Джонатан Кэрролл - Страна смеха

• Название: Страна смеха
• Автор: Джонатан Кэрролл
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01920-0

Джонатан Кэрролл – американец, живущий в Вене. Его называют достойным продолжателем традиций, как знаменитого однофамильца, так и Г.Г.Маркеса, и не без изрядной примеси Ричарда Баха.

«Страна смеха» – дебютный роман Кэрролла, до сих пор считающийся многими едва ли не вершиной его творчества. Это книга о любви как методе художественного творчества, о лабиринтах наваждения и о прикладной зоолингвистике (говорящих собаках).

---

– Вы биограф. Вы под защитой. Так написал Маршалл, И это уже не изменишь.

– Но ведь дневники больше не действуют, миссис Флетчер? То, что там написано, долгое время не сбывалось. Все разладилось.

– Нет, вы ошибаетесь, Том. С тех пор как вы начали писать, опять все сбывается, в том-то и дело, – Тыльной стороной руки она вытерла рот, – Том, сделайте так, чтобы она уехала. Послушайте меня. Даже если дневники врут и она не заболеет, Анна не хочет, чтобы Саксони была здесь. Об этом вы должны беспокоиться больше всего. Анна – сильная женщина, Том. Никогда не хитрите с ней. – Она поспешила прочь, и я слушал, как гремит ее железная тележка по асфальту автостоянки.

– У тебя найдется минутка?

Она резала сельдерей на деревянной дощечке, что я ей подарил.

– Том, у тебя какой-то больной вид. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да ну, Сакс, все нормально. Слушай, я не хочу больше тебя обманывать, хорошо? Я расскажу тебе, что думаю обо всем этом, без утайки, и тогда решай сама.

Она положила нож и отошла к раковине вымыть руки, потом вернулась к столу, вытирая их желтым полотенцем, которого я раньше не видел:

– Хорошо. Валяй.

– Сакс, ты для меня невероятно много значишь. Из всех, с кем я сталкивался, ты единственный человек, кто видит мир почти точно так же, как я. Раньше я никогда такого не испытывал.

– А как же Анна? Разве с ней не так?

– Нет, с ней совсем иначе. Мои отношения с ней совсем другие. Кажется, я примерно представляю, что будет, если мы с тобой останемся вместе.

Саксони медленно, аккуратно вытерла руки:

– А ты этого хочешь?

– Не знаю, Сакс. Наверное, хочу, но пока не знаю. В чем я уверен – это в том, что хочу закончить книгу. Удивительно, что в одно и то же время в моей жизни случились две настолько важные вещи. Жаль, конечно, что нельзя было иначе... И теперь я должен найти верный выход, хотя, вероятно, кончится все глупо и неправильно... Во всяком случае, пока я придумал вот что, если тебя это, конечно, устроит. Будь моя воля, я бы отправил тебя отсюда на какое-то время. Пока не закончу вчерне рукопись и не разберусь с Анной.

Саксони с ухмылкой бросила полотенце на стол:

– А что, если ты с ней так и не “разберешься”? А? Что тогда, Томас?

– Ты права, Сакс. Честное слово, не знаю, что тогда. Единственное, в чем я уверен, – что это паршивое решение. Ни тебе, ни мне не нравится, что сейчас происходит, и все эти тревоги, обиды, вся эта путаница... такой, блин, бардак! Я знаю, это моя вина. Я все понимаю, но придется действовать так, а то... – Я взял со стола полотенце и обернул свой кулак. Оно было еще влажным.

– А то что? И как придется действовать – дописывать книгу или ложиться в постель с Анной?

– Да, все так – и то и другое. Придется делать и то и другое, иначе...

Она встала. Взяла маленький кусочек сельдерея и положила в рот.

– Ты хочешь отправить меня подальше, чтобы закончить книгу и предположительно “разобраться” с Анной. Ты этого хочешь, да? Хорошо. Я уеду, Томас. Я поеду в Сент-Луис и подожду три месяца. Тебе придется дать мне денег, потому что у меня ничего не осталось. Но через три месяца я уберусь из Сент-Луиса куда глаза глядят. Приедешь ты или нет, а я уеду обязательно. – Она двинулась из комнаты, – Я в большом долгу перед тобой, Томас, но в этом деле ты проявил себя паскудно. Одна радость, что ты наконец смог хоть на что-то решиться.

В день, когда она уезжала, пошел снег. Я проснулся около семи и ошалело выглянул в окно. Солнце еще не встало, но достаточно рассвело, чтобы все окрасилось в голубовато-серые тона. Сообразив, что происходит, я так и не понял, радостно мне или грустно от того, что дорогу, возможно, занесло и Саксони не сможет уехать. Я прошаркал поближе к окну, чтобы лучше приглядеться, и заметил, сколько снега навалило на крыльцо. И он продолжал идти, но крупные снежинки падали медленно и вертикально, и мне вспомнилась примета, что, значит, снег скоро прекратится. Дом еще не выдал тайну снега – половицы под моими босыми ногами хранили тепло, и хотя на мне были только трусы и рубашка от пижамы, холода я не ощущал.

Снег. Мой отец терпеть не мог снега. Однажды ему пришлось снимать фильм зимой в Швейцарии, и от этого потрясения он так и не оправился. Отец любил зной и тропики. Бассейн у нас в саду подогревался градусов до трехсот. Отцовское представление о райском блаженстве было – тепловой удар в джунглях Амазонии.

