Филиппа Карр - Ведьма из-за моря

• Название: Ведьма из-за моря
• Автор: Филиппа Карр
• Издательство: Фолио
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-86459-179-3

Начало XVII века — на английском троне Яков I — сын Марии Стюарт, царствование которого омрачали бесконечные заговоры против него внутри страны и соперничество Франции и Англии.

Линнет Пенлайон соблазняет Колум Касвеллин, человек, обладающий огромным богатством и пользующийся дурной славой чернокнижника. Линнет ждет ребенка, когда в замке Касвеллина появляется Мария, которую все зовут «Ведьмой из-за моря». Жизни Линнет грозит смертельная опасность…

---

— Мы должны ждать, когда нас позовут, правда, Дамаск?

Дамаск согласилась со мной.

— Сюда часто приезжают, — сказала она. — А у вас часто бывают гости в замке Пейлинг?

Я подумала о гостях — сквайрах-соседях, которых приглашали на Рождество и другие праздники. Были, конечно, те, кто приходил неожиданно, но они не были обычными гостями. Они разговаривали о делах с отцом, и я помню, что мама всегда казалась встревоженной, когда они были в доме.

— Нет, не очень, — сказала я.

— Нет, к нам приезжает много гостей! — заявила Сенара, которая любила, чтобы у нее все было самое большое и самое лучшее. Она обманывала себя, думая, что так оно и было, и это вошло у нее в привычку. Я всегда ее поправляла, когда могла.

— Когда твой дедушка здесь, дом всегда полон гостей, — сказала Дамаск.

Я была рада, что дедушки сейчас не было. Его горе было бы очень шумным. Он рассердился бы, что мама умерла, и искал бы виноватых: он всегда искал виноватых, когда что-нибудь было не так. Он спрашивал бы, почему не звали докторов, и обвинил бы отца, а я не хотела, чтобы ругали моего отца.

Теперь я убеждена, что встреча с Фенном Лэндором в то время помогла мне лучше всего. Ему тоже было десять лет, он был всего на несколько месяцев старше меня. Это был симпатичный мальчик с темно-синими глазами, очень серьезный. Может быть, потому, что мы были одного возраста, он выбрал меня для компании — Сенара была еще маленькая, Дамаск слишком взрослая. И, благодаря ему, я опять стала интересоваться жизнью; в моем десятилетнем неведении я думала, что плохого уже никогда не будет.

Он любил, когда мы были одни и могли долго разговаривать. Его раздражал возраст, он не мог дождаться, когда станет мужчиной. Мы вместе ходили к морю, лежали на утесах, глядя на морскую гладь. Внимательно посмотрев на нас, бабушка разрешила нам вместе кататься. Наверное, она понимала, что Фенн мог для меня сделать больше, чем любой другой. Он не был частью моей старой жизни, как все остальные, и был совершенно новым человеком, и когда я была с ним, переставала думать о своей трагедии.

Фенн рассказал мне о своем отце Фениморе, — по его словам, лучшем человеке в мире.

— Отец не был грубым и хвастливым, как большинство мужчин, — говорил он. — Он был хороший и благородный. Он ненавидел убивать людей и не убил ни одного человека в своей жизни. Он хотел приносить людям добро.

— Когда он умер?

— Говорят, что он пропал, но я не верю: однажды он вернется. Он должен вернуться домой. Мы ежедневно ждем его. Каждое утро, проснувшись, я говорю себе: «Сегодня он приедет!» Но дни идут, идут…

Я видела его взгляд, полный отчаяния, и хотела успокоить его. Я знала: хотя он и верил в то, что его отец жив, на самом деле он боялся, что это не так.

— Его корабль назывался «Лэндор Лайон». Это было совместное предприятие — Пенлайоны и Лэндоры, понимаешь? Моя семья и семья твоего дедушки!

— Корабли часто задерживаются на несколько месяцев.

— Да, но, понимаешь, этот корабль уже видели с берега в октябре, но был большой шторм.

— Надо надеяться! — сказала я. — С кораблями это случается, а может быть, видели не его корабль? Ведь нельзя быть таким уверенным?

Потом он мне рассказал о новой Ост-Индской компании, которая была уже основана, с жаром говорил об ее успехах, о том, какую важную роль играл в ней его отец.

— Понимаешь, это была его идея. Дело было начато давно, еще до моего рождения, после поражения Армады. Мой отец верил, что мирная торговля — это еще не решение всех наших проблем!

Я с печалью заметила, что он говорил об отце в прошедшем времени, значит, в глубине сердца он все-таки считал его мертвым.

— Когда ты сможешь плавать вместе с отцом? — спросила я, чтобы вновь зажечь его веру.

Он внезапно ослепительно улыбнулся. Когда он был счастлив, лицо его становилось красивым.

— С шестнадцати, наверное. Еще целых шесть лет!

Я рассказала ему о смерти мамы, которая явилась причиной моего пребывания в Лайон-корте, у бабушки. Я могла говорить с ним на эту печальную тему спокойно: он тоже потерял любимого человека. Между нами сразу же установилась связь. Я видела, что он больше всех любил отца и восхищался им, как и я любила свою мать и восхищалась ею. Мы были друг для друга утешением.

