Александр Красницкий - Гроза Византии

• Название: Гроза Византии
• Автор: Александр Красницкий
• Жанр: Исторические приключения

Исторический роман русского писателя А.И.Красницкого «Гроза Византии» пронизан главной темой — стремлением славян к созданию могучего государства. Как трудно шел этот процесс, какие условия и мужество требовались первым русским князьям, чтобы утвердить свое величие, об этом и узнает читатель.

---

— Как прощайте? Ты уходишь?

— Да!

— Куда?

— Туда, к византийцам…

— Зачем? Я не пущу тебя! — воскликнул Аскольд.

Изок грустно улыбнулся.

— Я еще не сказал вам, зачем я пришел сюда и как смог я уйти из столицы Византии… Узнайте же, что сами византийцы послали меня к вам предложить вам богатые дары, чтобы только вы отступили от них… Но я вижу теперь, что так поступить вам, князья, нельзя… Вы явились сюда не столько за добычей, сколько ради мести, а месть священна… Идите же на столицу Византии, возьмите ее! Еще переход, и она будет ваша, а меня отпустите…

— Но объясни, зачем ты хочешь возвращаться? — воскликнули вместе и Аскольд, и Дир.

— Я дал клятву славянина, что вернусь…

— Князь твой разрешает тебя от этой клятвы…

— Нет, не удерживайте меня… Если я останусь, не только мое имя, но и все славянство покроется позором. Я сдержу данное мной слово.

— Но тебя замучают, убьют там…

— Стало быть, так суждено мне богами…

— Но подумай, несчастный, что скажет твой отец?…

— Он похвалит только меня!… Всеслав первый бы отрекся от меня, если бы он узнал, что я не сдержал своего слова. Молю вас, князья, не держите меня!… Я должен спешить… Что будет со мной — то будет, вы же идите и отомстите за Зою, за Улеба… Прощайте еще раз!

Он кинулся в объятия Аскольда, потом Дира, глубоко растроганных его поступком. Затем, едва сдерживая свое волнение, он поспешно вышел из шатра…

Честь для славянина оказалась выше всего.

22. ЧУДНОЕ ВИДЕНИЕ

Изок шел безостановочно и на другое уже утро был в Константинополе. У него был пропуск от Василия Македонянина, и потому он беспрепятственно достиг дворца.

Нерадостные вести принес он с собой.

Когда Василий узнал, что побудительным поводом к набегу была не жажда грабежа, а месть, он сразу понял, что в этом случае нечего и надеяться на пощаду…

Сперва он хотел заключить Изока в темницу, но и его поразил поступок этого юноши.

"Какой народ, какой дивный народ! — думал он. — Если дети в нем таковы, то что же говорить о взрослых!”

Он с восхищением смотрел на Изока.

Потом Василию пришло в голову, что Изок в случае беды может еще пригодиться. Его знают славяне, и с его помощью как-нибудь удастся спасти кого-либо из близких.

Василий готов был ко всему и не ждал более спасения Константинополю. Он ласково отпустил Изока, а сам немедленно отправился к Вардасу, у которого непрерывно находился Фотий.

Там уже знали о возвращении посланца.

— Что? — в один голос спросили тревожно Вардас и Фотий.

— Нам остается ждать только чуда, предсказанного тобой, великий патриарх! — дрожащим голосом отвечал Василий.

— Почему же?… Они разве не хотят брать выкуп?

— Киевские князья пришли не за нашими богатствами…

— Что же им нужно?

— Тут дело идет о мести и о мести за женщину… Вы помните ту, которая, по нашим известиям, сделалась жертвой несчастного Фоки? Ее имя до сих пор было неизвестно… Знаете, кто она? Это — матрона Зоя, исчезнувшая вместе с Анастасом, благодаря интригам Никифора и Склирены. Отравленные запястья убили ее в то время, когда она готовилась стать женою этого киевского правителя Аскольда, и теперь этот поход является местью за ее гибель…

Вардас и Фотий поникли головами.

— Что же делать? — прошептал Вардас.

— Одно только чудо спасет нас!

— И это чудо будет! — горячо воскликнул Фотий. — Я уверен в этом.

Силы небесные защитят нас от этого бича! — Молись за нас, великий патриарх! — И вы молитесь! Помните, что только это одно и остается нам…

В небывалом смущении, окончательно потерявшие всякую надежду, разошлись эти сановники, не придумав ничего для спасения своего родного города.

А варяжские дружины с первыми лучами солнца начали свой последний морской переход к Константинополю. Все на стругах были спокойны, все были заранее уверены в удаче.

К вечеру крики восторга огласили водяную пустыню: перед варягами в последних лучах солнца засверкали купола церквей и соборов Константинополя.

Путники были в виду своей цели…

Варяги подошли к Византии.

