Т. Креве оф Барнстейпл - Федька-Зуек — Пират Ее Величества

• Название: Федька-Зуек — Пират Ее Величества
• Автор: Т. Креве оф Барнстейпл
• Жанр: Морские приключения

В этом романе удачно сочетается то, что обычно вытесняет друг друга: лихо закрученный сюжет — к историческая точность деталей, достоверность психологии персонажей — и экзотика дальних путешествий. Шестнадцатый век повернут к читателю его малоизвестными гранями. История русского паренька, сделавшего карьеру английского пирата, вряд ли оставит Вас равнодушным. К тому же язык и стиль автора (ранее русскому читателю неизвестного, в отличие от западного) позволяют говорить о том, что это — настоящая проза.

---

Но при закате солнца, когда берег вновь стал совершенно пуст, — о чем свидетельствовали вновь высыпавшие на берег свиньи — Дрейк выслал шлюпку с добровольцами, вооруженными заступами и мушкетами. Миниви похоронили, вырыв яму поглубже — с таким расчетом, чтобы ни койоты не разрыли, ни испанцы не раскопали. И «Золотая лань» вновь вышла в путь.

Пройдя девяносто миль к северу, Дрейк наконец нашел место, где можно было остановиться на месяц-другой для ремонта.

8

Это было именно такое место, какое потребно: широкий залив с песчаным берегом, отлого уходящим в воду (а значит, тут легче будет вытягивать «Лань» на берег для кренгования и замены негодных досок обшивки; в горах над бухтой — корабельный лес (что-то вроде сосен, но с голубой длинной хвоей и большущими круглыми шишками. Неизвестно, как это называть, но явно годится!), можно рубить и скатывать вниз, прямо к месту работ; опять же смола от этих сосен-несосен; наконец, изобилие пресной воды. Испанцы не случайно так этот залив и назвали: «Баия-Саладо», то есть «Бухта Сладкая»…

Испанцев тут не было, на берегу стояло лишь несколько индейских хижин. А рыбы в заливе было такое великое множество, что за три часа первой рыбалки Дрейк и товарищи на пять удочек поймали более двухсот рыбин, — да не мелочи какой-нибудь, а красавцев от трех до двадцати фунтов весом! Том Муни, любитель лишний раз испробовать силу своих могучих клешней каким-либо диким или, по крайней мере, неслыханным способом, опять попытался ловить рыбу руками (помните? На мысе Бланко, в Африке, он уже пытался, на берберов глядя, но тогда не получилось) — и наловил. То ли рыба здесь была балованная, то ли сам старина Том проявил больше проворства, заранее настроясь на то, что просто так рыбу не удержать, даже если схватил, — Бог весть. А Федор подметил: «А вы знаете, что тут с мысом Бланко общего? Там холодное течение и вода на его стремнине часто цветет — и тут то же. Там китов изобилие, именно на стремнине течения, — и тут…»

Покончив с рыбалкой, на которую его сговорил адмирал, Том Муни пошел в гору — выбирать и топором помечать подходящие деревья, чтобы потом матросы их свалили и спустили вниз. Особым знаком он помечал стволы, пригодные для замены рангоутных деревьев.

А сам адмирал, покуда шел ремонт, на пинассе с одиннадцатью матросами и братом Томасом отплыл на юг — поискать пропавшие корабли флотилии. Он все еще надеялся на встречу. Но «Мэригоулд» уже три месяца, как лежал на дне близ тихоокеанского входа в Магелланов пролив. Что же касается вице-адмиральского корабля, то…

Впрочем, о судьбе «Елизаветы» стоит рассказать подробнее…

9

«Елизавета» в эти дни шла по Южной Атлантике на север, следуя на родину. В Плимут она вернулась в июне 1579 года, проторчав в «конских широтах» полтора месяца полного штиля. Из этих безоблачных, безотрадных мест их вытащило течение, а не мореходное искусство капитана.

Дрейк в те дни, когда «Елизавета» пришла в Плимут, стоял в заливе, доныне носящем его имя: «Дрейкс-бей», это в Калифорнии, к северу от современного Сан-Франциско.

На ведомственном расследовании в Адмиралтействе капитан Винтер излагал дело так: три недели он прождал окончания свирепствующей в Тихом океане бури, стоя в одном из заливчиков Магелланова пролива, куда непогода загнала его корабль сразу же после выхода из пролива. Вернулись ли в пролив «Мэригоулд» и «Золотая лань», он не знал, но предполагал, что да, так как это решение диктовалось элементарными требованиями хорошей морской практики. Адмирал Дрейк, капитан Худ и капитан Томас, по его мнению, опытные мореходы и поступили так же, как и он, только укромных мест в лабиринтах Магелланова пролива слишком много, чтобы не видеть друг друга… Команда начинала роптать — и ему пришлось уступить ей и вернуться в Англию.

Офицеры «Елизаветы» единодушно поддерживали версию вице-адмирала. Матросов в Адмиралтействе, по давней традиции британского флота, не расспрашивали, точно ли так было дело. Их спросили бы, только если бы офицеры разошлись в своих показаниях, А в данном случае как раз и стоило бы. Потому что мы знаем мнения только двух матросов «Елизаветы»: Джон Кук и Эдвард Клифф оставили путевые заметки, и в них оба утверждали, что решение о возвращении в Англию капитан Винтер принял вовсе не под давлением команды — а наоборот, вопреки ее общему желанию продолжать задуманное адмиралом плавание!

