Сергей Чевгун - Без утайки. Повести и рассказы

• Название: Без утайки. Повести и рассказы
• Автор: Сергей Чевгун
• Издательство: ЛитагентРидеро78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Русское современное

Однажды в жарком бою свалившись с лошади, красный боец Григорий Иванович и не предполагал, что за короткие минуты беспамятства ему предстоит прожить всю свою будущую жизнь. И что в ближайшие полвека ему предстоит высказывать всё без утайки, как того требует советская эпоха. Надо только знать, кому и что говорить, а за наградами дело не станет… Рассказ «Без утайки», давший название книге, – пример иронического взгляда автора на мир его героев, где правда неразрывно связана с вымыслом.

---

Потомки Джека Лондона ничего про стрелу не знали, но слышали, как однажды что-то просвистело над Юконом и скрылось за горизонтом.

– Однако, шибко свистело, – вздыхали потомки, и за бесценок предлагали золото и медвежьи шкуры. От шкур Николай Гаврилович отказался, а небольшой самородок на память взял. В Сиэтле он обменял его на доллары у Левы-одессита и спросил, как добраться до островов Фиджи.

– А Фиджи его знает! – чистосердечно признался одессит. И посоветовал дешевой экзотикой голову не забивать, а пойти на Брайтон-бич, хаус намбер 101, вход со двора, спросить Лялю, которая давно не замужем.

– Я с тобой, как с соотечественником, а ты!.. – возмутился Николай Гаврилович, и той же ночью перебрался на Хоккайдо. Самурай в виде таксиста подхватил гостя в аэропорту и повез в ближайшую гостиницу.

– Ты мне вот что скажи, – расспрашивал гость. – Нынче летом к вам ничего подозрительного не прилетало?.

– Приретаро, – отвечал самурай без буквы «л» в родном алфавите. – Одна боршая начарника из Москвы приретара, речи говорира, Курирские острова вспоминара…

– Дырку тебе в сетях, а не Курилы, – отрезал Николай Гаврилович. – И вообще, ты мне, друг, еще на озере Хасан надоел.

И приказал таксисту ехать обратно в аэропорт. Искать лягушку в японских болотах как-то сразу расхотелось.

Из-за простуженного на Аляске колена пришлось ненадолго задержаться в Гонконге. Там Николай Гаврилович сходил разок на тайский массаж и моментально помолодел. Продал пиджак, купил билет на ближайшую палубу и отплыл в ту сторону, куда (по слухам) стрела просвистела.

В Камбодже Николаю Гавриловичу указали на запад, в Лаосе – на юго-восток, а во Вьетнаме – на дверь. Скандалить путник не стал и в тот же день спешно отбыл в Австралию. Тамошние лягушки Николаю Гавриловичу понравились: и с буквой Л у них все в порядке, и готовить умеют. А вот с бушменами получился форменный скандал. Мелкий народец притащил гостю столько стрел, что Николай Гаврилович даже ахнул от неожиданности:

– Это сколько же мне придется по загсам ходить? Года два? Или три? Да вы тут, я погляжу, без Сенкевича совсем от рук отбились!

Но потом оклемался в холодке под пальмой и тщательно стрелы перебрал, ни одной не пропуская. Родной, из ивового прута, среди них не оказалось, и Николай Гаврилович тут же воспрянул духом. Попрощался с аборигенами и подался через Южный полюс, куда глаза глядят, одалживаясь у встречных полярников сигаретами.

Впереди лежали: Берег Слоновой Кости, Чад, Нигерия и прочий Камерун. Переправляясь через Замбези, Николай Гаврилович уронил в воду паспорт и очень переживал, что останется без российского гражданства. Потом были Турция, Иран, Ирак и очень много Китая. Так много, что Николай Гаврилович в нем даже заблудился.

Он шел вдоль Великой стены и расспрашивал встречных китайцев про царевну-лягушку. Но те лишь от удивления делали овальные глаза и требовали синхронного перевода. «Нинь хао! – вразумлял их Николай Гаврилович. – Царевна, понимаешь? В виде лягушки. Вся голая и стрелу во рту держит. Ферштейн?» На что китайцы отвечали «О-о!» и дружно махали куда-то в сторону Шанхая.

В провинции Хэнань рассказ о голой царевне вызвал нездоровый ажиотаж среди местного населения, и Николая Гавриловича едва не расстреляли за порнографию. Пришлось прикинуться мирным киргизом и срочно уходить через Тянь-Шань. На той стороне спросили: «Вам куда?» и за несколько сомов подвезли на верблюде к ближайшему оазису. А дальше Николай Гаврилович добирался преимущественно пешком.

…Ранним утром какого-то числа Николай Гаврилович перелез через последний забор и очутился на своей даче.

– И где это тебя черти носят? – зашумела Зинаида Семеновна, встречая супруга традиционной скалкой. – Ты куда ходил, старый кобель?

– Куда надо, туда и ходил. Ишь, раскудыкалась! – отвечал Николай Гаврилович, насупясь.

– Ладно, после поговорим, – сказала Зинаида Семеновна и презрительно отвернулась от супруга.