Пущенные вперед струги уже натолкнулись на заграждение входа в Золотой Рог. Аскольд немедленно отправился сам осмотреть цепи и убедился, что и в самом деле ни разбить эти цепи, ни перетащить через них даже легкие суда было совершенно невозможно. Всей славянской флотилии оставалось избрать стоянкой открытый залив и отсюда уже начать военные действия против столицы Византии.

Осматривая заграждения, Аскольд вышел на берег, а потом, когда он возвращался к своему стругу, прямо к нему бросился навстречу какой-то старик.

Князь хотел отстранить кинувшегося, даже схватился за меч, но, увидав, что все вооружение этого старика состоит из небольшого деревянного креста, успокоился и остановился.

"Это — какой-нибудь христианский жрец, — подумал он, — он, верно, хочет просить меня о пощаде своего храма!”

Но христианский жрец и не думал ничего просить. Напротив того, он сам грозил вождю страшных варягов.

— Почто пришел безумный? — расслышал Аскольд его лепет, почему-то заставивший вздрогнуть его закаленное сердце. — Почто пришел? Разорять храмы Бога, который тебя создал, губить ни в чем неповинных женщин, детей? Или ты думаешь, что Бог допустит это?…

— Никто не помешает мне, старик, — гордо ответил Аскольд. — Если бы не только что ваш Бог, но даже сами Один и Тор явились предо мной и встали на защиту этого города, я бы и с ними вступил в борьбу.

— Замолчи! Ты ли, слабый, ничтожный человек, дерзаешь вступить в борьбу с Божеством? Знай же! Это говорю тебе я, служитель Бога живого: волоса не упадет с головы ребенка, живущего в городе святого царя Константина. Святая Дева — защитница всех, ты же будешь посрамлен, и только жалкие остатки твоего войска вернуться на родину!

Аскольд был суеверен, а старик говорил с таким убеждением, что впечатление его речи неотразимо действовало на суеверного норманна.

— Кто может остановить меня? — пробормотал он.

— Силы небесные! Им же нет числа… Гляди, гляди! Вон, на небе -видишь? Святая Дева простирает над городом покров свой!

Какая-то невольная сила повлекла взор Аскольда на небо. К ужасу своему и удивлению, он действительно заметил там, среди облаков, следующее явление. Среди облаков образовалась как бы человеческая фигура с простертыми вперед руками. Раздраженное воображение поддалось убежденным речам вдохновенного старика, и Аскольду показалось, что эта фигура приняла вид женщины необыкновенной красоты. Он ясно видел, что женщина в простертых руках держит какую-то одежду, которой, как казалось витязю, она покрывала осажденный им город…

Громкий стон и плач заставили его опустить глаза на землю; там восторженно рыдал на коленях вдохновенный старик. Когда Аскольд снова взглянул на небо, там уже ничего не было видно…

Сердце суеверного норманна трепетало от какого-то тревожного предчувствия…

23. ПАТРИАРХ И ЮРОДИВЫЙ

Итак, спасения византийцам ждать было неоткуда. И высшим сановникам точно так же, как суеверной черни, приходилось ждать только защиты сил небесных, одного только чуда…

— Чуда, чуда! — громко говорил сам себе патриарх Фотий, остававшийся один в своих роскошных покоях. — Да разве можно ждать чуда для города, где на бесчисленное множество нечестивцев не наберется и десятка праведников… Чуда для столицы государства, разлагающегося, зараженного всякими пороками!… Эти люди явились как бы мстителями за все преступления, совершенные Византией… Судьба! Да, эти варяги -мстители…

И вдруг патриарху вспомнились святые слова: «Мне отмщение, и Аз воздам».

Какими-то особенными, пророческими показались ему они в эти тяжелые мгновения.

Фотий на патриарший престол попал случайно. Он никогда не готовил себя к духовной деятельности. Это был человек науки, замечательно образованный для своего времени. Современники удивлялись разносторонности его знаний. Его «Библиотека», составленная им для брата, была энциклопедией его времени. Не было той отрасли науки или знаний, которая не была бы изучена этим человеком. Каприз или, вернее, политические соображения заставили Вардаса, сместив Игнатия, поставить на патриарший престол своего племянника. И здесь он оказался еще величественнее, чем среди блестящих придворных императорского двора. Фотий был страстным патриотом. Он любил свою родину более всего в жизни. Для славы ее он готов был на все — даже на нарушение заветов святых отцов, конечно, когда это касалось частных случаев и святость церкви не могла пострадать, но в общем он свято верил в основы своего православного вероисповедания, и, когда Рим, по настояниям германских и франкских императоров, цинично отверг некоторые из них, Фотий, ясно сознавая все бессилие Византии пред могущественным Римом, решительно вступил за правоту православия в тот великий религиозный спор между Востоком и Западом, который продолжается до настоящего времени.