Борис Алексеев - Планета-надежда. Фантастическая квинтоль о добре и зле

• Название: Планета-надежда. Фантастическая квинтоль о добре и зле
• Автор: Борис Алексеев
• Жанр: Русское современное

Музыкальный термин «квинтоль» – (от лат. quintus – пятый) – особая ритмическая фигура, состоящая из пяти нот, по длительности звучания равная четырем (или шести) нотам той же продолжительности. Наше тело живёт в 4-мерном пространстве, а душа (ведь она не от мира сего) – в 5-ом особом духовном измерении. Хочется думать, что пять предложенных в этой книге фантастических повестей проведут читателя по всем пяти координатам небытия земного и бытия небесного. В путь!

---

Планета-надежда Фантастическая квинтоль о добре и зле Борис Алексеев

Фотограф (авторская фотография) Борис Алексеев

© Борис Алексеев, 2017

ISBN 978-5-4485-2266-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ИСПАНСКАЯ ИСТОРИЯ

Часть 1. Старик

Испания. Приморский городок Сан-Педро. Я иду по длинному коридору оздоровительного бассейна Талассия. Передо мной из бокового прохода вышаркивает огромный сутулый старик и, мерно покачиваясь из стороны в сторону, направляется к выходу. Его походка напоминает колыхание шлюпки в волнах на короткой береговой привязи.

По причине вынужденного безделья (вторую неделю мне не случилось найти хоть какую-нибудь работу) я отправляюсь вслед. Коридор выводит нас в вестибюль бассейна и далее на ступенчатую отмель огромного океана улицы. Я крадусь за спиной старика на расстоянии 5—6 метров и разглядываю детали его забавного экстерьера. А он всё время прибавляет шаг, будто сбрасывает с плеч по каждому метр пройденного пути частицу прожитой жизни.

На старике болтаются длинные шорты, как открепившиеся паруса на двухмачтовой бригантине. Ноги обуты в поношенные кроссовки поверх плотных шерстяных носков. Сутулое обнажённое до пояса тело исковеркано бесчисленным количеством лилово-коричневых пятен и мозолистых бугорков. Пёстрый рельеф его спины напоминает старый морской бакен с налипшими чешуйками устриц, рачков и сухих перевязей морской травы.

«И зачем ты идёшь за ним?» – спрашиваю я себя, но в ответ молчу и продолжаю идти.

Старик вышел за территорию бассейна, перешёл дорогу и направился вдоль оживлённой набережной к бухте, где качались на волнах тысячи разнообразных вельботов и рыбацких яхт. Когда мы переходили проезжую часть, он вдруг обернулся. Я обомлел и попытался улыбкой скрасить неловкость положения. Но старик, казалось, всматривается куда-то поверх меня. Я также обернулся назад и увидел молоденькую девушку на балконе старинного особняка, увитого по фасаду узорчатой колоннадой. В руках у девушки был красный невероятно длинный шарф. Она подбрасывала его вверх и перебегала на другой край балкона, при этом шарф, как воздушный змей, послушно следовал за ней. Наконец, она обернула шарф вокруг своей милой головки и превратилась в огненный кокон, сигнализирующий, как красный свет маяка, фланговую опасность житейского фарватера.

Я наблюдал танец милой сеньориты и, кажется, совсем забыл о старике. Когда же вспомнил и обернулся, увидел покатую спину старика, уходившего прочь. Это меня удивило, и я снова посмотрел назад.

Ни старинного особняка, ни девушки на балконе не было в помине. За моей спиной галдел городской рынок, и чёрные размалёванные негры липли к посетителям, как сладкая вата…

Мы подошли к пирсу. Старик кому-то махнул рукой, и через пару минут напротив нас причалила старая, видавшая не один шторм внушительных размеров парусная яхта. Старик перегнулся через парапет и по перекинутому трапу перешёл на палубу.

– Ты идёшь? – спросил меня матрос, скручивая канат с оголовка пирса. Я перегнулся через ограждение и вслед старику шагнул на дощатый трап.

Яхта, поймав парусами порывистый береговой ветер, уверенно легла на курс в открытое море. На меня никто не обращал внимания, и я в одиночестве присел на кормовое возвышение.

Я оглядывал мускулистые тела матросов, и беззаботная улыбка всё более спадала с моих губ. «Что происходит?» – выговаривал ум, не на шутку встревоженный глухим пренебрежением со стороны команды. Страх о роковом продолжении казалось бы невинной шутки с каждой минутой всё больше сдавливал моё сердце. Надо было что-то делать. «Если нырну и поплыву к берегу, – подумал я, – то не проплыву и половины расстояния. Сейчас отлив, и моя попытка наверняка окажется смертельной»…

Не понимая, куда зовёт меня происходящее, я опустил голову и вскоре уснул прямо на корме, обласканный тёплым летним бризом и лёгкими покачиваниями встречной волны…

Часть 2. Держи румпель, парень!

