Алексей Митрофанов - Маленький клоп. Роман о дружбе

• Название: Маленький клоп. Роман о дружбе
• Автор: Алексей Митрофанов
• Жанр: Русское современное

В прибалтийском городе Светлогорске совершается убийство. Под подозрением оказывается беспомощная, практически слепая девушка Инесса. Нужно снять с нее все подозрения. В этом ей помогает один из отдыхающих, литератор Кирилл. Это книга о дружбе, об ответственности, о человечности, о порядочности. Словом, о том, чего нам так не хватает в нашей повседневности.

---

Маленький клоп Роман о дружбе Алексей Митрофанов

© Алексей Митрофанов, 2017

ISBN 978-5-4485-1629-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Для начала небольшое пояснение. Город Светлогорск на самом деле существует. Он находится в Калининградской области и омывается водами Балтики. Светлогорск стоит на дюне – проще говоря, на большой куче зыбучего песка. С каждым годом светлогорский пляж становится на несколько десятков сантиметров уже. В ближайшем будущем он должен полностью исчезнуть – тогда дюна рухнет в Балтику, и город прекратит свое существование. Сейчас же это процветающий морской курорт.

Объекты туристической инфраструктуры частью существуют, частью выдуманы. Персонажи выдуманы все, как, впрочем, и события. За исключением, увы, случившегося в 1972 году.

1.

Терпеть не могу этих рыб.

Нет, вообще против аквариумных рыбок я, конечно, не имею ничего. Особенно мне эти нравятся – не знаю, как зовут. Такие страшные, будто морские черти. В смысле, аквариумные. Бугристые, коряжистые, все в пупырьях. Жуть. Сила. Красота подводных мышц. Впрочем, каких там мышц. Так, чешуя.

А эти – пакость. Губошлепы. Присосется к стеклу своей пастью и губами шевелит, будто целуется. С кем? Со мной? И все нутро наружу. В общем, скверная рыба. Скабрезная.

И вообще, я ненавижу губошлепов. Может, потому что сам такой.

Хотя какой я губошлеп. Нет, я не губошлеп. Я Кирилл Саратов, человек с редким именем и вообще уникальной фамилией. Нас, Саратовых, на всей земле несколько человек всего и есть. Все, разумеется, в России. Вроде когда-то наш род назывался Саратовские, но одному из моих предков чудилась в своей фамилии некая местечковость. И когда ему паспорт выписывали, он назвался Саратовым.

Клоун.

С тех пор мы – Саратовы.

Так вот, не губошлеп я никакой. А кто – не знаю. Нет такой профессии. Вроде бы и пишу, но не писатель. Писатель – это когда мировая слава, творческие вечера, букеры, антибукеры. А у меня только членство в Союзе. Публикуюсь в журналах, но не журналист. Журналист – это разоблачения, всяческие громкие расследования. Или черный пиар. Или интервью, в конце концов. Но тоже – слава. Вроде бы истфак закончил. Но, конечно, не историк, нет. Историк – это когда научная среда, всякие новые концепции, докторская, и не колбаса, а диссертация, серенький костюм, безумный взгляд, институтская кафедра, экзаменационная сессия, пошлая архаичность, всякие «ну-с, молодой человек». Взятки опять же со студентов.

Хотя вру – есть такая профессия, есть. Называется «литературный поденщик».

Но я не губошлеп. Какой я губошлеп? Вот отдыхаю в Светлогорске. Да, не Швейцария. Но большинство таких поденщиков сидят сейчас по подмосковным развалюхам и кормят подмосковных комаров. А я кормлю балтийских. Дышу морским воздухом. Хожу в сырых штанах – этот июль особенно дождливый. Пью «Капитан Морган», ром ямайский. Мороженое вот. Вторая порция.

Наверное, еще сто пятьдесят, и подведем итог. Утром – пиво, но оно не в счет. Как обычно, думал пивом ограничиться, но теплое оно было какое-то, противное и горькое. Вообще в «Белую лошадь» больше не пойду. Взял водки. Двести, потом сто, потом сто пятьдесят. На пляже – бутылка шампанского, но это не в счет. Вечером – триста водки в «Ветерке», затем двести, нет, двести пятьдесят в «Вике», и тут двести рома с мороженым, и еще будет сто пятьдесят.

Литр триста пятьдесят. Это кроме того, что не в счет. Да, не слабо, конечно, но и не личный рекорд, это уж будьте покойны.

Ну, ничего. Здесь морской воздух, полезный.

Так. Снова этот дядечка. Сейчас, как пить дать, подойдет. Я еще, когда с самого начала с ним столкнулся, понял: так просто дело не закончится. Хотя он всего лишь на меня посмотрел. Но как посмотрел! Нет, не агрессивно, ничего такого не было. Просто взглядом человека, который вдруг понял, что именно ему в жизни нужно. Притом, как оказалось, нужно не от кого-нибудь, а от тебя. И он свое возьмет, как будьте-здрасьте.

Он, впрочем, и сейчас не агрессивный. Только пьяный очень. Хотя вроде и не пахнет от него. Так. Сел напротив. Очень мило. Смотрит. И молчит. Чего молчит? А официанткам хоть бы что. Как будто он мой брат или коллега по работе. Носом не поведут. А знают ведь его: когда я только заходил в это кафе (а мой незваный визави, напротив, уходил), они с ним о чем-то говорили.

