Антон Краснов - Белый Пилигрим

• Название: Белый Пилигрим
• Автор: Антон Краснов
• Издательство: АРМАДА: «Издательство Альфа-книга»
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-93556-557-9

Неисповедимы пути Господни. Особенно если в роли бога выступает Белый Пилигрим, создатель древнего и бестолкового мира Мифополосы. О таком боге и таком мире никогда не слышали Илья Винниченко и его друг Макар Телятников, да и незачем было. Но когда на кону — твоя судьба и тайна смерти близкого человека, то нырнешь и не в такой мутный омут, как Мифополоса, мир переменчивого Белого Пилигрима! Казалось бы, все фигуры в сложной игре расставлены: «Враг есть враг, и война все равно есть война», как поется в песне. Казалось бы, главный злодей очевиден — коварный маг со смехотворным именем Гаппонк, повелевающий, однако, отнюдь не смехотворными силами. Но не тут-то было! Ведь зло, как и разгадка, таится куда ближе, чем думает главный герой, и для этого придется узнать, КТО же таков этот Белый Пилигрим, демиург Мифополосы…

---

— Стра-а-ажа!!

Макарка Телятников растерянно глянул на меня, теребя на переносице очки, и вдруг, вскочив с дивана, предпринял самое идиотское, что только вообще могло прийти в его голову: бросился бежать… Я застонал и схватился за виски. Ну, все. Теперь нас точно упекут на сто метров ниже уровня земной поверхности, в какое-нибудь вонючее холодное подземелье со слезящимися стенами и агрессивными мокрицами, там обитающими. Попытка побега — косвенное подтверждение виновности. Особенно — неудачная попытка.

Потому что Макарка недалеко убежал.

На самом выходе из галереи зимнего сада он натолкнулся на рослого гвардейца в красном форменном мундире и тотчас же получил такой удар по физиономии, что повалился мертвым снопом. При этом грянулся неразумной своей башкой о расписную вазу, из которой врастопырку торчало очередное экзотическое растение с плотными, мясистыми листьями, утыканными колючками. Ваза опрокинулась и разбилась, засыпав барахтающегося Макарку землей, а напоследок сверху повалилась проклятая растительная хреновина со всеми своими листьями и иглами…

Я вытащил «три шестерки» и с отчаянием стал переливать содержимое бутылки в свою болтливую глотку.

ГЛАВА ШЕСТАЯ, МАРАЗМАТИЧЕСКАЯ Старый, очень старый знакомый

1

У меня масса хороших качеств. Например, порой я вожу знакомство с приличными деньгами. Впрочем, не обольщайтесь: приличные деньги как приличные люди, их никогда много не бывает. У меня есть другие положительные качества. Например, меня отличает взвешенный, ответственный подход к жизни. Жаль одного: что два вот этих момента — наличие денег и ответственный подход к жизни — никогда не пересекаются. Ну не встречаются они. Наверно, у них обоюдная антипатия. И потому, когда у меня нет ни копейки, я смотрю на жизнь трезво и в целом осуждающе. Зато когда появляются деньги, суровый подход к той же самой жизни как ветром сдувает. Точнее — смывает, и не водой, а жидкой субстанцией покрепче.

Я уже предвижу поджатые губы и обвинения в пропаганде пьянства как уныло-бытового, так и экспериментально-просветительского. В конце концов, стал бы я обучать Чертову и Дюжину дедуктивному методу, если бы не выпил? То-то и оно. Выучил бы Цицерон (Спиноза, Сократ) Горыныч армейские команды и преодолел бы таким образом неуставную путаницу в рядах своих голов, если бы не (прошу прощения за тавтологию) зеленый змий? Да никоим образом. К тому же разве это пьянство? Почему разного рода наемные вояки типа мушкетеров, выведенных в романах Дюма, пьют на каждой странице да еще всячески этим бравируют, дескать, вот я каков!.. И ведь никто не вспоминает, что Атос, он же благороднейший граф де Ла Фер, от бутылки не отлипал точно так же, как мы с Макаркой. И…

Разные, разные глупые мысли лезли мне в голову, и все они большей частью не имели отношения к моему нынешнему, весьма незавидному положению. С Макаркой и даже Ниной говорить совершенно не хотелось. Что толку?.. И так сказали больше, чем надо, и все не то. Влипнуть глупее, чем это сделали мы, — сложно. Практически невозможно. К такому выводу я пришел, даже особенно не анализируя ту дурацкую сцену с первым министром, отважным разоблачителем воров-библиофилов. А нужно бы проанализировать, прикинуть перспективы на будущее… В конце концов, времени у меня сейчас много. Очень много. Куда больше, чем его можно израсходовать. Вот такая дурацкая теория относительности. Впрочем, я не раз отмечал, что в их мире все устроено очень бестолково. Верно, создатель Оврага и Мифополосы, этот легендарный Белый Пилигрим, схалтурил и выдал некондиционный продукт. То есть мир. Кто поручится за то, что это был не Бог-недоучка? «Даром со мною мучился самый искусный ма-а-а-аг!»— как поется в песне Аллы Борисовны.

Вот такие разнородные размышления, в том числе откровенно богохульственного толка, наполняли мой вместительный череп до того момента, пока я не встретил — ЗДЕСЬ, сейчас, в тюремной камере, которой все равно не избежал! — старого знакомого.

