Барбара Картленд - Затерянная в Париже

• Название: Затерянная в Париже
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-000851-6

Закончив обучение в уединенной монастырской школе, Уна, дочь художника-импрессиониста Джулиуса Торо, приезжает котцу в Париж — и сужасом узнает, что он погиб. Наивная, неопытная девушка оказывается вполном одиночестве на богемном Монмартре, но в ее судьбе решает принять участие герцог Блейз Уолстэнтон, светский лев и знаменитый меценат, приехавший в Париж отдохнуть от капризов легкомысленной любовницы...

---

— Но… но я не могу! — сказала Уна. — Я… я хотела сказать… Я могу позировать вам… такой, какая я есть.

Художник уже смотрел на свою картину.

— Нет, — резко ответил он. — Я изображу вас в виде нимфы, выходящей из леса. Я хорошо это представляю. Поторопитесь!

Уна глубоко вдохнула.

— Я… мне очень жаль… — сказала она, — если я вам неправильно объяснила… но я боюсь… что я не могу больше здесь оставаться.

Он обернулся, и она увидела злость в его глазах, которая вдруг сменилась каким-то иным выражением.

— Играешь в недотрогу? — спросил он. — Или ты пришла сюда по иному поводу?

Было что-то в его голосе, что испугало Уну.

— И-извините меня… — поспешно сказала она, — но мне пора… пора идти… мне надо…

Слова замерли на ее устах, потому что художник отбросил палитру и шагнул к ней.

— Я уже сказал, что ты очень хорошенькая, — сказал он, — и теперь-то я понял твою игру. Хорошо, рисование может подождать.

Он протянул к ней руки, и Уне вдруг стало очень страшно.

— Нет, нет! — сказала она, пятясь от него. Улыбаясь, он пошел за ней.

— Нет! — вскричала она еще раз. Его резкий смех был похож на рык:

— Если ты хочешь, чтобы я тебя догонял, — пожалуйста! А когда я тебя раздену, ты будешь выглядеть как раз, как я хочу. Нет ничего лучше, чем совмещать дело с удовольствием!

Он говорил так, что Уна поняла — он угрожает ей чем-то столь ужасным, кошмарным, что на мгновение ей показалось: она не может двинуться с места, не может крикнуть.

А когда он ее схватил, она вскрикнула, вырвалась и бросилась к двери.

— Тебе не убежать! — заорал он.

Уна вскрикнула еще раз, и в этот момент в дверь, которую она оставила слегка приоткрытой, вошел мужчина; в ужасе Уна бросилась к нему и увидела, что это был герцог!

Герцог вошел в приемную и увидел, как и ожидал, Филиппа Дюбушерона с полудюжиной принесенных картин.

На губах его играла улыбка; она совершенно взбесила герцога; он решил, что француз пытался угадать, исполняется ли его план и показалась ли Уна герцогу соблазнительной настолько, насколько предвидел Дюбушерон.

Когда лакей закрыл дверь, герцог не стал трудиться пожимать Дюбушерону руку, а прошел к картинам, прислоненным к стулу.

— Вы нашли еще какие-нибудь картины Торо? — спросил герцог.

— Да, ваша светлость. Боюсь, что большая часть из них — просто наброски, хотя и очень интересные, к картинам, так блестяще осуществленным в последних работах.

Филипп Дюбушерон не собирался говорить герцогу о картине, которую Джулиус Торо писал перед смертью; она стояла сейчас в галерее Дюбушерона — он собирался ее сжечь.

Как и Уна, он сразу понял, что это было извращение пьяного ума, водившего кисть по каким-то диким, сумеречным тропам и выдававшего невероятные и неприятные сочетания цвета.

Герцог ждал, пока Филипп Дюбушерон, раздумывая, что же не так, поднимал полотна с пола и расставлял их на диване против окна, где они хорошо освещались.

Только одна из картин заинтересовала герцога, который сразу понял, что это был незаконченный портрет Уны в детстве. Он понял, почему ее отец был им недоволен, но, кто был изображен, можно было понять сразу. На заднем плане виднелся маленький, очень милый домик, который, решил герцог, и был их домом.

Его вдруг осенило, что одно из его подозрений было необоснованным. Нет сомнений, Уна действительно была дочерью Торо, и в течение некоторого времени он просто разглядывал картину, раздумывая при этом, что еще из того, что она ему рассказывала, является правдой и еще о том, что он неправильно судил о ней с самого начала.

Что-то в поведении Филиппа Дюбушерона, в его улыбке, в выражении его лица, где, как показалось, мелькала жадность, подсказало герцогу, что для него по-прежнему расставлена ловушка.

— Не очень впечатляющая коллекция, — сказал он вслух и автоматически отметил надменную, властную холодность своего тона, которая всегда звучала в его голосе в присутствии людей, которые ему не нравились или перед которыми ему нужно было отстоять свое мнение.

А Дюбушерон подумал, что сегодня герцог ведет себя совсем не так, как вчера вечером; он был сама любезность, когда увозил Уну из «Мулен Руж», оставив ему неприятную обязанность объясняться с разъяренной Иветт Жуан.