Сочинить и записать воспалённое умозрение не сложно. Для русского сочинителя сложно другое – отыскать в прошедших столетиях застывшую массу человеческого материала, копнуть её, как борозду, да так, чтоб в морозном воздухе российской литературной речи задымились теплотой её сокровенные недра, её затейливое национальное благо!

Думаете, повесть о приключениях великовозрастного шалопая – это и есть то, ради чего вы, милостивый читатель, отложили на час житейские попечения?

Нет! Вереница предложенных вам событий – это лишь канва. Авторский замысел повести кроется в другом, поверьте, совершенно в другом. Вот оно как!

…По прошествии времени сырой вечерний бриз разбудил меня. Я приподнялся и, несмотря на качку, попытался встать. Долгая неподвижность основательно сковала мышцы. Я повалился обратно на корму при очередном хлёстком ударе волны о борт.

– Эй, челнок, – обратился ко мне огромный матрос с рыжей копной вьющихся до плеч волос, – тебя кличет хозяин.

Мне удалось подняться. Качаясь из стороны в сторону, я подошёл к капитанской рубке и постучал в открытую настежь металлическую дверь. Никто не ответил, и я вошёл внутрь крохотного, уставленного приборами помещения. Старик в повелительном тоне беседовал с капитаном о предстоящих морских передвижениях. Оба стояли ко мне спиной. Через минуту кэп обернулся и кивком головы приветствовал меня. Старик, не оглядываясь, проворчал:

– Кого там носит?

Неожиданно для самого себя я ответил так:

– Хозяин, ты звал меня.

В ответ старик ухмыльнулся и прошамкал съеденной нижней челюстью:

– Ну-ну.

Шестое чувство мне подсказало: этим «ну-ну» я только что зачислен в судовую команду.

– Эй, парень, рулить умеешь? – рассмеялся кэп. – Нет? Ну и лады, держи румпель прямо на волну и не сс….

Я хотел было съёрничать в ответ и высказать витиеватую благодарность кэпу «за оказанную честь», но тот уже отвернулся от меня и продолжил разговор со стариком.

Часть 3. Знакомство

Часа через полтора вкруг капитанской рубки собралась в полном составе команда яхты. Кроме старика, кэпа и рыжего матроса, ещё два на вид отпетых морских волка, одетые в выцветшие и просоленные тельняшки, замыкали странное корабельное сообщество.

– Как зовут-то? – спросил меня кэп, возвышаясь над стариком, развалившимся на единственном судовом стуле, привинченном к крепёжным вертикалям рубки.

– Огюст, – ответил я.

– Ты шёл за мной, – прошепелявил старик, и все в рубке уставились на меня, – зачем?

– Просто, – ответил я, не зная, что следует к этому прибавить.

– Просто? – усмехнулся старик, – Просто ничего не бывает. Я вёл тебя, мальчик.

Рыжий матрос поднёс старику кальян. Старик сделал затяжку, закрыл глаза и, казалось, отключился от происходящего.

– Это мои товарищи, – через пару минут продолжил он, указывая рукой на собравшихся вокруг матросов, – они свидетели моей долгой жизни. Я вижу, тебе не терпится взглянуть на текст собственной роли в этом спектакле на водах? – старик ещё раз и как-то особенно печально усмехнулся. – Скоро всё узнаешь. А теперь спать. Вахтенные – Филипп и Васса.

Я долго не мог заснуть. И дело было не в жёсткой кормовой поперечине, отведённой мне для сна, я просто лежал и смотрел на звёзды. Серебристые горошины сверкали на чёрном бархате небесной сферы, как бесчисленный песок на прибрежной косе в лунную ночь. Они казались настолько рядом, что я пару раз невольно протянул к ним руку. Звёздная вуаль ложилась на поверхность моря вдоль всего горизонта и подсвечивала над водой пенные буруны волн.

Сон поелику сморил меня, и я уснул, доверившись новым обстоятельствам собственной биографии.

Часть 4. Пробуждение

…Проснулся я от яркого солнечного луча, скользнувшего по лицу.

– Господин Огюст, – кэп склонился надо мной, как изъеденный морскими течениями знак вопроса, – как почивали?

– Спасибо, хорошо, – ответил я, немало удивлённый его вниманием.

– Завтрак готов! – гаркнул один из матросов, подбегая ко мне с подносом, полным всякой морской всячины. Поднос был с загнутыми краями, чтобы при качке горшочки с кушаниями скользили по подносу, не падая.

– Спасибо… – ещё раз ответил я, стараясь скрыть удивление перед весьма странным вниманием к моей персоне.

Я начал завтрак. Пока я ел, матрос покачивался передо мной в такт яхтенной качке и держал поднос.

Окончив завтрак и отпустив матроса, я огляделся. Первое, что мне показалось странным – это отсутствие старика. Я несколько раз внимательно обшарил глазами палубу, но старика действительно не было нигде… На яхте деловито совершалась обыкновенная морская работа.