Барбара Картленд - Неподдельная любовь

• Название: Неподдельная любовь
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-002628-5

Очаровательная Лила Кавендиш, мечтавшая посвятить себя живописи, бежала от жестокого отчима и нелюбимого жениха в Амстердам — и поневоле оказалась втянутой в преступную игру негодяев, подделывающих произведения искусства. Однако благородный маркиз Кейнстон, который должен был стать одною из жертв преступников, покорил сердце Лилы и, сам любя ее всей душой, решился спасти возлюбленную. Ибо картину можно подделать, но истинная любовь неподдельна…

---

— Ну не могу же я не предложить тебе мое гостеприимство, — возразил граф. — Но если тебе хочется жить в роскоши и при этом не уезжать из Амстердама, тебя, конечно, охотно примут в Королевском дворце.

Граф имел в виду тот самый официальный дворец, расположенный на площади Дам в центре города, вокруг которого вращалась вся жизнь.

Этот дворец первоначально строился как городская ратуша, и у него был вид типичной ратуши.

Маркиз находил Королевский дворец слишком большим и помпезным и не имел ни малейшего желания стать его гостем. С его точки зрения, королевская семья проявила свой хороший вкус в том, что всячески избегала Королевского дворца, предпочитая ему свой очень милый и уютный дворец в Гааге.

— Ну хорошо, хорошо, — говорил тем временем граф, правильно истолковав отразившееся на лице маркиза отвращение, — можешь остановиться у меня. Но если тебе будет у меня неудобно, я отказываюсь считать себя виноватым!

— Ты что-то скромничаешь, — заметил маркиз. — Я уже бывал в твоем доме. Такое холостяцкое жилище — это именно то, что мне сейчас нужно!

Граф посмотрел на него с веселым любопытством.

— Я так и знал, дело в женщине! Cherchez la femme!

— Даже в двух! — с горечью ответил маркиз. — Но у меня нет желания говорить на эту тему.

— От чего мое любопытство стало только острее, — парировал граф. — Твоя беда в том, Кэрью, что ты слишком красив, слишком богат и тебе всегда и во всем сопутствует удача. Должна же где-то быть загвоздка! Если какая-то женщина задела тебя за живое, то, не сомневаюсь, это полезно для твоей души!

— Оставь мою душу в покое, — урезонил его маркиз. — Давай лучше поговорим о картинах. Мне надо увезти с собой несколько полотен, и если они не окажутся превосходными, то я больше не буду называть тебя своим другом!

Граф Рей даль только засмеялся.

Когда маркиз позавтракал, друзья прошли по тенистому берегу канала к изумительному дому, принадлежавшему графу.

Обстановка внутри была подобрана не столько из соображений красоты, сколько ради комфорта. Но в то же время на стенах висели такие картины, от которых не отказался бы и сам маркиз с его тонким художественным вкусом.

Кроме того, здесь, как и в большинстве домов, построенных вдоль Херенграхт-канал, была изящная дугообразная лестница с расписанным потолком.

Во многих комнатах потолки радовали глаз чудесными фресками и лепниной, а в некоторых стены были обшиты великолепными панелями.

Маркиз считал, что нигде в мире нет уголка, где бы такое большое количество красивых старинных зданий находилось в таком живописном окружении.

В доме графа, как и в большинстве старинных зданий, с конька крыши свисал громадный крюк. Это странное сооружение сохранилось с тех времен, когда бесценный груз — пряности — поднимали на самый верх дома, а семья торговца, жившая на нижних этажах, служила товару надежной охраной.

Друзья с удовольствием выпили по рюмке отличного вина, а потом карета графа доставила их в деловой центр города.

Когда они ехали по оживленным улицам, граф сказал:

— Боюсь, Кэрью, тебе не удастся сохранить свой приезд в тайне. И как бы ты ни протестовал, тебе придется нанести визит Ее Величеству. В конце концов, она ведь очень любила твоего отца и гостила у вас в Кейне.

— Конечно, я это сделаю! — заверил его маркиз. — Более того, я буду очень рад снова увидеть королеву Вильгельмину. Но все-таки ты должен поставить ее в известность, что я приехал по делам и потому должен жить не в Гааге, а в Амстердаме.

— Сделаю что смогу, — пообещал граф. — И постараюсь раздобыть тебе очаровательных и привлекательных женщин; возможно, ты найдешь их более интересными, нежели все, что можно увидеть на живописных полотнах.

Маркиз вознамерился было ответить, что сейчас ему меньше всего хочется знакомиться с какими бы ни было женщинами и что все они ему глубоко отвратительны.

Но он сдержался, ибо столь энергичные протесты слишком явственно обнаружили бы его чувства, а он не желал их выказывать даже перед таким давним и хорошим другом, как Ганс.

У маркиза было правило никогда и никому не рассказывать о своих любовных связях, и он презирал мужчин, которые хвастались своими похождениями.

