Борис Херсонский - Одесский дневник 2015–2016. Взрывная волна

• Название: Одесский дневник 2015–2016. Взрывная волна
• Автор: Борис Херсонский
• Жанр: Поэзия
• Год: 2017
• ISBN: 978-966-03-5477-7, 978-966-03-7821-6

Книга поэта, переводчика и эссеиста Бориса Херсонского – поэтический дневник. В нее вошли стихотворения последних двух лет – в той последовательности, в которой они писались. Их темы во многом традиционны для творчества поэта – философская и «историческая» лирика, религиозные сюжеты, сюрреалистические картины советского прошлого. Но лейтмотивом звучит военная тема, тревоги, надежды и разочарования этих лет. При этом стихи не носят прямого, лобового характера – нынешние события рассматриваются сквозь призму многовекового опыта нашей страны и ее северного соседа, оказавшегося сильным и опасным врагом. Автор переосмысливает историю России. Но его критика – не насмешка чужака, скорее она проникнута теми же чувствами, которые мы находим в стихах послереволюционной эмиграции. За одним исключением – возврата в Россию поэт для себя не видит: его творчество навсегда связано с Украиной.

---

Борис Херсонский Одесский дневник 2015–2016; Взрывная волна

Серия «Сафари» основана в 2005 году

В оформлении обложки использована картина А. Ройтбурда из цикла «Григорий Сковорода»

Художник-оформитель О. А. Гугалова

«Три года странной войны люди утомлены…»

три года странной войны люди утомлены
все дорожает все раздражает исчезает чувство вины
шкура своя дорога бизнес в стане врага
тревога свободно плавает ее не ввести в берега
на выход с вещами ни выхода ни вещей
мысли в душу впились не хуже таежных клещей
впрочем тундра тайга это тоже в стане врага
там же березки чистое поле золотые стога
просыпаешься вспоминаешь война и обратно в сон
камуфляж и бронежилет это модный фасон
установка град враг пальнет и рад
кресты угрюмо глядят на живых из оград
просыпаешься вспоминаешь война а дальше куда
если завтра мир что делать солдату тогда
неужто снова высотка двадцать второй этаж
до свидания милый окоп и родной блиндаж
просыпаешься вспоминаешь война что же будет потом
то ли русский мир то ли еврейский шолом
и что-то снилось а что забыл но снилось всю ночь
вроде метался кричал но никто не хотел помочь

1 января 2017

Январь 2015-го Под праздничный гром петард

«То тут то там небольшие взрывы, под праздничный гром петард…»

То тут то там небольшие взрывы, под праздничный гром петард.
Вылетают стекла, искалечены двери – ущерб небольшой.
Где-то ходит какой-то ублюдок, если вежливо, то – бастард,
без работы, должно быть, гад, ни гроша за душой.

Пожалеем его, он – пропащий, он – подрывник,
он ошибается только раз, как и сапер.
К тому же убитых нет, повторимся – ущерб невелик.
Но лучше бы он в магазине булочку спер.
Лучше бы поздней ночью он взломал какой-то бутик,
он был бы не подрывник, он был бы правильный вор.

Он был бы подлец, наживающийся на чужом,
но взрывчатка в сумке – это уж слишком, поверь.
Ходи с ножом, негодяй, промышляй грабежом,
но не клади человеку бомбу под дверь.

Потому что от наших душ пойдет взрывная волна,
и накроет тебя она, ублюдок, тебе не спастись, подрывник.
Потому что эта волна – разрушение. И война
из разбитых окон кажет ужасный лик.

3 января 2015

«Смех сквозь невидимые миру слезы…»

смех сквозь невидимые миру слезы
и синие сентябрьские стрекозы
над матовой поверхностью пруда
загустевает сумрак предвечерний
из зарослей густых библейских терний
растут стихи не ведая стыда

здесь быть могла купальщица нагая
здесь шахматы с трудом передвигая
могли сидеть два старца над доской
размеренной расчерченной на клетки
могли играть в пятнашки малолетки
мог стать монахом человек мирской

на миг на час на день не все равно ли
и кто измерит груз душевной боли
на фоне исчезающего дня
листвы слегка желтеющей пропащей
с ветвей сорваться все же не спешащей
и жизни уходящей от меня

здесь быть могли и нимфы и сатиры
мог аполлон бряцать на струнах лиры
из панциря рептилии здесь мог
стоять державин или ломоносов
бердяев иль какой иной философ
замкнувший рот и сердце на замок

здесь никого лишь темный пруд да ива
пейзаж весьма банального разлива
стрекозы водомерки посвист птиц
и в этой пустоте как наважденья
мелькают смерти свадьбы и рожденья
черты и очертанья милых лиц

8 января 2015

«От скромности не умирают. Правитель отправил трон…»

От скромности не умирают. Правитель отправил трон
в кладовку, а в тронный зал поставил грубо сколоченный табурет,
выкрашенный с потеками. И – не умер. Сегодня он
моложе, чем его же старый парадный портрет.

На парадном портрете он в латах и в рубище, только рубин
в перстне, и вырожденье, пардон, выраженье лица,
выдают в нем гада – покорителя высот и глубин,
моллюска, спрятавшегося в раковине дворца.