— Боюсь, это все, что я смог обнаружить в мастерской Джулиуса Торо, ваша светлость, — сказал он, — хотя где-нибудь на Монмартре могут найтись и другие его картины. Просто надо подождать.

Вряд ли такое может быть, подумал при этом Дюбушерон . В то же время ему нужно было поддерживать интерес герцога. Ему также нестерпимо хотелось разузнать новости об Уне.

Заметив, что взгляд герцога остановился на ее детском портрете, Дюбушерон сказал:

— Может быть, мисс Торо знает — не отдавал ли отец после смерти матери свои работы куда-нибудь на хранение. Как раз тогда, когда ее отправили в школу во Флоренцию, отец продал дом в сельской местности и переехал на Монмартр.

— Я понял, она с тех пор больше его и не видела, так что вряд ли она может знать, что он делал в ее отсутствие, — ответил герцог.

— Верно, — признал Филипп Дюбушерон. — В то же время мы легко можем это выяснить.

— Да, мы можем спросить ее, — согласился герцог.

Он немного подумал и сказал:

— Вы мне говорили, что сами встретили мисс Торо только вчера, когда она приехала в Париж и узнала, что ее отец умер.

— Да, это так, — ответил Филипп Дюбушерон. Дюбушерон не мог понять, к чему клонит герцог, и впервые подумал, что, похоже, он что-то подозревает, но почему — совершенно непонятно.

— Можно сказать, это было невероятно удачно, что вы появились в нужное время! — продолжал герцог.

— Для юной леди и впрямь очень удачно, — ответил Филипп Дюбушерон. — Ваша светлость не хуже меня знает, что такую хорошенькую девушку, особенно на Монмартре, поджидают самые разные неприятности.

Герцог издал звук, выражающий согласие.

— Многие рассказы о молодых художниках, особенно импрессионистах, — продолжал Филипп Дюбушерон, — имеют под собой реальную основу. Их поведение и распутные привычки приносят искусству дурную славу, и оттого необычайно трудно продавать их картины, да и любые картины современных художников.

— Я уверен, что вам, тем не менее, неплохо это удаётся, — холодно сказал герцог.

Филипп Дюбушерон красноречиво всплеснул руками:

— Как ваша светлость верно заметили, я справляюсь, но стараюсь угодить всем и каждому. Как раз и возникает вопрос — могу ли я вам как-либо помочь.

Герцог застыл словно в нерешительности, а Дюбушерон, чувствуя, что он подбросил рыбине, которая не клевала, новую наживку, молчал.

У него было отличное для француза качество — он знал, когда говорить, а когда молчать.

Если клиент сразу не отвечал на туманное предложение, которое могло бы его заинтересовать, Дюбушерон никогда не настаивал, а просто ждал. По долгому опыту он знал, что рано или поздно клиенты бывают вынуждены заявить, чего же они все-таки хотят, и ему не приходилось их принуждать.

Герцог, словно решил не продолжать разговор, произнес:

— Мне бы хотелось, чтобы мисс Торо посмотрела картины. Так как они принадлежат ей, возможно, она захочет оставить их себе, хотя, честно говоря, меня они тоже очень интересуют.

— Я могу вас понять, — ответил Филипп Дюбушерон. — Может быть, мне оставить их у вас и зайти позднее?

— Нет-нет, я попрошу, чтобы она их посмотрела прямо сейчас.

Герцогу вдруг пришло в голову, что он смог бы узнать побольше об этих двух людях и об их притворстве, если бы ему удалось посмотреть на них, когда они вместе.

Вчера вечером он наблюдал за Уной, а не за Дюбушероном. А сейчас, подумал он, можно понаблюдать за ними обоими и, без сомнения, он сможет увидеть что-нибудь, чего раньше не заметил.

Он открыл дверь и прошел по коридору в холл.

— Поднимитесь в комнату мадемуазель Торо, — сказал он лакею, — и спросите ее, не составит ли она мне компанию, придя в приемную.

— Мадемуазель уехала, месье!

— Уехала? — Герцог нахмурился и пояснил: — Я имею в виду юную леди, которая только что вернулась с прогулки вместе со мной.

— Да, месье. Она уехала через несколько минут.

— Невероятно! Она же прошла к себе!

— Она начала подниматься и вернулась, месье. Потом она попросила Жака поймать ей фиакр.

— Кто из вас Жак? — спросил герцог других лакеев, стоявших в холле.

Один из мужчин сделал шаг вперед.

— Я Жак, месье.

— Вы нашли фиакр для мадемуазель?

— Да, месье.

— Она сказала вам, куда она собирается ехать?

— Да, месье.

— И каков же адрес?

— Улица де л'Абревилль, дом девять. Это на Монмартре.

Герцог это понял и некоторое время стоял молча. Потом резко сказал:

— Принесите мне шляпу!

Словно по волшебству, со столика позади двери появилась шляпа.

Он надел ее и вышел во двор.