и приговорили к смертной казни. Его ждет эшафот и нож гильотины, но в последний момент казнили другого, а Илью отправили на каторжную планету. И теперь ему предстоит разобраться с новым миром, где процветают звездные империи, воевать с пришельцами из другой галактики, вернуть себе свободу и восстановить честное имя короля Имрана, опороченное мятежниками.

---

Дмитрий Даль Клеймёный

© Дмитрий Даль, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Часть 1. Каторжник

Я начинаю путь,
Возможно, в их котлах уже кипит смола,
Возможно, в их вареве ртуть,
Но я начинаю путь.
Я принимаю бой,
Быть может, я много беру на себя,
Быть может, я картонный герой,
Но я принимаю бой. Я говорю:
Живым – это лишь остановка в пути,
Мертвым – дом.

Константин Кинчев. Группа «Алиса»

Глава 1. Тюрьма и тюремщики

Он потерял счет времени и не знал, где находится. Это был каменный мешок, куда не проникал свет. Ледяной бетонный пол, пахнущий плесенью и какой-то тухлятиной, со зловонной дырой в полу. Настоящие тюремные нары из гнилого дерева, на которых он очнулся несколько дней назад, если судить по тому, сколько раз ему приносили миску с кашеобразной вонючей бурдой. Еду приносил всегда один и тот же человек в черном костюме тюремщика с погоном с тремя серебряными ромбами на левом плече и эмблемой на правом нагрудном кармане – красный шар, пронзенный мечом. На поясе у него висел энергетический хлыст, который однажды тюремщик применил к заключенному из соседней камеры. Он видел сквозь смотровую щель, как тюремщик снял хлыст с пояса, открыл дверь камеры напротив и вошел в темноту. Дальше были видны лишь электрические всплески, словно взрывались шаровые молнии, и крики боли, истошные, на грани рвущихся связок.

Чем уж сосед по несчастью разгневал тюремщика, он не знал. Но решил выяснить, почему он здесь, и как долго его будут держать в камере. Он пытался разговаривать с тюремщиком, но тот не обращал на него внимания, словно его и не существовало в природе. Тюремщик относился к нему как к пустому месту. Открывал окошко для подачи пайки, вставлял миску с вонючим кормом, пропихивал в камеру и закрывал окошко. И так каждый раз. Отточенное, тысячи раз проделанное движение, которое не требовало никакого эмоционального участия. Не человек, а биологический робот.

Первое время он пытался разобраться в себе. Кто он, как здесь оказался и где он вообще находится. Если с первым пунктом все было более и менее понятно, то остальное было скрыто густым туманом.

Его звали Илья Давыдов. И он родился тридцать с небольшим лет назад на берегах Невы. С тех пор он выучился на экономиста, отслужил в армии, поработал в рознице, торговал бытовой техникой, потом в оптовом направлении. Семьи так и не завел, хотя женщин у него было много. С последней он расстался несколько недель назад и сейчас находился в процессе размышления о смысле бытия. Много читал. Путешествовал. Увлекался рыбалкой, несколько раз был на охоте. В целом вполне себе заурядная биография простого человека из народа. Вспомнить толком нечего, словно он не на своем месте всю жизнь прожил, чье-то место занимал.

Только эта краткая биографическая справка, всплывшая в голове, никак не могла помочь разобраться в том, где он находится.

Последнее воспоминание, призрачное, закованное в туман, он в ночном клубе с другом. А друг ли? Старый приятель, коллега по прошлой работе, много вместе выпито, много вместе прожито, да только положиться нельзя. По кабакам да злачным местам вместе – милое дело, а вот чтобы дело делать да серьезные вопросы решать, друг другу в помощь, тут тысячу раз подумать надо да взвесить. Звали его Федор Соколов, можно просто Федя, и ближе этого человека у Ильи, пожалуй, никого и не было. Он легко сходился с людьми, но так же легко расставался. Всегда что-то не устраивало, всегда видел человека насквозь, и это мешало. Люди в своей массе любят только себя, говорят только о себе, интересуются только собой, и даже в дружбе и любви дружат и любят исключительно с собой. А Илью это никогда не устраивало. Но в Федоре Давыдов нашел приятный компромисс. Вот и в тот вечер они отправились вместе вечером в пятницу в злачное место, немного выпить, немного потрепаться за жизнь, чуть послушать хорошую музыку, слегка потанцевать, если будет настроение, и, может быть, познакомиться с симпатичными девочками, ищущими, как и они, приключения.

Илья помнил вечер смутно. Он пытался восстановить его в памяти, но вокруг были сплошные черные дыры. Вот он сидит за столиком и глушит виски под оглушительную танцевальную музыку, напротив Соколов рассказывает о своих похождениях на любовном фронте. Вот он идет на танцпол, где ему приглянулась изящная блондинка, которая весь вечер активно строила ему глазки. Вот он уже танцует вместе с ней, строя планы на вечер. И на этом всё. Больше он ничего не помнил.

