Кэндис Кэмп - Свет и тень

• Название: Свет и тень
• Автор: Кэндис Кэмп
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036276-5, 5-9713-1775-Х, 5-9578-3800-4

Холодная, надменная вдова, не знавшая ни страсти, ни радости, — такова была красавица Каролин Мейбри. Однако прежде всего она была талантливой актрисой, а актрисы умеют перевоплощаться! Даже если жизнь — сплошное разочарование, а она готова сыграть роль, за которую щедро заплачено, — роль любящей и любимой жены обаятельного и беспутного лорда Джейсона Сомервилла…

Но — иногда актрисы слишком сильно вживаются в образ, и очень скоро пылкая страсть, которую играет Каролин, становится страстью подлинной…

---

— Только потому, что это нужно Джейсону? — спросила Каролин, зная, что уже перегибает палку и выходит за рамки этикета, но ничуть об этом не беспокоясь.

— Я всегда рада услужить его светлости, — спокойно ответила Миллисент. — Это самое малое, чем я могу отблагодарить его за все, что он сделал для Томаса.

К Каролин вернулось самообладание, и она возобновила работу. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы точно сымитировать почерк Синтии, а присутствие мисс Нельсон, бесспорно, только мешало. Каждое письмо заставляло ее беспокоиться: не покажутся ли адресату слишком сухими и формальными ее приветствия. Несмотря на то что большинство приглашенных были, по ее предположениям, друзьями скорее Джейсона, нежели Синтии, она понимала, что среди всего количества гостей могут попасться и такие, к которым сестрица могла обратиться и по имени. Но кто они, эти близкие знакомые Синтии? Каролин немного поколебалась относительно Хью Сент-Джона. Не покажется ли странным, если обратиться к нему как-нибудь излишне официально? Ладно, пусть будет «кузен Хью». Синтия наверняка так обращалась к нему. Пульсирующая головная боль никак не отпускала, и Каролин захотелось вернуться в постель.

Миллисент работала довольно проворно. С конвертами она покончила еще накануне и теперь непосредственно принялась писать приглашения. Из-за высказанных друг другу резких слов у Каролин все горело внутри, но она заранее чувствовала облегчение оттого, что приглашения будут готовы. Ее нынешнее самочувствие, конечно же, не позволило бы ей справиться с такой работой в одиночку.

Женщины прервались, чтобы выпить чаю, который принес им Барлоу. Было уже около четырех часов пополудни. Каролин, натянуто улыбаясь, разливала чай сама, причем предложила гостье широчайший выбор различных кондитерских изделий. Ее саму ничто особенно не привлекало, но все же приходилось понемногу откусывать от сдобной булочки с изюмом.

— Как поживает ваш брат? — спросила она, чтобы хоть как-нибудь завязать разговор.

— Очень хорошо, спасибо. Он усердно трудится над своими воскресными проповедями. Ему хочется преуспеть в здешнем приходе. Он до глубины души признателен лорду Браутону.

Каролин едва не спросила ее, как давно Томас служит здесь викарием. Мысли девушки сделались слишком неясными, и она с легкостью могла бы допустить подобную ошибку. Она облизнула губы.

— Уверена, муж… муж доволен им!

— Надеюсь, что доволен, — нахмурилась Миллисент. — Томас был очень расстроен, когда вы… хм, уехали. Он переживал, что не справился со своими обязанностями, говорил, что должен был знать то состояние, в котором вы пребывали. Он думал, что его светлость будут бранить его за непредупреждение случившегося.

— Не понимаю, почему Джейсон должен обвинять вашего брата за то, что сделала я!

— Потому что он был не только вашим другом, но и вашим духовником. Лорд Браутон мог бы решить, что вы доверили Томасу свои невзгоды, свои тайные мысли, а тот ни о чем не известил его.

— Мне почему-то казалось раньше, что признания, сделанные на исповеди, всегда сохраняются в тайне и роль священника заключается не в том, чтобы шпионить за женщиной и обо всем услышанном доносить ее мужу.

По щекам Каролин пошли красные пятна.

— Так мог бы поступить Джейсон Сомервилл, — продолжала она, — но сама мысль о том, что духовное лицо могло опуститься до слежки, и тем более за женщиной, мне глубоко противна.

Неумело скрываемое негодование Миллисент наконец-то выплеснулось наружу.

— Джейсон Сомервилл всегда был порядочным человеком. Он не стал бы просить Томаса шпионить за вами.

— Тогда чего же вашему брату бояться?

— Ответственности!! Он слишком много на себя берет. Он принимает на себя вину всей округи. Он чувствует себя в ответе в том числе и за вас, ибо был вашим другом и хотел служить вам примером. Однако вы-то уж наверняка никакой вины за собой не ощущаете.

Каролин отодвинула от себя свои чашку и блюдце. Руки ее дрожали: то ли от ярости, то ли от слабости, то ли от того и другого вместе.

— Кто вы такая, чтобы осуждать меня? Вы даже представления не имеете обо всех моих мыслях и чувствах.