Я настояла, чтобы он рассказал мне о кораблях и о компании: его отец очень много говорил с ним об этом. Я могла представить, каким отцом был Фенимор Лэндор: дети его никогда не боялись, испытывали к нему глубочайшую любовь, привязанность и, что очень важно, уважение — идеальный отец! Иметь такого отца — благословение Божие, но, увы, потерять его было величайшей трагедией.

Однажды Фенн сказал мне:

— Почему мы раньше никогда не встречались? Мы часто приезжаем сюда, ты тоже, наверное потому, что это дом твоих дедушки и бабушки.

Я согласилась, что это было странно, потому что мы тоже часто приезжали.

— Наверное, наши приезды не совпадали? Без сомнения, Фенн и я сослужили друг другу хорошую службу, и бабушка была очень довольна. Выл, однако, один странный инцидент во время этого визита, который я не смогла забыть.

Сенара, Дамаск и я жили в Лайон-корте в одной комнате. Это была большая комната, в ней стояли три кровати. Однажды ночью я лежала, не в состоянии заснуть: после смерти мамы я плохо спала. Она мне снилась все время, я внезапно просыпалась, воображая, что она меня зовет, потому что чего-то боится. Этот сон повторялся постоянно. Во время сна я стремилась к маме, но не могла дойти, кричала в отчаянии — и просыпалась.

Вот что случилось в ту бессонную ночь. Я проснулась в ужасном состоянии и села на кровати, не понимая, где нахожусь. Потом из мрака стали выступать знакомые очертания — сундук, стол с украшенной резьбой столешницей, две другие постели, на которых спали Дамаск и Сенара.

Мне послышался чей-то плач. Я встала с кровати, надела халат, открыла дверь и вышла в коридор. Плач слышался из соседней комнаты.

Я тихо постучала в дверь, и, так как мне никто не ответил, открыла ее. У окна неподвижно сидела бабушка Фенна, слезы лились у нее по щекам. Она порывисто встала, когда я вошла. Я торопливо сказала:

— Извините, я услышала, как вы плачете. Я могу вам помочь чем-нибудь?

— Это Тамсин! — узнала она. — Я разбудила тебя?

— Я плохо спала.

— Ты тоже горюешь, — сказала она. — Бедное дитя, ты потеряла мать, а я дочь и сына.

— Может быть, он не утонул?

— Утонул. Он приходит ко мне во сне: вместо глаз — пустые глазницы, рыбы плавают вокруг него. Он достался морю, лежит глубоко на дне, и я никогда не увижу своего любимого сына.

Было что-то тревожное в безумном выражении ее глаз. Ее горе было болезнью, и болезнь была тяжелая.

— Оба… и сын, и дочь, — сказала она.

— И дочь тоже?

— Моя дочь была убита, — сказала она.

— Убита! — прошептала я.

Она вдруг в ужасе замолчала, а потом сказала:

— Ты — маленькая Тамсин Касвеллин. Я не должна говорить с тобой о моей дочери.

— Вы можете говорить со мной обо всем, если это утешит вас.

— Дорогое мое дитя! — сказала она. — Мое бедное дорогое дитя.

У меня выступили слезы на глаза, потому что Фенн помог мне забыть о моем горе, а она вернула его во всей остроте. Я опять переживала то ужасное утро, когда вошла в мамину спальню и увидела ее там лежащей на кровати. Я снова слышала лепет Дженнет, и мое несчастье навалилось на меня снова.

Бабушка Фенна обняла меня и стала покачивать.

— Жизнь была к нам с тобой жестока, дитя мое… жестока… жестока.

— Когда умерла ваша дочь?

— Еще до того, как ты родилась… Это должно было случиться до того, как родилась ты.

Я не поняла ее слов, но уже заметила, что она говорила бессвязно.

— Ее убил муж. Он — убийца. Придет день, и судьба его накажет. Вот увидишь, так и будет, я уверена. А теперь море забрало моего красивого мальчика. Он был еще такой молодой. Почему это должно было случиться с ним? За несколько миль от берега…

— Может быть, он вернется.

— Никогда я не увижу больше его лица.

— По крайней мере, у вас есть надежда. И я подумала, что у меня нет надежды: я видела, как маму опустили в могилу. И вдруг, как молния, в моей голове пронеслась картина нашего семейного кладбища — могила первой жены моего отца, могила неизвестного моряка и могила мамы.

Старая женщина начала рассказывать о Фениморе, своем сыне, и его планах.

— Ни у одной матери не было лучшего сына. Он был благородный, добрый. Он был большой человек. А моя дочь… моя доченька! Она была нежная. Ей нельзя было выходить замуж, но ведь это казалось естественным, и вот этот… этот, — ее голос упал до шепота, — это чудовище!

Я попыталась успокоить ее и снова уложить в постель, но она не могла успокоиться, громко плакала, и все мои усилия были напрасны. Я не знала, что делать, потому что у нее начиналась истерика, и я подумала, что она, наверное, очень больна. Она не отпускала меня от себя, но мне удалось освободиться. Я пошла в комнату бабушки, разбудила ее и рассказала, что случилось.