Леонид Зайцев - Пожиратель сюжетов

• Название: Пожиратель сюжетов
• Автор: Леонид Зайцев
• Жанр: Юмористическая проза

Что остаётся делать писателю, у которого таинственным образом исчез сюжет? Только отправляться на поиски в тот мир, где и рождаются сюжеты. Но в этой сумасшедшей погоне он не окажется одинок. Рядом с ним будут два верных помощника, две его музы – нынешняя и бывшая.

---

Пожиратель сюжетов.

Глава 1. Муза.

Валера лежал на диване на спине, подложив обе руки себе под голову. Со стороны могло показаться, что взгляд его серых глаз устремлён куда-то в недостижимую высь, достичь которой можно лишь полётом фантазии. К подобному выводу подталкивало его блаженно-одухотворённое выражение лица, его расслабленная поза и общий «творческий» беспорядок в давно не видавшей уборки комнате.

Однако, это было не совсем так. Взгляд Валерия упирался в преграду, находившуюся значительно ниже «недостижимой выси», и эту высь от него загораживающую. Он смотрел в потолок. А размышления, так странно отражавшиеся на его лице, касались осмысления этимологии выражения «плевать в потолок». Означало ли оно, к примеру, древнюю забаву или вид спорта, при котором побеждал тот, кто мог доплюнуть до потолка?

Правда, сразу возникало множество вопросов, требовавших уточнения и даже, не побоимся этого утверждения, научно-исторических исследований. К примеру, из какого положения производился плевок? Если из положения лёжа, то на чём лежал плевавший? На полу, или, скажем, на лавке? А, какова была в то время стандартная для подобных состязаний высота потолка? А лавки? Так Валера просто уверен, что при высоте перекрытия в его комнате в два метра семьдесят сантиметров, ему с дивана ни за что не доплюнуть даже до люстры. А она свисает уж никак не меньше, чем на полметра, укорачивая, таким образом, дистанцию.

В общем, уравнение это оказалось со множеством неизвестных и решению усилиями не склонного к точным наукам молодого писателя никак не поддавалось. Выражение его лица сделалось обратно унылым, каким было ещё с утра, до расслабляющих научных размышлений. Он вздохнул и, промычав нечто неразборчиво-нецензурное, принял вертикальное положение. Но легче совсем не случилось. Напротив, стало значительно хуже. Вместе с тоской откуда-то из недр организма подступила тошнота.

Теперь перед ним оказался экран ноутбука, отображавший девственно чистый лист. Холст, на который он так и не нанёс кистью своего таланта ещё ни одного мазка-слова. Да что там мазки. Признаться по чести, так Валера пока даже не представлял себе хотя бы смутных, призрачных очертаний будущей картины. Сюжет никак не желал проявляться! Не шёл сюжет.

А ведь только вчера ещё что-то такое крутилось в мозгу. Крутилось и дрыгало ножками, порываясь скорее выпрыгнуть на страницы через резво бегающие по клавиатуре пальцы. Нечто гениальное! Нечто такое, что в миг, в секунду, в мгновение ока поставило бы молодого писателя Валерия Козорезова в один ряд с мэтрами. А то, бери выше – в один ряд с классиками! И он живо, как на яву, представил себе стоящих в шеренгу дородных сплошь бородатых классиков и среди них себя. Ради такого случая он бы и поправился и даже отрастил бы бороду. Пусть и не такую густую и длинную, как у Толстого, ибо в плане растительности на лице природа над Козорезовым потешилась. Но хоть и куцую, но непременно отрастил бы.

Надо было сразу всё бросить и усесться за работу, с тоской подумал Валера. Всё к чертям собачьим послать и работать, работать. И ведь чесались руки, распирало в груди от предвкушения чего-то необычайно высокого и неистощимо великолепного. А теперь вот нет сюжета, словно и не было его. Словно прекрасный сон, приснившийся ночью и забытый с пробуждением.

Эх, да что ж мы за народ такой, почему-то обращаясь к себе во множественном числе, мысленно воскликнул он, никогда не можем вовремя остановиться. Ведь как чувствовал, что следующая рюмка «Бехеровки» окажется уже лишней. Тут же очень тонкая грань между озарением и провалом памяти. И тем талантливее человек творческий, чем более точно способен эту грань ощутить и, главное, на ней удержаться!

Нет во мне таланта, раз способен я, даже синей птице удачи, с благой вестью, залетевшей ко мне, собственноручно отрубить голову. И чем? Рюмкой! Козорезов совсем скис, плечи опустились, голова поникла.

– Кх-кх, простите, – прозвучал над самым ухом писателя чей-то мягкий голос, – вы не будете столь любезны и не подскажете ли мне, как пройти в Рим?

– Все дороги ведут в Рим, – машинально ответил Валера, по-прежнему поглощённый самобичивательными и самолинчевательными мыслями.

– О, благодарю вас! – Воскликнул вежливый голос. – Я так вам признателен. И как только я сам не догадался?

