Алексей Кожевников - Русский патриотизм и советский социализм

• Название: Русский патриотизм и советский социализм
• Автор: Алексей Кожевников
• Жанр: Политика

Монография посвящена одному из наиболее противоречивых явлений общественной и культурной жизни СССР на протяжении почти всей его истории (1917–1985 гг.) – идеям русского патриотизма. На основе широкого круга источников выявляются корни и прослеживается дальнейший генезис новой патриотической идеологии, исследуются формы ее проявления, особенности отношения советских властей к «русскому фактору» в политической и культурной жизни того времени. Альтернативным официальному курсу проектам решения «русского вопроса», предлагаемым русскими национал-патриотами (диссидентами), посвящена отдельная глава книги.

Для историков, политологов и всех, интересующихся прошлым нашего Отечества.

---

Белое командование расценивало многочисленные факты сотрудничества генералитета и офицерства с советскими властями как измену «русскому делу». 14 ноября 1918 г. выходит приказ Главнокомандующего Добровольческой армии А. И. Деникина. В нем говорилось: «К стыду и позору русского офицерства много офицеров, даже в высоких чинах, служат в рядах красной армии[171]… Объявляю, что никакие мотивы не будут служить оправданием этого поступка. Ведя смертный бой с большевизмом, мы в провокаторах не нуждаемся… Всех, кто не оставит безотлагательно ряды красной армии, ждет проклятие народное и полевой суд Русской Армии – суровый и беспощадный»[172]. Измена «белому делу» сурово каралась – многие служившие в Красной Армии бывшие царские генералы и офицеры, оказавшиеся в плену у белогвардейцев, за отказ перейти на их сторону были казнены. В их числе: генерал-лейтенант А. А. Таубе, генерал-майор А. В. Станкевич, генерал-майор А. П. Николаев, генерал-лейтенант А. П. Востросаблин и другие.

В Циркулярном письме ЦК РКП(б) об укреплении Красной Армии от 14 июля 1919 г. отмечалось: «Из числа офицеров за полтора года путём естественного отбора выделилась группа военных деятелей по большей части, которые с преданностью и самоотверженностью служат делу рабоче-крестьянской России. Сотни и сотни этих офицеров погибли в первых рядах, сражаясь бок о бок с нами против белогвардейцев. Сотни и сотни таких офицеров остаются в рядах нашей Красной Армии и служат ей верой и правдой. Само собой понятно, что эта часть офицерства заслуживает величайшего уважения со стороны рабочих»[173]. Вместе с этим в письме ЦК РКП(б) обращалось внимание на факты предательства со стороны военспецов и содержался призыв к усилению роли армейских политкомиссаров[174]. Это было определено решениями VIII съезда партии (март 1919 г.), осудившего политическую линию Л. Д. Троцкого в армии, выразившуюся в чрезмерном преклонении перед авторитетом военспецов и сведении к минимуму роли партийных организаций.

Усиление иностранной интервенции, продвижение белогвардейских войск к центральным районам страны требовали от советского правительства не только экстренных мер по созданию новой армии, но и налаживания эффективной политико-пропагандистской работы внутри республики, на фронте и на территории, занятой противником. Эта работа осуществлялась под руководством ЦК РКП(б), ВЦИК и СНК РСФСР – Наркоматом просвещения, Политуправлением Реввоенсовета Республики (ПУР), советскими издательствами, культотделами Советов, Российским телеграфным агентством при ВЦИК (РОСТА) и др. Наряду с призывами к мировой революции и к сплочению интернациональных сил в борьбе с международным капиталом, в советских пропагандистских документах 1918–1919 гг. (материалах периодической печати, воззваниях, листовках, агитплакатах и т. д.) все чаще обращались к идеям социалистического патриотизма, защиты территориальной целостности России.

Так, в листовке «Чего хотят англичане, французы, идущие против нас войной?», выпущенной в 1918 г. издательством ВЦИК, подчеркивалось: «Они (интервенты – А. К.) захватили дорогу на Мурманск, весь берег Белого моря, Онегу, Архангельск. Нашлись предатели, которые им помогли. Они пушками с крейсеров громили мирное население – за что, что мы им сделали?… Чего же хотите вы, король, президент, лорды и герцоги, купцы и банкиры, помещики Америки, Англии, Франции, Японии?». Далее в листовке приводятся их слова: «Мы хотим сожрать вас, мы хотим захватить ваши леса на севере, ваши гавани, ваши дороги. Мы хотим, чтобы лен и пенька, лес и хлеб, все, чем богата ваша страна, медь и железо, свинец, серебро, платина, золото, – все мы хотим захватить… Мы хотим захватить и север, и Волгу, и Урал, и Кавказ. Нам нужны ваши источники нефти, ваши рудники и шахты, ваши рыбныя[175] ловли, все заберем!.. Мы хотим посадить вам на шею царя, потому что и в нашей стране (имеется ввиду Великобритании – А. К.) король Георг, – родственник Романова, потому что наша буржуазия – родная вашей, наши помещики – родные вашим…». Завершается листовка словами: «Вот чего хотят эти люди. Гоните их вон!»[176]. Примечательно, что в данном документе представители русских эксплуататорских классов фактически отождествляются с иностранными захватчиками. Подобным образом обозначался антинациональный характер всего контрреволюционного движения. В одном из выпусков агитационного плаката – «Окон сатиры РОСТА» за 1919 г. генерал Деникин был представлен в образе свиньи, а противостоящий ему красноармеец – как страж новой России. Под рисунком был приведен текст В. В. Маяковского: «Русь – свинье не товарищ»[177]. Борьба против иностранной интервенции заставляла большевиков-интернационалистов все чаще апеллировать к патриотическим чувствам русских, к их героическому прошлому. Например, в марте 1919 г., в оккупированной французскими войсками Одессе коммунистическим подпольем распространялась листовка с обращением к белогвардейцам: «Как вам не стыдно идти вместе с французами? Разве вы забыли 12-й год?»[178].