Хотя что эти девочки сделают? Их против такого кинг-конга нужно как минимум двадцать, а тут только две.

Так, пока удается с ним взглядом не встретиться. Глоточек рома, ложечка мороженого, глоток чая. Ну не замечаю я его. Телевизор смотрю. Рыбки опять же. Вот, пакостные.

– Отпустите мне грехи!!!

О как! Грехи отпусти. Что-то новенькое.

– Я вам, знаете ли, не священник. Я обычный отдыхающий. Турист, если хотите. Вы бы завтра в церковь, а? А сегодня уже поздно. Я боюсь, что церковь может не работать.

– Мне нужно очиститься!

Вот это рев. Труба иерихонская. Официантки, разумеется, насторожились. Поди не насторожись, когда весь зал (четыре столика свободных, а три все же занято) глядит на этого очищенного. В смысле, пока что не очищенного.

Ну, а мы в ответ чуть-чуть агрессии. Знай, дескать, наших.

– Послушайте, я вам не унитаз, чтоб вы тут очищались.

Тут, конечно же, официантки перешли к конкретным мерам. Если бы я вел себя как кисинька – что-нибудь блеял бы на тему «извините, да мы с вами незнакомы, я любитель одиночества, да и вообще на отдыхе», они б и дальше не шелохнулись. Мало ли чего, сидят себе два собеседника. А «унитаз» – это нехорошо. Слово больно уж неаппетитное, портит имидж кафе.

– Слушайте, мужчина, что вы пристаете к посетителям?

– Да мне только очиститься.

– Я милицию вызываю.

Ну, зачем же, девушка? Уже ли я не справлюсь с этим воином? Нет, дойди дело до драки, разумеется, не справлюсь. Но ведь он не хочет драки. Он хочет чего-то другого – пока не понятно чего. Но в любом случае, похоже, у меня хватит мозгов с ним разобраться. А вызывать милицию – это, конечно, превышение мер допустимой самообороны. Да еще какое превышение!

Действительно, звонит.

– Алло, кафе «У Лукоморья» беспокоит. Наряд к нам пришлите, пожалуйста. Да нет, так, мелкое хулиганство.

Все. Теперь дядечке остается только встать и выйти. А девицам объясняться – вызов-то ложным окажется.

Итак, я снова в одиночестве. А вот и наши доблестные кадры.

– Что случилось?

– Да этот… Горилла… Опять приходил. Вот, посетителя пугал.

– Ну и где он?

– Ушел.

Замечательнейший диалог.

– И что нам теперь делать?

Это милиция интересуется.

– Не знаю.

Что ж, каков вопрос, таков ответ.

Пауза.

– Так мы, наверное, тогда поедем…

Боже мой. Агнцы кроткие.

– Если что, вы звоните.

– Хорошо, позвоним.

– Спокойной ночи.

– До свидания.

Полный привет. Хотя на самом деле ничего тут удивительного. Маленький город, все друг друга знают, все, небось, перероднились, никому никто не пакостит, ну разве спьяну или по особой надобности. Даже милиция живет по этим правилам. Старается, по крайней мере.

Вот, снова губошлеп приплыл. Скучали без него. Мало нам было развлечений. Лучше бы камбалу в аквариум пустили. В память, так сказать, об исторических корнях. Забыли камбалу, забыли матушку. А ведь еще перед войной тут на нее разве что не молились. Камбала, камбала, пташечка, канареечка, жалобно поет. Нет, это не камбала, а соловей. На соловьев тут было наплевать. А камбала – другое дело. Главный промысел жителей земландского полуострова.

И выходили рыбаки в своих шаландах с мачтами. На каждой мачте – свой резной конек. Ну, там, не обязательно конек. Могло быть что угодно – чайник, гребешок, а то и черт хвостатый. А когда возвращались, тетки – жены их – вращали ворот, притягивали эту самую шаланду к берегу. И сразу – камбалу коптить. То есть, сначала ей давали провисеться, а уж потом – пожалуйте в коптильню. Никаких веточек, палочек. Только шишки, и только сосновые. И, конечно же, прусские тетки этим занимались. Мужики в первую очередь по пиву, по сосискам и по шнапсу. Еще бы – герои, добытчики.

Эх, сколько у меня в башке всякого мусора. Высшее историческое, как-никак, это не пес начхал. А между тем второй час ночи. Пора в гостиницу, а то еще чего-нибудь захочется. Камбалы жареной со шнапсом или губошлепа. Или просто рому. Кстати, повод есть – отпраздновать победу над гориллой. Легкую, надо сказать, победу. Необременительную.

Нет, в гостиницу, в гостиницу. Завтра будет новый день, и сейчас самое время о нем позаботиться.

Все-таки здесь потрясающий воздух. Неужели так вот сразу и в гостиницу? Может, еще прогуляться? Нет, не пить, а просто прогуляться. В конце концов, даже врачи советуют немного прогуляться перед сном.

А фонари-то дохлые. Да и народу никого. Вот тоже мне, курортный город. Хотя он не столько курортный, сколько санаторский. В половине восьмого подъем, водные процедуры, гимнастика, завтрак, электрофорез. Кефир – клистир – сортир. Ну вот, опять я про сортир. Что-то меня заклинило.