Семён Ешурин - Эмблема тридцатки. Интеллектуальная «мыльная опера»

• Название: Эмблема тридцатки. Интеллектуальная «мыльная опера»
• Автор: Семён Ешурин
• Жанр: Русское современное

Интеллектуал Миша Фишман был счастлив, когда женился на ещё большей интеллектуалке, оказавшейся гениальным математиком… А ведь с первого взгляда ему не приглянулась эта… здоровенная грудастая бабища из сельской местности!

---

Эмблема тридцатки Интеллектуальная «мыльная опера» Семён Юрьевич Ешурин

© Семён Юрьевич Ешурин, 2017

ISBN 978-5-4485-0431-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Михаил Фишман работал на питерском заводе имени Козицкого, именуемого в народе «Коза» (наверно, потому, что там часто происходят «КОроткие ЗАмыкания»). Как-то в середине рабочего дня «у него зазвонил телефон». Сотовый. Хозяин аппарата не стал «по-чуковски» интересоваться «кто говорит?», так как на экране высветилась фамилия «Степанов». После нажатия клавиши он услышал:

– Привет инженеру Мише!

– От такого же слышу!

– КАк твоя «Коза»? Ни мычит, ни телится?

– Скорее «ни бе, ни ме»! … А за «Козу» ответишь!

– Сперва ты ответь. У меня на работе вопросик «нарисовался»…

– Я же в кабелях «не волоку». Это ты у нас «Кабелино»!

– «На работе» ещё не значит «по работе»! – ответил инженер завода «Севкабель». – У нас тут одна «тёлочка» деревенская работает…

– У меня «Коза», у тебя «тёлочка». Прямо «Скотный двор», как у Оруэлла.

– У кого?

– Может, для своей же пользы спросишь У ГУгла?

– Угу! – рассмеялся Степанов. Ы

– А при чём здесь Удмуртский государственный университет? – как бы не понял Фишман.

– Чего?!

– Ладно, «не парься». Что за вопросик?

– Это мысль! Давно не парился. Всё дома под душем… В общем, Пашка спросила,…

– Спросил, – поправил Фишман.

– Это Павел «спросил», а Прасковья – «спросила»!

– Прасковья?! Действительно, эта «тёлочка» – деревенская!

– Эта деревенщина может городским фору дать!

– В области повышения производительности труда?

– В этой – тоже. А если уж говорить про область, то она из Ленинградской, – ответил Степанов. – Деревня Смолячково под Зеленогорском.

– Знаю такую. Отдыхал там в пансионате «Восток-6»… А что хоть за вопросик? Выкладывай поскорее, – скоро обед, а трепаться за свой счёт неохота.

– Ты забыл, тёзка, – усмехнулся Степанов, – что это Я звоню!

– Это тЫ, тёзка, забыл, что время – деньги, а уж обеденное – тем паче!

– Паша сказала, что рано я в «тридцатку» поступил. Надо было сперва в первую, пятую и четырнадцатую…

(Оба собеседника в своё время учились в одном классе легендарной математической школы номер тридцать.)

«Сказала» – это не «спросила»! – заметил Фишман.

– А потом не «сказала», а именно «спросила»: в какую школу я должен был поступить после тридцатой?

– Похоже, вся «фишка», – проговорил Фишман (!), – в номерах школ. Неплохо для сельской (хоть и недалеко от Питера) жительницы!

– Я тоже «прибалдел». Чуть с постели ни грохнулся!

– А ты у нас не только «Кабелино» через второе «а», но и «Кобелино» через второе «о»! … В смысле, через вторую букву «о».

– Не все ж такие святоши, как ты!

– Ладно, подумаю, потом перезвоню.

– Запиши хоть номера остальных школ.

– Не стОит. Один, пять и четырнадцать.

– Ого!

– Не «ого!», но на ту же букву – оршанская битва. В 1514 году (в котором номера первых трёх школ!) поляки под Оршей «раздолбали» русских. И с тех пор русские «раздолбаи» пытаются доказать, что они как минимум «сыграли вничью»!

– Я знал, что ты русских не любишь!

– Я «раздолбаев» не люблю! – возразил Фишман. – Даже если они евреи! … Ладно, перезвоню, когда решу.

Перезвонил он через час:

– ХеллОу, тёзка! Пятьдесят пять! Легко запомнить – год смерти Альберта Эйнштейна.

– ЧтО «пятьдесят пять»? Баба ягодка опять?

– Это в сорок пять. А в пятьдесят пять – уже сухофрукт!

Ну а моё «пятьдесят пять» – это искомый номер пятой (!) по счёту школы, в которую следовало (хорошо, что в шутку!) поступать после нашей «тридцатки».

– Поясни для не столь одарённых! – попросил Степанов.

– Выписываем цифры 1, 5, 14, 30.

– Две последних – не цифры, а числа!

– МолодЕц! – похвалил Фишман. – Хоть чему-то тебя «тридцатка» научила! … Будем их всех считать числами. Теперь находим разность соседних членов. Итак, 5—1=4, 14—5=9, 30—14=16. Тебе ничего не напоминают эти 4, 9 и 16?