И на этот раз он дал себе клятву: какими бы очаровательными ни были знакомые Ганса, он не станет интересоваться ни одной из них. Он получил такой урок, какого ему хватит на многие годы — если вообще не на всю жизнь!

А в Гааге Лила терзалась сомнениями. Совесть говорила ей, что обман недопустим при любых обстоятельствах, но в то же время слова мистера Нийстеда будоражили ее.

Ей никак не удавалось найти веские доводы, с помощью которых она смогла бы отвергнуть его предложение. Ведь было совершенно ясно, что оно неприемлемо!

Уходя из музея на ленч в дом баронессы, Лила тем не менее пообещала обдумать его предложение и дать свой ответ на следующее утро.

По дороге домой няня спросила ее:

— О чем с вами говорил этот незнакомый джентльмен, мисс Лила?

— Он был другом барона, — ответила девушка.

Больше она ничего не сказала, и какое-то время они шли в полном молчании, пока няня вновь не обратилась к ней:

— Что-то он был очень разговорчив! Вам надо быть осторожнее и не разговаривать с незнакомыми джентльменами, которых вам не представили как положено!

— Он знает, что тетя Эдит очень больна, — объяснила Лила. — Боюсь, ей гораздо хуже, чем я думала.

— Так мне говорят слуги, — подтвердила няня. — Не удивлюсь, если она скоро умрет — раньше, чем кто-нибудь успеет что-то сделать, дабы ей помочь!

Оставшись одна в своей спальне, Лила попросила маму подсказать ей, что надо делать.

— Нехорошо и… даже грешно… идти… на такой обман! — в отчаянии сказала она. — А если кто-то узнает… что я намеренно обманула англичанина, меня могут… посадить в тюрьму!

Она закрыла лицо руками и прошептала:

— Помоги мне, мама! Подскажи… что надо делать! Должна ли я… пытаться спасти тетю Эдит… сделать то, что… заведомо… очень дурно?

В ту ночь она почти не спала, беспокойно ворочаясь в постели до самого рассвета. Потом поднялась наверх, в мастерскую барона, и взяла там еще один холст того же размера, что и первый, на котором уже начала копию.

Няня полюбопытствовала, зачем ей понадобился второй холст, но Лила ответила уклончиво.

Когда они пришли в «Маурицхейс», няня заняла уже привычное место у окна и принялась за кружево.

Лила прислонила начатый портрет к стене, установила на мольберте новый холст и снова начала рисовать головку девушки, как сделала это в первый раз.

Она провела у мольберта полчаса, когда в зал вошел мистер Нийстед.

Лила ощутила его присутствие у себя за спиной, но говорить с ним не стала.

Он несколько минут рассматривал неоконченную картину, стоявшую у стены как раз под оригиналом, и затем сказал:

— Превосходно! Поздравляю вас, мисс Кавендиш — у вас настоящий талант!

— Возьмите… эту картину! Заберите ее! — В голосе ее слышались гневные нотки. — Я не хочу больше ее видеть и думать о ней. И не хочу знать, что вы будете говорить… когда станете ее продавать! Это… нехорошо! Я знаю, то, что мы делаем, дурно… Но если это спасет мою тетю… от смерти… может быть, Бог меня простит!

— Я уверен, Он вас простит, — сказал мистер Нийстед. — Однако речь не о том, чтобы я отвез эту картину маркизу Кейнстону, мисс Кавендиш. Показать ее должны вы сами!

Лила положила палитру и кисти и устремила изумленный взгляд на мистера Нийстеда.

— Я… я буду ее показывать? — спросила она в замешательстве. — Вы хотите, чтобы… я сама отвезла портрет… ему? — Конечно, — подтвердил мистер Нийстед. — Я не могу рассказать ему историю, которая принадлежит вам.

— Я… вас не понимаю!

— Все очень просто, — объяснил он. — Вы приехали пожить у вашей тетушки и обнаружили, что она очень больна и не может заплатить за операцию. А хирурги говорят, ее надо срочно оперировать, иначе ее жизнь спасти уже не удастся.

Лила тихо застонала, не в силах что-либо сказать, и мистер Нийстед продолжал:

— Вы искали в ее доме нечто такое, что можно было бы продать, дабы оплатить операцию, так как у вас нет времени, чтобы связаться с бароном Алнрадтом, который сейчас живет на Яве и которому его отец завещал свою коллекцию живописи.

Мистер Нийстед помолчал немного, словно желая придать своему рассказу больше драматизма, а потом возобновил его плавное течение:

— И тут каким-то чудом вы нашли в мастерской барона вот эту картину. И вам кажется… нет, вы почти уверены… что это — набросок, который Вермер сделал к своей картине «Головка девушки». А сама картина сейчас выставлена в «Маурицхейсе».

Понизив голос, мистер Нийстед сообщил:

— Вы никому не рассказали о своей находке, потому что боялись, как бы Никлас Алнрадт, который пытается прибрать к рукам все картины отца, о чем знает весь город, не услышал об этом.