Прозвучали торопливо удаляющиеся в сторону Рима шаги. Козорезов, недовольный тем, что его отрывают от мрачных размышлений, посмотрел в след уходящему владельцу голоса. Он успел заметить не высокую, но крепкую мужскую фигуру. Из одежды, судя по всему, на том имелись лишь короткая кожаная повязка наподобие юбочки, сандалии и короткий ни то кинжал, ни то меч на боку. Через мгновение полуголый мужчина вошёл в стену Валериной комнаты, словно там и не было полуметрового слоя силикатного кирпича, и исчез.

Несчастный писатель только вздохнул, пожал плечами и снова уставился в экран ноутбука, будто ожидая, что строки гениального сюжета вот-вот сами без всякого его участия начнут ровными рядами появляться на виртуальном листе и складываться в абзацы и главы. Он вдруг понял, что это свершится, надо только немного помочь чуду. Необходимо лишь слегка надколоть твёрдую скорлупу, а дальше сюжет вылупится сам. Он родится из яйца, сбросит оковы, глотнёт чистый городской воздух, прокашляется и нескончаемым потоком занимательной мудрости прольётся на многочисленные страницы будущего романа.

И тогда Козорезов пододвинул поближе к себе журнальный столик, на коем и располагалось его средство производства, и дрожащими пальцами пробежал по клавиатуре, выводя на экран первые слова рождающегося в муках шедевра:

«Однажды так случилось, что…» – напечатал он и стал ждать, когда придёт сюжет.

Он так уверовал в чудо, так жадно пожирал взглядом экран своего маленького компьютера, что абсолютно не обратил внимания на голову человека, заглянувшего тем временем в комнату из коридора. А зря. Голова была примечательна уже хотя бы тем, что на ней надет был древнеримский шлем, увенчанный центурионским crista transversa – поперечным гребнем. Голова повела взглядом из стороны в сторону, но, обнаружив в помещении только единственного человека, обратилась к писателю:

– Извини, друг, – простужено прохрипела она, – ты гладиатора случайно тут не видел? Невысокий, но крепкий такой парень.

Не до гладиаторов было сейчас Валере, и уж совсем не до центурионов всяких. Он ждал появления сюжета. Вот-вот, вот сию минуту, сию секунду он придёт! Вернее сказать, он вернётся из вчерашнего забвения, так неаккуратно устроенного ему, гениально-великому, «Бехеровкой» и самим Валерой.

– Друг, – однако, не отставал центурион, – видел, нет?

– Видел, – как от назойливой мухи отмахнулся Козорезов.

Это известие явно обрадовало младшего командира. На его грубом обветренном и загорелом до бронзы лице появилось нечто вроде улыбки.

– И куда этот парень направился? – Решил уточнить он.

– В Рим пошёл, – всё так же не глядя ответил писатель, махнув рукой в сторону стены и окна, справа от себя.

Проводив взглядом небрежный жест, голова перестала улыбаться. На лице появилось озабоченное, но без сомнения решительное выражение:

– Успеем ещё, – прохрипела голова, – догоним.

Голова убралась, а из коридора стали доносится короткие, как лай овчарки, команды на латыни и пронзительный звук походной трубы. В следующую минуту между Валерой, восседавшим на диване, журнальным столиком с ноутбуком и противоположной стеной гостиной колонной по двое, бряцая безукоризненно подогнанной и начищенной амуницией, в направлении предполагаемого Рима прошествовал отряд легионеров. Вслед за гладиатором, они скрылись в стене.

А сюжет всё не приходил. Да и как ему было прийти, когда вокруг царил настоящий бедлам, покачал головой писатель. Он решительно поднялся и, сделав несколько шагов, быстро закрыл дверь из коридора. Хватит, злорадно подумал он, расходились тут. Баста! Это вам не Аппиева дорога. Хотите в Рим? Покупайте билеты в Alitália и будьте здоровы. А здесь, понимаете ли, творческий процесс ожидания прихода сюжета!

Кстати о «приходе», вдруг осенило Валеру, а не вернуть ли все параметры к исходной позиции? Надо с точностью до рюмки повторить вчерашний вечер до момента озарения! И тогда заблудившийся где-то в похмельных далях сюжет непременно должен найти дорогу домой, вернуться. Он не может не вернуться! Как там в школе учили: если при повторении эксперимента в точности соблюдены все первоначальные исходные условия, то и результат повторного опыта окажется идентичен первому. Эврика!

Козорезов вихрем промчался к холодильнику на кухню, распахнул дверцу и бережно изъял с полки заветную плоскую бутылку зелёного стекла. Посмотрел на просвет. Загустевшая, одинаково крепкая и сладкая жидкость заполняла собой не более четверти тары. Этого для повтора явно было маловато. Он рысью бросился к вешалке и принялся нетерпеливо рыться в карманах куртки, безжалостно выгребая всю оставшуюся наличность. Хотя и понимал уже, что в лучшем случае наскребёт на бутылку бюджетной водки. Денег на дорогущую «Бехеровку» после вчерашнего пиршества у него просто не осталось.