Я бы даже сказал: очень старого знакомого.

Но обо всем по порядку.

После нашего сенсационного разоблачения никто даже и слушать не стал, что я, запоздало собравшись с силами, хотел сказать. Собственно, после портвейна, которым я в очередной раз попытался злоупотребить, язык не очень-то слушался меня, а Макарка после своего тесного контакта с вазой и вовсе ничего не соображал. Чертова и Дюжина не предприняли и намека на то, чтобы каким-то образом вытащить нас из этой нелепости, обрушившейся на нас нежданно, нелепо и как-то коряво, что ли… как старый кособокий сарай, подпертый сбоку поленом, ну! Уже потом, после того, как нас отвели в подземелье (пришлось пройти несколько пролетов длинной скользкой лестницы, где пахло затхлой сыростью и гнилью), я сообразил, что они могли и НЕ ХОТЕТЬ выгораживать нас. Или даже — подставить нарочно. А что? Ведь это по инициативе любезной Елпидофории Федотовны мы отправились на аудиенцию к царю. И еще… если нас поймали с ворованным национальным достоянием, с ценной книгой из царского книгохранилища, — почему в таком случае мне не задали ни единого вопроса, не повели к следователю, что ли, или кто тут у них?.. Так нет же: загнали в глубокое подземелье, настолько ниже уровня земной поверхности, что мало какой приличный труп на такую глубину рискнет завалиться.

Впрочем, после того, как за нами троими (еще и Нинка ведь!) захлопнулась тяжелая дверь из темного набухшего твердого дерева, скрипучая, на ржавых петлях, — всякое желание перебирать перипетии этих последних минут отпало. Случилось — значит случилось. Я сел на топчан в самом углу, посадил на колени всхлипывающую Нинку и погрузился в полусон-полузабытье. Тогда и пошли эти дурацкие, не имеющие отношения к происходящему размышления о жизни: дескать, у меня масса хороших качеств. Например, порой…

И так — снова.

Подземелье, куда нас поместили, оказалось куда большего размера, чем мне почудилось сначала. Когда глаза немного привыкли к темноте, я разглядел, что мы находимся в довольно просторном помещении размером с нормальную такую трехкомнатную квартиру. По крайней мере, побольше моей (которая сейчас кажется мне мифом и небывальщиной, словно она никогда не доставалась мне от бабушки и не жил я там сначала с Леной, а потом один!). Глубокое подземелье… Однако же здесь не было угольно-черной непроницаемой тьмы, какая царит в глухих, полностью изолированных от света помещениях. Несколько размытых серых полос пробивались откуда-то сверху, и воздух в подземелье не был затхлым, неподвижным. Значит, здесь было что-то вроде воздухопровода или даже воздухозаборника. Я аккуратно ссадил с себя племянницу, встал и медленно, придерживаясь рукой за каменную кладку, проследовал к дальней стене. Задрав голову, разглядел, что потолочное перекрытие составляют сильно закопченные мощные балки. До меня донесся слабый, задыхающийся голос Телятникова:

— Винни, мы уже в аду, что ли? Как-то тут сыровато для преисподней… там все-таки потеплее должно быть… климатический режим — жара…

— Да замолчи ты, — с досадой сказал я заплетающимся языком. — И так наговорили… свыше всякой м-меры. В веселое место мы угодили, Макарка. Наверно, в СИЗО мне и то лучше бы пришлось. Там хоть лампочка горит… кажется.

— Зато там такое изысканное общество, что я лучше тут буду с крысами и мокрицами отдыхать, — проворчал Телятников. Безусловно, в этом он прав. Общество… Я произнес это слово про себя и как раз тут заметил, что нас в подземелье не трое.

Четверо.

В углу, съежившись, сидел человек. Человек?.. После встречи с милейшими созданиями колдуна Гаппонка Седьмого я мало был настроен гадать и потому, пошарив по карманам джинсов, выудил оттуда зажигалку. Колесико крутнулось раз и другой, разбрасывая искры, и при свете маленького язычка пламени я увидел сгорбившегося старика с седой бородой. Старик сидел неподвижно и не шевельнулся и тогда, когда я поднес зажигалку едва ли не к самому его лицу и выговорил:

— Совсем сдурели — дедов сажать! Помереть спокойно не дадут. Дедуль, а тебя-то за что сюда сплавили, а?

Дед пожевал губами. Он больше ничего не сделал, только пожевал губами, но этого хватило: я УЗНАЛ его. Если бы мне сказали, что я смогу узнать человека, которого видел до того всего лишь раз в жизни, и смогу узнать почти в полной темноте, при неверном свете зажигалки в подрагивающих руках, — я сильно бы усомнился. У меня вообще плохая память на лица, а выпитое вино только усугубляет кратковременность этой памяти.

Зажигалка уже раскалилась и обжигала мне пальцы, но я держал ее зажженной и разглядывал, разглядывал это лицо с седой бородой, с глубокими морщинами на лбу, на впалых щеках, переносице и в уголках глаз. Конечно, я не мог не узнать его! Это был один из тех трех дедов, которых тут, в этом мире, именовали братьями Волохами. ОН!!! Один из тех троих, со встречи с которыми и начались наши злоключения! Один из тех троих, что оставили нас один на один с проклятыми талисманами из чужого, непонятного, дурно устроенного и невесть как управляемого мира! Из тех… из тех!..