Следующее отчетливое впечатление. Он просыпается на жестких вонючих нарах, в кромешной черноте. Ничего не видно и не понятно. И самое главное, страшно.

Пока не появился тюремщик, Илья успел измерить камеру шагами, ощупать стены и пол, даже вляпаться в грязную дырку в полу, которая явно предназначалась для туалета, и наступить кому-то на хвост, судя по истошному визгу.

Он уже успел обо всем подумать, перебрать все версии, выдвинуть все предположения, но то, что оказалось в итоге, было ужаснее всех самых кошмарных его мыслей. А ведь ему казалось, что страшнее всего это неведение. Не знать, что происходит и что ждет тебя впереди. Он уже не сомневался, что его похитили, только вот зачем. Это-то и пугало.

Их было трое, и все были в одинаковых черных балахонах с капюшонами, скрывающими лица. В их движениях чувствовалась уверенность в своих силах. Это пришли хозяева, которые решали, что им делать с их собственностью. Все в этих гнилых камерах было их собственностью, даже люди. Ведь те, кто попал за те или иные прегрешения в каменный мешок, больше не имели права называться людьми.

Тюремщик отпер дверь и впустил их внутрь. Они вошли одни, хотя Илья слышал, что в коридоре переминаются с ноги на ногу с десяток здоровенных мужчин, видно из числа охраны. Но этой троице для разговора с ним не нужны были лишние уши. Да и кто он такой? Ослепший от вечной тьмы, оголодавший, потерявший человеческий облик арестант.

Некоторое время назад Илья нащупал у себя длинные грязные волосы и сильно этому удивился. Ведь он всегда коротко стригся, офисный дресс-код четко диктовал условия внешнего вида сотрудников. А тут косматая грива спутанных волос, спускающихся на плечи. Это сколько же он провалялся в отключке, что у него появилась такая заросль.

Троица встала напротив него молча, словно что-то ждала. Илья почувствовал, как внутри него все сжалось от нехорошего предчувствия. Он сел на нарах и уставился на визитеров. Они как по команде открыли лица, и он смог разглядеть их, благодаря скудному свету, просачивающемуся сквозь незакрытую дверь камеры.

Первый, ниже всех ростом, узкий лоб, колючие глаза, большой мясистый нос и густая борода с усами, аккуратно подстриженная. Как он потом узнал, его звали Магистр Крот, и он был его главным обвинителем.

Второй был Магистр Серж Рыжий, здоровенный детина с детскими наивными глазами и жестким ртом, искривленным в вечной усмешке, напоминание о кровавой дуэли, произошедшей десятки лет назад.

Третьего, худого, изможденного, с синяками под глазами и свернутым на сторону носом звали Магистр Ульрих Череп, и он был главным королевским палачом, как потом выяснилось, пришедшим познакомиться со своей жертвой.

– Низвергнутый король, да будет проклято имя твое вовеки веков, – Имран, прозванный в народе Кровавым, от имени народа королевства Поргус мы, королевские обвинители Магистр Крот, Магистр Серж Рыжий и Магистр Ульрих Череп, обвиняем тебя в тысяче тысяч кровавых преступлений против своего народа. Бесчинства твои, кровавая вакханалия твоя, войдут в историю королевства Поргус, как позорные пятна, как самые страшные, черные дни. Ты, который топил всех неугодных тебе в крови, кто вырезал семьи под корень, кто уничтожал города и деревни, жег планеты, не заслуживаешь права жить. Список твоих преступлений столь обширен, что занимает более ста томов, которые легли в основу обвинения. Ты не заслуживаешь права на народный, открытый суд. Знай же, Имран Кровавый, что ты уже осужден, и приговор тебе вынесен. Завтра на заре ты будешь казнен. Ты взойдешь на эшафот. Гильотина для короля уже готова. И палач жаждет справедливости.

Магистр Крот умолк, а Илья потерял дар речи от свалившейся на него информации. Какой Имран Кровавый? Какая гильотина? Какие бесчинства? Эта троица его что, разыгрывает? Или это какие-то садистские штучки? Сатанинская секта? Клуб садистов?

– Я знал тебя, Имран, еще мальчишкой. Ты был хорошим человеком. И я думал, что ты вырастешь достойным преемником своего отца Феретта Громовержца. Я не знаю, где мы допустили ошибку, где упустили тебя. Как из мальчика Имрана, наследника своего отца, могло вырасти такое чудовище, – произнес Серж Рыжий, и в голосе его чувствовалась неподдельная тоска. – Мне искренне жаль, что я вижу тебя в этой камере и вынужден говорить, что ты скоро умрешь.