Но матросов не спросили…

В Испании весть о возвращении «Елизаветы» без корабля Дрейка породило надежды на то, что страшный «Дракон» погиб где-то при выходе из Магелланова пролива — к счастью для испанских владений в Америке! Эта надежда да еще двухсполовиноюмесячное отсутствие «Золотой лани» в цивилизованном мире из-за шторма сослужили Дрейку добрую службу. Когда он, по всем расчетам, должен был появиться у чилийских и перуанских берегов, но не появился, — испанцы решили, что он точно погиб, и отменили повышенную готовность. Никому не пришло в голову, что «Дракон» в дни, когда он уже должен был грабить порты перуанского побережья, был жив, но штормовал в высоких широтах. А если должен быть, но нету, — значит, что? Значит, погиб пират! Царствие небесное! Вот что. И мадридские власти спешно урезали смету на укрепление тихоокеанского побережья вице-королевств Перу и Новой Испании, генерал-капитанств Гватемала и Новая Гранада… К счастью для испанского казначейства и к несчастью для него же, но уже в будущем, выделенные в связи с проникновением пирата Дрейка в Южные моря дополнительные ассигнования удалось отозвать, а дополнительные ресурсы, выделяемые вице-королевствам и генерал-капитанствам Нового Света, по этой же причине еще только грузились на галионы в Ла-Корунье, Кадиксе и Виго. Их тут же перенацелили туда, где эти пушки, боеприпасы, мушкеты и амуниция были действительно нужны: в Нидерланды, на помощь французским и ирландским католикам и в Алжир, против султана…

Король в очередной раз посоветовал местным властям тихоокеанских побережий Америки не поддаваться нездоровым паническим настроениям, неприличествующим администрации величайшей империи земного шара. А если так уж охота укреплять порты, вооружать корабли, собирать ополчения при одном лишь слухе о возможном -появлении неприятеля, даже если это всего-навсего поганый пират-еретик, — извольте, король не запрещает этого. Но только извольте все это делать за счет местных ресурсов, а не за счет казны!

Так и получилось то, что для отпора Дрейку к моменту его появления у перуанских берегов было сделано да-а-леко не все возможное, и даже далеко не все необходимое…

В Англии слухи о гибели Дрейка тоже появились, разумеется, тоже после (и по причине) возвращения «Елизаветы». Винтер встретился с братьями Хоукинзами, с миссис Дрейк — и всех уверял, что Дрейк жив. Жив и продолжает начатое!

Правда, обосновать эту свою уверенность фактами он не мог, упирая исключительно на мореходный талант и железную волю Фрэнсиса… Вообще надобно сказать, что капитан Винтер (коли он воротился, отказавшись продолжать свое участие в экспедиции, вице-адмиралом быть перестал. Ведь так?) оказался в исключительно сложном, можно даже сказать, щекотливом, положении. Ведь сказать прямо, где находится и чем занимается Фрэнсис Дрейк, ежели только он жив, Винтер не мог! Ибо «стены имеют уши» — и очень часто эти уши оказывались испанскими. Поэтому он не смог убедить Хоукинзов. Другое дело Мэри. Миссис Дрейк верила в счастливую звезду мужа не слабее, чем в бессмертие души. Все, что ей требовалось, чтобы продолжать надеяться и ждать, даже вопреки всему и всем, — чтобы кто-то, пусть посторонний человек, твердящий это по неведению, говорил ей: «Он жив, жив, говорю я вам! Не теряйте надежды, сударыня!» А тут говорил не кто-нибудь, а сведущий моряк, сын лорда-адмирала, не случайно, надо полагать, избранный ее мужем в заместители себе! Он, небось, знает, что говорит. А если не может объяснить, почему он так уверен, — что ж, значит, какие-то опять тайные дела. У мужа ведь все время какие-то тайные дела, в которые женщине лучше вовсе не соваться. Вон когда собирался, как тайну блюли! Вспомнить — и то смешно: как господин государственный секретарь, тезка Фрэнсиса, явился к ним в дом инкогнито, под видом торговца яблоками, толкая тяжелую тележку с товаром! Яблоками теми весь чердак завален. Муж смеялся: пришлось мистеру Уолсингему платить сбор с розничной торговли, а продал он свои яблоки оптом, теряя на пошлине почти целый шиллинг! Вот и сейчас…

До возвращения «Елизаветы» испанский король и помыслить не мог об английских кораблях в Тихом океане. Об авантюре Джона Оксенхэма, собравшего на панамском побережье пару пинасе из деталей, притащенных симаррунами на спинах от Номбре-де-Дьоса, попытавшегося было поразбойничать, но вскоре схваченного, он знал, но всерьез это не принимал. Нечего в этом деле было принимать всерьез. А вот если Дрейк… Связать известие о Дрейке на пороге Тихого океана с информацией о флотилии, вышедшей из Плимута год назад и направляющейся якобы в Египет, он не смог. Хотя в свое время усомнился в восточном направлении сей экспедиции и даже разослал предостережения всем губернаторам испанских владений района Караибского моря — чтоб не ослабляли бдительность перед возможным нападением.