Владимир Апарин - Город двух апостолов. Книга 1. Кровь убитых фараонов

• Название: Город двух апостолов. Книга 1. Кровь убитых фараонов
• Автор: Владимир Апарин
• Жанр: Русское современное

Упоминание Парацельсом древней плесени «Кровь убитых фараонов» оказалось не легендой, это древнейшая форма разумной жизни на земле. Фараоны были не царями, а всего лишь инкубаторами. Их убивали молодыми и вычищали, чтобы сохранить ее в пирамидах. Наш современник добрался до плесени и начались приключения.

---

Город двух апостолов Книга 1. Кровь убитых фараонов Владимир Казимирович Апарин

© Владимир Казимирович Апарин, 2017

ISBN 978-5-4485-1057-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга I. Кровь убитых фараонов

Глава I

Старинный уютный город расположился на высоком берегу реки Ишим.

Когда подъезжаешь к нему со стороны города Кургана по широкому подъёму, впечатление чего-то патриархального и заштатного, но вот вылетаешь на гору и окунаешься в деловой шум, в толчею, в многоэтажность, как и должно быть, ведь это областной центр. Он живёт своей жизнью, днём работает, строит, сносит, покупает и продаёт, устало гудит и светится неоновыми вывесками до глубокой ночи, а утихомиривается только часам к четырём утра.

Между прочим, не в обиду соседям курганцам, у них в полночь уже пусто. Только у нас любят поесть на ночь, погулять, пошуметь, пообделывать свои делишки и даже, в продолжение экстрима, массово попасть в вытрезвитель до утра.

А ещё у нас самый большой процент молодых незамужних девушек и разведённых женщин, больше только в Иванове и в Биробиджане, правда, причина этого – две швейные фабрики и заводы им. Кирова и МЛД, уже почти закрылись, но процент остаётся, видимо по привычке.

И никто не обратил внимания, что с нашего берега открывается такой есенинский вид, что ахнешь, только яры круче и выше, просторы дольше и шире, краски и контрасты чётче и ярче, а золотая осень почти до самого снега. Вот такая неоценённая жемчужина. Название город получил из-за крепости Петра, основанной в этом красивом и странном месте в 1752 году.

Странном потому, что в военном отношении крепость вызывает большое недоумение.

Военные действия с её участием предполагали, что все защитники должны были непременно испытывать бесконечные эстетические удовольствия от жажды и обиды. Копать стометровые колодцы тогда ещё не умели, а обидно – Ишим ведь рядом.

Нет, непомерные кручи петропавловских яров выбрались основателем из других соображений. Хотя свою военную функцию он тоже выполнил.

В гражданскую войну именно его падение означило крушение всей колчаковской обороны. А во время Великой Отечественной войны в городе Петропавловске вообще спать не ложились круглосуточно и отливали, обтачивали,

строгали, снаряжали такое количество военных припасов, что паровозов не хватало вывозить. А ещё обували в свои сапоги и валенки, кормили своим хлебом и тушёнкой, одевали в свои полушубки и шинели, в общем, отличились.

А ещё город живёт своей скрытой жизнью, 280 тысяч населения не бывают поголовно святыми и наивными. Для регулирования ночных процессов предназначался патрульный милицейский батальон.

Три его бойца и собака молча шли по промзоне вдоль самой длинной улицы города – Джамбула. Весна была слякотная, к полуночи подморозило, и патрульный Джек уже не обращал ни на кого внимания, устал и лапы его подмерзали. Ребята решили зайти погреться в проходную завода железобетонных изделий, попоить пса и покурить в тепле.

Маршрутом было предписано при движении в сторону ЖБИ проходить внутри гаражного кооператива, но идти в темноту не хотелось. Немного попрепиравшись, решили идти. С правой стороны кооператива находилось старое, с пятидесятых годов неиспользуемое кладбище. Оно представляло собой первозданные джунгли, передвигаться можно было только по натоптанным тропинкам, и снег ещё был не тронут. Когда прошли линию теплосети, вдруг как оглохли, город не стало слышно и только ветер шумел в деревьях и позвякивали колокольчики.

Собака напряглась и сильно потащила милиционера-кинолога вперёд. Всё остальное происходило в замедленном темпе. Собака большими скачками рвалась напролом, к освещённому месту, возле которого, кругом, молча стояли полтора десятка человек. Горели свечи, много, десятки свечей.

Разрытая могила и на чёрной куче земли истлевший гроб, голое тело девочки-подростка. Над ней склонился человек в белом плаще – накидке, одной рукой он из девочки доставал что-то красное, дёргающееся и ритмично сбрасывающее алые пятна на снег, в другой держал что-то похожее на серп и заунывно напевал.