Послышался запоздалый свист, и прилетевшая с юго-востока стрела воткнулась Зинаиде Семеновне в дачный сарафан. Не важно, куда. Главное, ни один жизненно важный орган стрела не задела.

Выронив скалку, супруга схватилась за стрелу и выдернула ее из сарафана.

– Ну что смотришь? Йод скорей неси, – зашумела она.

«Лучше б я промахнулся! – подумал Николай Гаврилович с сожалением. – Значит, не судьба…»

Привычно поддернул штаны и побрел в дачный домик за йодом.

По крапу

Отчетливо помню число: 12 августа. Для меня это важно. Именно двенадцатого, примерно в половине седьмого, я стоял на остановке и поджидал трамвая №3. Мне нужно было доехать до ТЮЗа, зайти во двор девятиэтажного дома, подняться на пятый этаж и постучаться в дверь налево. Да, попрошу отметить: я был трезвым и без пиджака.

Уже не день, но еще не вечер. Не так чтобы прохладно, но и не жарко. Не слишком много людей на остановке, но и не я один жду трамвая №3… Подобная неотчетливость во всем, что меня окружало, действовала подобно снотворному. Она усыпляла, и я ей поддался. Присел на казенную лавочку и закрыл глаза.

«Похоже, этот уже готов. Семенов, вызывай машину!» – услышал я сквозь легкое забытье, и открыл глаза. Плакатного вида сержант, улыбаясь, глядел на меня, как на родного брата. Другой милиционер, пожиже званием, уже беспокоил рацию, пытаясь извлечь из нее начальственные голоса.

– А вот и ошибся, сержант! – я стал подниматься с места. Но тотчас же получил толчок в грудь и остался там, где сидел.

– Это кто там ошибся? Я, что ли? – сержант повернулся к напарнику. – Вызови патрульную машину! Паспорт есть? – это опять ко мне. – Я сказал, сидеть!..

Скверно, если у человека нет паспорта. Это хуже, чем оказаться без брюк в приличном обществе. Но там хотя бы могут списать твою рассеянность на легкий шок в связи с падением акций на бирже, а здесь ты сразу же попадаешь в разряд подозреваемых или бомжей.

– Паспорт есть, но он в пиджаке. А пиджак…

– Вызывай машину!

Затем меня обыскали. Ни оружием, ни наркотиками я сержанта не порадовал. Так, немного денег, сигареты, ключи… Потом подошла машина, и меня повезли на восток. А может, и на юго-запад.

Итак, меня, беспаспортного и беспиджачного, да еще в чем-то жутко подозреваемого, везли в дежурную часть. Не по трамвайному, замечу, маршруту. «Orient» пока был у меня на руке. Я посмотрел на часы: без пятнадцати семь. В начале восьмого в квартире на пятом этаже наверняка кто-то скажет: «Что-то Витька запаздывает. А обещал ведь…». И ему ответят: «Приедет! Может, пока без него начнем?»

И они начнут отмечать Сашкин день рождения. Вспоминать, веселиться, ёрничать. Передавать друг другу тарелки с закусками и дружно уходить курить на балкон…

Здесь я невольно закрыл глаза и провалился в грешную молодость. Всегда полезно заглянуть в свое прошлое, чтоб в настоящем не сойти с ума.

Однажды я это уже пережил – злое бессилие перед уходящей свободой. Я прощался с ней через решетчатое окошко «газика», и не было сил остановить ее… удержать!.. Это было в одном из приамурских городков, где я надолго задержался, случайно отстав от поезда. Ну, может, и не случайно, а по дури… Однако своего чемодана с тех пор я уже не встречал.

Мой чемодан уехал в Хабаровск, не попрощавшись. Я проводил поезд безнадежным взглядом и откупорил бутылку пива, только что с боем выдернутую из привокзальной очереди. И расправился с теплым «Жигулевским» в пятнадцать секунд. Я был в пиджаке и при документах. Это хорошая новость. Но была новость и плохая: в тот раз я был при деньгах.

Счастливое было время! Веселое, словно брага в бидоне. Початая пачка червонцев ворошилась в пиджачном кармане и просилась на волю. Я прихлопнул пачку ладонью, чтобы не скулила, и отправился покупать билет.

– Ближайший. До Хабаровска. Желательно скорый, – небрежно бросил я в билетное окошко.

– Ближайший – ночью, почтово-багажный. Медленный, – лениво выбросили из окна.

Пришлось брать, что дают. Возвращаться в пивную очередь не хотелось, и я подался в привокзальный ресторан. Заказал первое и второе, а к ним – ровно двести, в пузатом графинчике. Ну и пива, само собой. А на десерт пригласил официантку – скрасить мое денежное одиночество. Но она почему-то обиделась, принесла заказ – и ушла.

Зато появился ресторанный малый в несвежем халате. Не сразу, а как раз к последней рюмке.

– Говоришь, Ленку тебе? А вот этого не хочешь? – и потянулся ко мне ручищами потомственного мясника. Посыпалась на пол посуда, зазвенело стекло… Единственное, что я успел подхватить со стола, это пивную бутылку. Что было дальше – не интересно: разбитый череп и кровь ручьем. Закончилось же все очень скверно: появился наряд милиции – и слепил меня, тепленького. Вместе с деньгами, паспортом, билетом и пиджаком.