На этот раз Саксони брала только саквояж; все остальное – заметки, куклы, ее книги – оставалось со мной в Галене. Она не говорила, чем думает заняться в Сент-Луисе, но меня обеспокоило, что она не упаковала марионеток и инструменты. Саквояж стоял на полу у окна. Босой ногой я сдвинул его на пару дюймов. Что-то будет через три месяца? Где-то буду я? А книга? А всё? Нет – галенцы будут в Галене, и Анна тоже.

Саксони еще спала, когда я стащил с кресла свои одежки и на цыпочках прошел в ванную одеться. Мне хотелось приготовить ей действительно хороший прощальный завтрак, и для такого случая я приберег сочный флоридский грейпфрут.

Сосиски, омлет со сметаной, свежий хлеб с отрубями и грейпфрут. Я извлек все компоненты из холодильника и выстроил, как солдатиков, на столе у плиты. Завтрак для Саксони. К полудню она, вероятно, уедет. Не будет больше волос в раковине, ссор из-за Анны, никаких Рокки и Буллвинкля по телевизору в четыре часа дня100. Так, стоп, хватит. Я начал готовить завтрак, как безумный шеф-повар, поскольку уже скучал по ней, а она ведь еще не встала с постели. Когда она вышла в кухню, на ней было надето то же, что и в первый день нашей встречи. Три сосиски я в итоге сжег.

Она попросила меня позвонить на автовокзал и узнать про автобус в Сент-Луис, не отменен ли рейс из-за снега. Я позвонил снизу, из прихожей, глядя через дверное окошко на сугробы. Снег прекратился.

– Снег кончился!

– Я вижу отсюда. Ты в восторге?

Я скривился и отбил каблуком несколько тактов.

– Галенский автовокзал слушает.

– Здравствуйте, да, гм, я хотел узнать, сегодня будет автобус на Сент-Луис в девять двадцать восемь?

– Чего ж не быть? – На другом конце провода отчаянно скрипели, как деревянный индеец у входа в табачную лавку.

– Ну, знаете, снег, и вообще...

– А цепи на колесах? Этот автобус ничто не остановит, приятель. Иногда он опаздывает – но никуда не денется.

В прихожую вошла Саксони с половинкой грейпфрута в одной руке и ложкой в другой. Зажав микрофон, я обрисовал ситуацию с автобусом. Саксони отворила входную дверь и выглянула на снег.

Я повесил трубку и не мог решить, то ли возвратиться в кухню, то ли подойти к Саксони и посмотреть, что она будет делать. Но струсил и все-таки вернулся на кухню.

Мой омлет был еще теплый, и я, положив сметаны на край тарелки, быстро с ним расправился.

– Сакс, ты завтрак доедать не собираешься? До Сент-Луиса долго ехать.

Она не ответила, и я решил, что лучше оставить ее в покое. Наливая кофе, я представил, как она ест у двери свой грейпфрут и глядит на последние снежные хлопья.

Я допил вторую чашку кофе и стал нервничать. В тарелке Саксони было полно еды, в чашке – до верху чая.

– Сакс?

Я швырнул салфетку на стол и встал. В прихожей ее не было, равно как и ее куртки, и саквояжа. На батарее у двери она оставила выеденную кожуру грейпфрута и ложку. Сдернув с вешалки куртку, я бросился к двери. Зазвонил телефон. Я ругнулся и схватил трубку:

– Алло! Слушаю!

– Томас? – Это была Анна.

– Анна, давай потом, хорошо? Саксони только что ушла, и мне нужно ее догнать, пока не уехала.

– Что? Томас, это просто смешно. Очевидно, раз она ушла, ничего тебе не сказав, то не хочет тебя видеть. Оставь ее в покое. Она не захотела прощаться. И это можно понять.

Я рассвирепел. Анниными перлами я был сыт по горло, а хотелось кое-что сказать Саксони, прежде чем она уедет. Крикнув, что перезвоню, я повесил трубку.

Холод высосал из моего тела все тепло, еще пока я спускался с крыльца, и, выходя из калитки, я стучал зубами. Мимо медленно проехала машина, позвякивая цепями на колесах и отбрасывая снег из колеи. Я знал, что до отхода автобуса еще час, но все равно припустил бегом. На мне были тяжелые теплые сапоги, и продавец гарантировал, что ноги в них не замерзнут до минус тридцати. Но бежать они позволяли лишь трусцой. Вдобавок я не взял перчаток, и пришлось засунуть руки в карманы. Шерстяную шапку я тоже не надел, отчего уши и даже щеки начало кусать.

Наконец увидев Саксони, я перешел на шаг. Я не знал, что сказать ей, но нужно было что-то сказать на прощанье.

Наверное, она услышала мои шаги, потому что, когда я уже почти догнал ее, обернулась и поглядела на меня в упор:

– Лучше бы ты меня не провожал, Томас.

Я запыхался, и глаза слезились от мороза.

– Но почему ты вот так ушла, Сакс? Почему меня не подождала?

– Могу я для разнообразия хоть что-нибудь сделать по-своему? Ничего, если я уеду отсюда так, как хочется мне?