Дмитрий Аверков - Город Изумрудова. Мужские поиски жизненных смыслов

• Название: Город Изумрудова. Мужские поиски жизненных смыслов
• Автор: Дмитрий Аверков
• Жанр: Русское фэнтези

Каждый мужчина стремится найти свое место под Солнцем, отыскать свой волшебный город или создать его. Но следует определиться в выборе, что важнее: духовное или материальное? Женщина или кошелек? В таких поисках Изумрудов проходит сквозь огонь, воду и медные трубы.

---

Город Изумрудова Мужские поиски жизненных смыслов Дмитрий Аверков

«В сей град дороги нет тому, кто ее жаждет. Сюда попадает лишь тот, кто истинно в этом нуждается…»

(из летописи старцев-пустынников).

© Дмитрий Аверков, 2017

ISBN 978-5-4485-8078-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ I. СНАРУЖИ

Очарование страхом

Практически полная апатия ко всему происходящему в окружающей реальности вот уже несколько дней сковывала его мозг. А может даже и недель. Или месяцев. Или лет. Во временном пространстве человек начисто лишен умения четко прорисовывать отрезки, а уж тем более устанавливать какие бы то ни было рамки. По крайней мере Изумрудов был в этом твердо убежден. Да и сколько он уже жил на одних лишь рефлексах и автоматическом выполнении минимума действий, требующихся для его существования, ему было совсем неважно. Полузастывшим рассудком он, несколько напрягшись, конечно же, мог припомнить те состояния, когда его естество охватывали, скручивали и корежили всевозможные чувства и ощущения. Хотя такие слепки памяти уже настолько глубоко провалились в сознании, что стали подобны отпечаткам пальцев: вроде бы и индивидуально-неповторимые, и всегда при тебе неизменным отличительным признаком, но каких-либо приятных эмоций – да и вообще эмоций любых – они вызвать уже были не в силах. Есть и есть, как бесполезная отметина.

Неудачи, когда они идут чередой, обычно огрубляют и озлобляют человека, а в случае с Изумрудовым результатом стала апатия. В нашем герое до апатичного провала четко просматривался типичный портрет среднестатистического обывателя, но интерпретировать его следовало бы иначе. Сутулость – да. Однако не от офисно-компьютерных просидок, а признак того, что жизнь у Изумрудова была, по его мнению, не сахар – вся такая холодная с ветром и другими неприятностями, а значит, ему постоянно зябко и он вынужден скукоживаться, сгибаться, чтобы хоть как-то согреться. Плоскостопие – явный признак того, что человек изначально неуверенно ощущает свое присутствие в данной действительности, и его физическое тело желает как можно большей плоскостью цепляться за землю и иметь максимальное количество точек соприкосновения с опорой. Блуждающий взгляд – это взгляд надежды, подсознательное стремление не пропустить-увидеть какую-либо мелькнувшую возможность изменить свою судьбу. Подергивание окологлазной плоти – не просто нервный тик, а пульсирующий запрос в безмерное пространство, неистово орущий: «Я здесь! Заметьте меня! Мне нужна помощь!» – точь-в-точь как сигнал «SOS». Человек же очень часто бывает слаб духом, если не постоянно, и стремится всеми правдами и неправдами заполучить помощь извне. Суетливая походка – от страха опоздать куда-нибудь, где будут раздавать халявные пряники и конфеты, а чрезмерная жестикуляция – исходя из соображений конкуренции, тренировка для того, чтобы всегда быть готовым усердно доказывать: «А я занимал!!!» – и пропихиваться, ловко шуруя локтями, к месту раздачи «бесплатных слонов». Ну и так далее…

«Господи, это и впрямь у меня такое плачевное состояние или просто я так думаю?» – озадачился Изумрудов и попытался сконцентрировано заглянуть в себя. Шаги стали сбивчивыми, немного захромала левая нога. Процесс концентрации, как-то неправильно оформленный заторможенным сознанием, критически клокоча, рвался наружу. Внимание Изумрудова всецело сфокусировалось на мелких вжато-подушечных и тонко-когтистых следах на рыхлом податливом снегу. Вполне очевидно, что незадолго до появления Изумрудова здешний нелюдимый и рассеченный леденящим ветром мир вынудил маленькую жалкую дворняжку нырнуть в темноту неуютного, но тихого подземного перехода. Человек машинально спустился по скользким ступеням параллельно дорожке испуганных собачьих следов, но тут же замер у разверзшегося мрачного зева подземелья.