— Зато я знаю о ваших поступках! Неужели вы и в самом деле думаете, что все поверили той истории, что рассказывает Джейсон? Вы… вы не были в Италии с леди Селеной. Она, конечно, покрывает вас с радостью, но правда-то известна всем! Люди только прикидываются, что поверили в ваши сказки. Они хотят помочь Джейсону сохранить свое лицо. Никто не желает ранить его.

— Сомневаюсь в этом. Я заметила, что здесь есть люди, которые хотели бы видеть его уязвленным в своей гордыне.

— Ну, разве что такие же жалкие и лицемерные трусы, как вы! Вы, Синтия, сделали все, что было в ваших силах, для морального уничтожения мужа. Вы не были ему ни женой, ни помощницей. Вы даже не были ему другом. Лорд Браутон — прекрасный человек, очень порядочный, но благодаря вашим стараниям он утратил веселость, любовь, счастье. Единственный ребенок, которого вы изволили родить ему, оказался идиотом! Одно-единственное чадо, да и то без мозгов!

Рука Каролин взметнулась и ударила женщину по щеке.

— Меня ты можешь обзывать, как тебе заблагорассудится. Я знаю, ты ревнивая ведьма! Но я постою за себя! Однако не дай вам Бог еще раз унизить мою дочь. Если Джейсон чувствует, что с наследником я его надула, то пускай, это его дело. На самом деле Лорел нечего стыдиться. Она может составить счастье для всякого мужчины с сердцем и душой, мужчины, пекущегося о добром имени — своем и своих близких!

Миллисент поднесла руку к горящей щеке, глаза ее от гнева и изумления были широко раскрыты.

— Как… Как вы посмели?!

— Вот так и посмела! Я все смею, ты разве еще не усвоила этого? Если я могу противостоять самому Джейсону, то ты для меня — ничто, полный ноль… Думаю, вам пора удалиться!..

Мисс Нельсон подхватила свою сумочку и перчатки, глаза ее метали молнии.

— Томас учит меня, что вас нужно пожалеть, ибо грешны, но, боюсь, я не столь добродетельна, чтобы сделать это. Мне вас ничуть не жаль, вы мне противны. Вы порочны! Порочны! Порочны! Я презираю вас и от души надеюсь, что Джейсон не позволит себе сдаться перед таким ничтожеством, как вы! Прощайте!

Миллисент пулей вылетела из комнаты. Каролин резко повернулась и, схватив первую попавшуюся под руку книжку, запустила ей вслед гостье. Книга ударилась о закрывшуюся дверь, отскочила в сторону и, падая, свалила на пол стеклянную статуэтку с полки. В голове у девушки тяжело стучало. Каролин прижала пальцы к вискам. В животе болело, к тому же ощущалась отвратительная пустота. Усталость! Невероятная усталость! Для одного дня событий больше чем достаточно! Такая страстная ненависть, пусть даже в глазах и речах этой идиотки Миллисент? Нет, это уж слишком! Она дернула за золоченый шнур звонка и попросила мигом явившегося Барлоу прислать Присциллу. Служанка не заставила себя долго ждать и, тихо обняв рыдающую Каролин, помогла ей подняться по лестнице и добраться до своей спальни. Присцилла освободила хозяйку от одежды и сняла с ног туфли. Потом она опустила занавески и вышла из комнаты. Все еще мысленно переживая события дня, Каролин погрузилась в сон.

На следующее утро она почувствовала себя еще хуже. Сразу же после утреннего чая у нее началась рвота, приступы которой вконец измотали ее, сделав слабой и практически беспомощной.

Проходили дни, но лучше не становилось. Голова болела не переставая, в животе начались такие боли, которых Каролин никогда в жизни не испытывала. Она не могла понять своего состояния. Всю свою жизнь она была вполне здоровой женщиной и не отличалась склонностью ко всякого рода хворям и болячкам. Даже во время беременности она чувствовала себя прилично, словно крестьянка.

Каролин пыталась бороться с мерзостной дурнотой и слабостью, заставляя себя вставать с постели, одеваться, есть исправно приносимую ей пищу, но сил явно недоставало. Бедняжка похудела так, что на лице остались одни огромные глаза и заострившийся нос. По ночам от одиночества и страха она плакала, в глубине души чувствуя, что безнадежно больна. Впрочем, Каролин отказывалась верить своим страхам и предчувствиям.

Все это время Джейсон отсутствовал. Иногда он присылал ей сообщения, где говорилось о том, что, предположим, к ленчу или обеду его не будет, что поужинает он где-нибудь в поле или в каком-нибудь фермерском доме. Зачастую он свой обед, да и большую часть вечера проводил в таверне в Хокли. Странно, но Каролин хотелось, чтобы Джейсон находился рядом. Для преодоления болезни она нуждалась в его поддержке. Однако в девушке еще говорила гордость, и она не решалась открыто просить о внимании и заботе, однако ей не представлялось возможности также и предстать перед ним в столь жалком состоянии.

«Я умираю, — думала она, — умираю». Она знала, что горевать по своей супруге Сомервилл особо не станет.