– Ничего, – усмехнулся Степанов, – кроме квадратов двух, трёх и четырёх! … Слушай! Надо бы добавить квадрат пяти!

– Добавь, коли надо, – на сей раз усмехнулся Фишман.

– Если к нашей любимой «тридцатке» прибавить двадцать пять, будет пятьдесят пять, че тэ дэ!

– Что ты делаешь? – как бы спросил Фишман.

– КАк это что? Убеждаюсь в правильности твоего решения.

– Я о другОм. Аббревиатура «ч.т.д.» означает не только подразумеваемое тобой «что и требовалось доказать», но и извращённое мной «что ты делаешь?»

– Ну, спасибо, извращенец! Порадую сегодня свою Пашу твоей мудростью.

– Под видом своЕй мудрости?

– И рад бы, – вздохнул Степанов, – но боюсь! В эту Пашку ну прямо встроен детектор лжи! Уж сколько раз меня подлавливала на… неточностях!

На другой день любовник проницательной Паши позвонил бывшему однокласснику:

– Ознакомил свою «смолянку» с твоим решением.

– Она чтО? – хмыкнул Фишман. – Из Смольного института благородных девиц?

– Из деревни Смолячково… дородных девиц!

– Она тоже чуть с кровати ни упала?!

– Не дошло у нас до этой мебели. Она сперва такое сказала, что у меня, как там по-научному… либИдо пропало!

– Догадываюсь, какую «либИдинную» песню она тебе спела, точнее анти-«либИдинную!

ЧЕм деревенская умница может пленить городского лопуха ха-ха-ха-ха-хА?! Пресловутым «слиянием города и деревни»! И последствием этого слияния – совместно нажитым… ребёнком!

Твоя «дородная девица» стала, как я понял, «дородовой женщиной»!

– Я бы даже сказал «бабой»! И что мне теперь делать?

– Как писАл Николай Алексеевич, – ответил Фишман, – «всё, что мог, ты уже совершил!»

– Островский?

– Некрасов… Ты хоть любишь упомянутую «бабу» … не в постельном смысле?

– Есть немного…

– Ну так своди её в отдел… как там его … «записи актов гражданского состояния».

– Куда?! – удивился Степанов.

– Во всем известную аббревиатуру с мало кому известной расшифровкой.

– Зэ-а-гэ-сэ, … то есть «эс». «ЗАГС»! … Да, пожалуй, придётся! … Или лучше во дворец бракосочетаний?

– Конечно, лучше!
…Но не в вашем случае!

– срифмовал Фишман. —

Ты, наверно, забыл, что наполнил её формы своим содержанием! И с каждым днём этот факт будет как «рассвет – ужЕ всё заметнее»!

– Придётся в ЗАГС! – вздохнул Степанов. – Над такой невестой вся «тридцатка» смеяться будет!

– Но половина смеющихся будет завидовать. Ведь

такая супруга, как сказал бы ранее упомянутый Некрасов, «трамвай на ходу остановит»!

– И «горящую путёвку возьмёт!» – продОлжил издевательство над классиком Степанов.

Глава 2

На следующий день Михаил Степанов позвонил тёзке и пригласил свидетелем на свою свадьбу, которая должна состояться опять-таки на следующий день.

Михаил Фишман взял на работе пол-отгула и посетил скромную церемонию.

…У ЗАГСа собралось не столь уж много народа. Особенно выделялась здоровенная грудастая бабища среднего роста, о чём-то беседующая с невестой.

Фишман подошёл к относительно счастливому жениху:

– Не удивлюсь, если эта «бурёнка» тоже из Смолячкова.

– Угадал. «Смолянка» номер два, свидетельница невесты. Кстати, задачу про номера школ задала Паше именно Уля.

– «УлИта», чтО ли? … Которая на слонЕ… Это я испохабил повесть Стругацких «Улитка на склОне».

– «Ульяна». … Ты бы лучше не повесть, а её испохабил. А то жаловалась Пашке, что мужики от неё шарахаются!

– Верю! – засмеялся Фишман. – Сам из таких мужиков! … Кстати, и «Улита», и «Ульяна» и даже «Ульян», от которого пошлА… подальше фамилия «Ульянов» (точнее, «Иулитта», «Юлиана» и «Юлиан») произошли от древнеримского рода Юлиев.

– Слушай, Гефилте-Фишман! Кончай умничать!

– Так я ж не специально! Как-то само собой умничается!

Затем состоялось скромное бракосочетание, и будущий ребёнок Степановых, ещё не родившись, стал законным!

Молодые супруги и их свидетели поехали в степановское «семейное гнёздышко» на свадебном автомобиле, остальные – туда же на общественном или на своём транспорте.

Свидетель по дороге (и по привычке) решил блеснуть перед свидетельницей (тем более – деревенской!) своей эрудицией:

– Ульяна, Вы, случайно, не Громова?

– Совершенно верно – хоть в посёлке Смолячково имеются Громовы, но я не отношусь к этой славной фамилии. Поэтому я не только не родственница героической молодогвардейки, но даже не однофамилица, а только тёзка. Кстати, для другой своей тёзки легендарной баскетболистки из рижского ТТТ и сборной СССР я хоть тоже не родственница, зато однофамилица!