«Что это?!» – необъяснимый страх мелкими жгучими чешуйками облеплял все тело Изумрудова от щиколоток до самой макушки, ноги вросли в землю телеграфными столбами. Вгрызаясь все глубже и глубже, новоявленный страх словно побуждал одеревеневшую плоть и сознание Изумрудова к жизни. Новой, пугающей и зовущей прямо из этого входа в зияющую бездну тьмы. Туда… и только туда тянуло, тащило это новорожденное чувство. Но как реагировать – человек не понимал и потому подчинился интуитивному позыву сделать шаг вперед. Затем другой. И еще, и еще…

Это был один из редко пользуемых запустевше-мрачных переходов. Зачем такие появляются в городах – сложно понять. Возможно, их обустраивали с благими намерениями, но пешеходы в основной своей массе стремятся, даже рискуя жизнью, перебежать на противоположную сторону улицы по оживленной дороге, чем лишний раз спускаться в подобную городскую преисподнюю. Изумрудов подумал, что, наверное, такие ощущения испытывают диггеры, отправляясь в неизвестность. Что там ждет? Что там есть? А может быть, кто?

Под ногами хлюпали звонкие лужи, а с невидимого потолка падали тяжелые капли. И эти вполне обыденные звуки здесь, в подземелье, превращались в гулкие, усиленные и растиражированные эхом, пугающие и убедительные признаки присутствия сверхъестественного. Всполохи мерцающих полусгоревших ламп выхватывали из темноты причудливые элементы мозаики, которая сейчас утратила всякую показную эстетическую привлекательность и проявила всю свою истинную мистическую суть, оживая на глазах. Начертанные мастерами якобы для услады взоров куски космического пространства с метущимися в них от ужаса космонавтами казались локальными черными дырами подземного мира. Со стены напротив прямо в сердце Изумрудова вцепилась своим сверлящим взглядом учительница с отбитым носом, оттого больше походившая на рассвирепевшее чудище. Она восседала перед учениками, напоминающими скорее юных монстров, нежели светлых созданий, тянущихся к наукам. Чуть дальше – пузатые раздувшиеся матрешки словно готовились взорваться и выпустить из себя очередное невиданное порождение ада. А где-то в глубине перехода стройные ряды ревущих комбайнов пытались сорваться с керамических плиток, чтобы разорвать нежданного гостя в клочья. Мозаичные стены медленно обступали Изумрудова, окружали со всех сторон, захватывали его в жуткий адский круг…

Дрожь поджилочная! Дрожь сухожильная! Страх праздновал полную победу над божьей тварью, носящую по паспорту фамилию Изумрудов. Но это был не тот развлекательно-экранный или книжный страх, к которому тянутся люди в жажде острых душераздирающих ощущений: от вскриков и зажмуриваний и до волнообразных приступов смеси испуга, жалости, ярости и тошноты. Это был другой страх. Жуткий, неподдающийся идентификации и в то же время кажущийся настолько близким и родственным.

«Вот! Вот она, оживляющая сила! Именно она и нужна для полноценной жизни. Такая! Страшная! Странная! Рождающаяся из ничего! Несущаяся из мрака, впивающаяся в тебя вместе с очарованием всепоглощающего страха… Эта прекрасная неизбежность! Я так ждал именно этого!..» Внутри все клокотало и бурлило. Казалось, что каждый даже маломальский сосудик в теле раздувается подобно пожарному шлангу, напрягается и гулко вибрирует от хлынувшей в кровь доселе невиданной энергии. Изумрудову даже слышался характерный шум внутреннего стока-водопада. Эта загадочная жидкость проваливалась под огромным давлением прямо в сердце, затем, облегчившись, – оставив здесь свои таинственные компоненты, заставляющие главный управляющий кровью орган натужно молотить на бешеных оборотах, – уже вольно и размеренно разливалась по оживающему телу.

Страх внезапно исчез, и на смену ему пришел, появился, возник и вырос до невероятных размеров ворох разноцветных мыслей. «Ученье – свет! Но знание несет беспросветная чернота! Вот как сейчас! Наслаждение знанием через страх!»

Изумрудов только сейчас понял, что стоит на коленях в темном пустынном подземном переходе. Стены подземелья моментально раздвинулись и обозначили светлеющий впереди выход во внешний наземный мир. Он уверенно поднялся на вмиг окрепшие ноги, размашисто отряхнул испачканные штанины и помчался навстречу своей уже «апгрейденной» жизни. Откуда-то сверху раздавался размеренный умиротворяющий бой бубнов, в то же время снизу кто-то долбил в истеричные неистовые барабаны. В спешке человек и не заметил, что на заснеженных ступенях подъема на поверхность мощно отпечаталась твердая поступь огромного матерого пса. В общем-то, никто из случайных прохожих уже бы и не успел обратить внимания на эту параллель следовых дорожек, поскольку крупные белые хлопья, валящиеся с небес, мягко грунтовали все огрехи уходящей в небытие картины реальности, готовя чистый белоснежный холст для новых штрихов и расцветий. Только тускло-меланхоличные звезды машинально зафиксировали этот факт, но им как всегда было все равно.