Кинолог, валясь в очередной сугроб, отстегнул поводок и замедленно потянулся к кобуре. Патрульные, видя всё, почувствовали ватные ноги, кинулись на помощь, но никак не могли сдвинуться с места, им не хватало сил и дыхания. В воздухе был терпкий запах миндаля. От увиденного у них приподнялись волосы. Все люди, покачиваясь, висели в пространстве, не касаясь земли!!!

Собака в два прыжка вцепилась в руку человека в плаще, он страшно закричал от неожиданности, из его руки выпало и на снегу продолжало дёргаться сердце!!!

Кинолог уже вёл стрельбу, пули явно ложились в спину плаща, выбивая фонтанчики чего-то жёлтого, но тот неожиданно, вместе с отважным псом, взлетел метров на пятнадцать выше самых больших деревьев, собака сорвалась, упав на голову и сломав позвоночник, завизжала.

Все люди вдруг попадали на землю, закричали, из толпы отделился такой же человек в белом плаще, подбежал к неподвижным патрульным и плесканул им жидкость в лицо.

Теряя сознание, милиционеры видели, как вся толпа шарахнулась в кусты, а кинолог продолжал стрелять по висевшему в воздухе человеку.

Джек громко визжал и пытался ползти в сторону убегающих, последний раз выполняя приказ хозяина…

Глава II

Капитан Зырянов опаздывал на планёрку. Начальство давно махнуло рукой на его вечные фокусы, но вчера был крупный разговор с Мухаметшиным, его подводить не хотелось. Почти бегом, по дороге через Колхозный рынок, выпил пакет молока, чтобы не урчало в желудке.

И, поставив личный рекорд, через семь минут уже влетел на крыльцо областного управления. В дверях столкнулись с майором Мухаметшиным.

– Андрюша, ты вовремя, бегом в машину! – Рахимьяныч, как называли его в конторе, был озабочен и против обыкновения суетлив.

Андрей решил пока помолчать и, не задавая вопросов, уселся в машину. Долго выбирались через пробки у Колхозного рынка на улицу Джамбула и повернули в сторону завода железобетонных изделий.

– Представляешь, какая штука, Андрюша, – с растяжкой, в своей манере, произнёс Мухаметшин, – возле угольных складов завал, двое парней из патрульного в реанимации.

– Стреляли?

– Стреляли, похоже, только наши. Ещё служебную собаку, у кинолога истерика. Тоже с тонкими нервами оказался, все три обоймы расстрелял по кустам, чуть своих не уложил, когда пистолет отбирали. Его тоже в больницу увезли. В общем, смотри. И они резко остановились у кавалькады машин с конторскими номерами.

– Синклит весь здесь, – махнул головой Мухаметшин в сторону огромной группы начальников с большими звёздочками. От папах рябило в глазах. Андрей заметил даже начальника хозяйственного управления.

– Не дадут теперь толком работать, – заворчал Рахимьяныч. – Ну ладно, ты иди на место, там Донцов с Малыгиным уже шуруют, а я пойду получать указания, – он кивнул головой в сторону заметивших его начальников.

Пока Мухаметшин жал руки полковникам, Андрей огляделся. И вообще, это были не угольные склады, а гаражный кооператив, примыкавший одним концом к старому городскому кладбищу, на котором не хоронили уже лет тридцать. В дальнем конце стояла их оперативка и три «скорые помощи», две белые «хонды» и кофейного цвета «рафик».

Андрей понял, что все события происходят там, в лесу, на кладбище. Пока топал по лужам и выпавшему ночью мокрому снегу, проходя через двор, «хонды» завелись и уехали, обрызгав капитана на прощание. У «рафика» мёрзли две смуглые интересные медсестрички. Они почему-то притягивали внимание. Обе вытирали глаза и хлюпали носами. Андрей кивнул им головой, а водитель из кабины приподнял руку, здороваясь. В следующее мгновение Андрей увидел такое, что у него, оперативника со стажем, не выдержали нервы и его стошнило.

– Тоже с тонкими нервами оказался, – услышал он над ухом голос догнавшего его Рахимьяныча. – Ну что, этих позвать, что ли, – и он махнул сестричкам.

– Не надо, всё в порядке, – помотал головой Андрей, – да что же это

такое?

– Сам не знаю, Андрюша, сейчас поглядим, – произнёс сквозь зубы Мухаметшин.

Вокруг кучи свежевырытой земли на плотно утоптанном снегу в регулярном порядке ярко алели пятна крови. На самой куче лежала девушка, совсем ребёнок, одежды на ней не было, да и сам цвет тела был необычным, белее снега, как воск или свечной парафин. Нога у ней была подогнута как у сломанной куклы, руки разбросаны, будто она пыталась встать, и во всём чувствовалась какая-то неправильность. Андрей подошёл поближе и понял почему: у неё не было внутренностей.

Чтобы снова не стало плохо, он поднял голову вверх. И вдруг услышал мелодичный звон и почувствовал запах миндаля.