На книжных полках разрозненные тома
его предшественников: стоят себе, ну и пусть.
Сам написал брошюру. На большее времени и ума,
не хватило, зато вся страна заучила ее наизусть.

В обиходе его – ни скипетров, ни держав, ни корон.
Золото запрещено. Роскошью стала медь.
Наследник ночью приходит в кладовку – потрогать трон,
полюбоваться, а при случае посидеть.

Правитель знает об этом. Но не проливает слез.
Молодо-зелено. Пусть веселится пацан.
А если сын заиграется, если дело – всерьез…
Что же – казнить сыновей и раньше случалось отцам.

12 января 2015

«По окончании войн опускаются руки скажи…»

по окончании войн опускаются руки скажи
как восстановим руины куда девать блиндажи
полезные бункеры окопы или траншеи
и главное блин куда подевался враг
которого раньше гнали в три шеи
через всю европу и где наш победный флаг

весь дырявый от пуль и осколков и все же победный
где железный меч и щит начищенный медный
где доспехи кольчуги и стрелы в кожаном колчане
как нам теперь обходиться без этих предметов
без воинственных предков и их заветов-запретов
без железных птиц проносящихся в вышине

по окончании войн не знаешь что делать теперь
хорошо если враг вновь постучится в дверь
старую мать убьет изнасилует дочь и сестрицу
тогда-то и встанем плечом к плечу и затянув ремень
с боями европу пройдем и захватим вражью столицу
и навсегда внесем в календарь этот великий день

15 января 2015

«по городу носят взрывчатку в пластиковых пакетах…»

по городу носят взрывчатку в пластиковых пакетах
хозяйственных сумках и маленьких чемоданах
топчут асфальт и брусчатку мы узнаем об их секретах
после взрывов и это просто уточнение данных

сколько окон выбито сколько балконов упало
есть ли убитые или все живы-здоровы
только напуганы тем что мирной жизни не стало
случилась война а законы войны суровы

или их просто нет и взрывы вошли в привычку
не встаем из-за столика только вздрогнем и лица мрачнее
враг выбирает оружие как вор подбирает отмычку
а дверь открыта и так говоря точнее

18 января 2015

«Надеешься на одно а думаешь о другом…»

Надеешься на одно а думаешь о другом
наедине с собою говоришь как с врагом
и правильно быть начеку это главный принцип
одиночества и фантазии повезет так мечты
гонителя ангела глядящего в высоты
на душу как на пастушку в объятиях принца

быть любимым для ангела значит обернуться скотом
хорошая сказка приберегает секс на потом
свадьба сказке конец реже кровать и роды
без лишних деталей без похоти без болей
кровотечений тут принцип никого не жалей
самый строгий закон это закон природы

быть гордым для ангела означает стать слугой сатаны
и знать что все решено и века сочтены
и озере огненном кончатся все боренья
копыто выставит как у Брейгеля древний Икар
пятку и к небу взамен подымается пар
и в этом причина глобального потепленья

быть свободным для ангела означает парить в облаках
не заботясь о нищих о детях о стариках
о падших женщинах об агрессивных подростках
о исчезающих видах которые занесены
в красную книгу ни о спасенье страны
даже если это россия в крови и зеркальных блестках

ангел на службе посредник между Господом и тобой
он видит как ты тайком читаешь плейбой
представляешь смерть любимых ближних и дальних
и ужасаешься собственным мыслям наедине
с самим собою и плачет на самом дне
ангел-хранитель гонитель многострадальных

19 января 2015

«Склонная к полноте и рассуждениям дама…»

Склонная к полноте и рассуждениям дама,
уже получившая пенсионные льготы,
говорит: «Я – последовательный противник Майдана.
(О себе – в мужском роде, так было принято в семидесятые годы.)

Уж лучше бы жить нам под президентом-вором,
набивал бы мошну, а нас бы не трогал, боров.
Воровство – привычное дело для государства, в котором
нам выпало жить, – страна побирушек, поборов,

тут взятка – налог чиновнику с черного нала,
тут рекет – налог мерзавцу за безопасность.
Я – противник Майдана, но боже, если б я знала,
у чему приведут перестройка и – как ее? – гласность!

Меченый Мишка и Ельцын – хозяин-барин.
Девяностые с уголовщиной романтичной и бурной.
Думаю, что в гробу перевернулся Гагарин,
впрочем, он кремирован, значит, прах летает над урной!»

Я уже не слушаю, а смотрю, как серенький столбик пепла
из последних сил цепляется за тонкую сигарету,
на занавеску, на внучку – как выросла и окрепла!
на рюмку с ликером, что будет выпита ближе к лету,

на обои потертые, зато – хороши картины,
подарки друзей-художников, которых она любила,
а она могла оторваться, вырваться из рутины,
но вот – власть советов поменяли на власть дебила.

А она говорит, говорит, видать, для нее это важно,
что-то юное в тусклом взгляде на минуту воскресло…
Я думаю строчкой Бродского: «Дорогая! Не ваш, но
и ничей верный друг Вас приветствует из антикварного кресла».

20 января 2015