Использование большевиками идей русского патриотизма, обращение к национальным военным традициям в годы Гражданской войны еще не превратилось в определенную идеологическую линию, но являлось необходимым элементом политической пропаганды в условиях иностранной агрессии и гражданского противостояния. Публицист М. С. Агурский в своей работе «Идеология национал-большевизма», вышедшей в Париже в 1980 г., выдвигал гипотезу о том, что главным «теоретиком красного патриотизма и едва ли не его вождем оказывается Лев Троцкий»[179]. В доказательство этого приводятся характерные цитаты Л. Д. Троцкого из его книги «Литература и революция», окрашенные в русско-патриотические тона. В частности, Троцкий утверждал, что «Октябрьская революция глубоко национальна»[180]. Проводя параллель между деятельностью большевиков и радикальными реформами Петра I, противопоставляя русских революционеров государственному патриотизму эпохи Николая I, партийный лидер указывал на то, что «варвар Петр был национальнее всего бородатого и разузоренного прошлого», декабристы национальнее официальной государственности Николая I, большевизм национальнее Врангеля и всей русской эмиграции[181]. Бездоказательность подобного утверждения М. С. Агурского подтверждается уже тем, что приведенные цитаты Л. Д. Троцкого содержатся в книге, написанной им в 1923 г., т. е. уже после окончания Гражданской войны. Книга отражала личные взгляды автора на вопросы отечественной истории и культуры и директивного характера не носила. Нет конкретных фактов, подтверждающих роль Троцкого в проведении патриотической пропаганды в РККА. Как отмечалось выше, к идеям патриотизма большевики обратились еще задолго до Октября 1917 г., и инициатива исходила непосредственно от В. И. Ленина. После VI съезда РСДРП(б) в августе 1917 г., когда Троцкий и группа «межрайонцев» были приняты в ряды партии, и в период гражданской войны – уже в должностях наркомвоенмора и председателя РВС республики новый партийный лидер не обозначил своей принадлежности к какой-либо национальности и не являлся пропагандистом патриотической идеи. Будучи убежденным интернационалистом, он постоянно это подчеркивал. В своих мемуарах «Моя жизнь», написанных в период эмиграции, Л. Д. Троцкий отмечал: «Национальный момент, столь важный в жизни России, не играл в моей личной жизни почти никакой роли. Уже в ранней молодости национальные пристрастия или предубеждения вызывали во мне рационалистическое недоумение, переходившее в известных случаях в брезгливость, даже в нравственную тошноту. Марксистское воспитание углубило эти настроения, превратив их в активный интернационализм»[182]. Однако, пребывание на посту руководителя военного наркомата и Реввоенсовета республики на протяжении нескольких лет (1918–1925 гг.), и особенно в годы гражданской войны, способствовало формированию мнения о Л. Д. Троцком в среде интеллигенции как о «защитнике революционной Отчизны». Не случайно, в 1918 г. советскими политпропагандистами был выпущен плакат, где наркомвоенмор изображен в виде Георгия Победоносца. Текст плаката гласил: «Троцкий поражает дракона контрреволюции»[183]. Тем не менее, опираясь на вышеприведенные исторические факты и материалы печати, можно утверждать, что главным инициатором введения элементов патриотической идеологии в советскую и партийную пропаганду тех лет следует считать В. И. Ленина.

Свое новое выражение идеи русского патриотизма как важная компонента пропаганды «революционного оборонничества» получат в период советско-польской войны. 25 апреля 1920 г. Польша, отвергнув мирные предложения советского правительства, вторглась на территорию Украины. 6 мая польскими войсками был взят Киев. Одновременно польская армия развернула наступление на Белоруссию. Страны Антанты, заинтересованные в создании «санитарного кордона» против большевизма, поддерживая провозглашенную польскими правящими кругами идею «великой Польши от моря до моря» (от Данцига до Одессы), оказали значительную материальную помощь режиму Ю. Пилсудского. По данным, приведенным российским историком М. И. Мельтюховым, «весной 1920 г. Англия, Франция и США поставили Польше 1494 орудия, 2800 пулеметов, 385,5 тыс. винтовок, 42 тыс. револьверов, около 700 самолетов, 200 бронемашин, 800 грузовиков, 4,5 тыс. повозок, 3 млн. комплектов обмундирования, 4 млн. пар обуви, средства связи и медикаменты»[184]. О целях, преследуемых польским правительством, красноречиво свидетельствует документ, подготовленный по указанию Ю. Пилсудского 1 марта 1920 г. для командного состава Волынского фронта: «Глава государства и польское правительство стоят на позиции безусловного ослабления России… В настоящее время польское правительство намерено поддержать национальное украинское движение, чтобы создать самостоятельное украинское государство и таким путем значительно ослабить Россию, оторвав от нее самую богатую зерном и природными ископаемыми окраину. Ведущей идеей создания самостоятельной Украины является создание барьера между Польшей и Россией, переход Украины под польское влияние и обеспечение таким путем экспансии Польши, как экономической – для создания себе рынка сбыта, так и политической». В документе также указывалось на необходимость захвата черноморских портов, что позволило бы Польше занять «такое положение в отношении восточноевропейских государств, какое сейчас в отношении Польши занимают западноевропейские государства… Порты на Балтике будут иметь значение, когда Польша одновременно получит порты на Черном море»[185].