Василий Лягоскин - Тайна пролива «Врата скорби». Том третий

• Название: Тайна пролива «Врата скорби». Том третий
• Автор: Василий Лягоскин
• Жанр: Альтернативная история

Победа над Спящим богом завершила цикл приключений полковника Кудрявцева и его товарищей в далеком прошлом Земли. И… открыла новый! Что ждет их в новом мире и что это за мир? Какое задание предстоит теперь выполнить людям, уже отстоявшим право человеческой цивилизации на существование? На эти вопросы, несомненно, ответ найдется. Потом – когда будут отражены первые атаки непримиримых врагов, и рядом, плечом к плечу, встанут новые друзья.

---

– Света, – первой задачу командир поставил целительнице – уже много мягче, и с болью в голосе, – не теряй времени; не дай погибнуть еще кому.

Левина не стала терять времени даже на кивок; сразу же склонилась над страшными ранами человека, чья грудь чуть заметно вздымалась – других признаков жизни Никитин не видел. Он, кстати, тоже подскочил к командиру, как и профессор, которого сейчас было трудно узнать – такой бледной и потрясенной была его физиономия.

– Сержант! – полковник словно не заметил порыва ближайших помощников, – убрать тут… все. Собрать, в общем… Возьми пока пластиковые мешки, а потом решим, куда и как… А вы (это он сверкнул глазами на тракториста с Романовым) – за мной.

Втроем они унесли тяжелое тело гладиатора в тюремный блок; опустили там его на пол в «первом номере», который недавно освободил Ранье. Командир рывком перевернул Спартака на спину; еще два почти неуловимых рывка, и руки гладиатора шлепнулись на мягкую пластмассу, явно вправленные на место.

– Пойдем отсюда!

Полковник пошел вперед из больничного комплекса, потом за золотые ворота с белой и алой розами; мимо грядок с овощами; по нетронутому; заросшему бурьяном полю – единственному такому в городе. Даже у Оли Ульяновой не поднялась рука; точнее, язык – отдать приказ перепахать этот участок, и засеять его чем-нибудь полезным. Ведь именно здесь нашли свою смерть их соотечественники – два бывших китайца. Никитин едва не ткнулся в спину командира, когда тот резко затормозил. И, так же, как Александр Николаевич, уставился себе под ноги, пытаясь разглядеть в траве следы трагедии полуторамесячной давности. Увы – время и злой бурьян не оставили тут ни клочка ржавой от крови земли. Тем не менее, Анатолий был уверен – командир не ошибся.

Все трое, как по команде, подняли головы, осматриваясь. Участок был большим, как и соседние; площадью ровно в гектар. Тем не менее, полковник решил:

– Вот здесь и будет у нас кладбище. Огородим; цветы посадим.

– Да тут же… тут же весь город похоронить можно! – ужаснулся профессор, – еще и место останется. Или вы думаете, Александр Николаевич?…

– Думать – ваша задача, товарищи мыслители. Моя задача – принимать решения и присмотреть, чтобы эти решения воплотились в жизнь – общими усилиями. А насчет того, сколько места тут будет занято… Хоть какие-то мысли есть?

– Я, товарищ полковник, когда засыпал на массажном столе, – вдруг выдал Анатолий, – почему-то вспомнил ту латышку итальянскую.

– Викторию?! – профессор невольно потер пальцами ухо, которого едва не лишился из-за этой белокурой бестии.

– Да Алексей Александрович, – повернулся к нему тракторист, – не ее саму, конечно; живой-то я ее не видел, – а твой рассказ. И слова товарища полковника: «Ходи, да оглядывайся!». Вот так нам, наверное, и придется теперь жить.

– Да, – протянул командир, – ходи, да оглядывайся.

– А я вот о чем подумал, Александр Николаевич, – профессор в волнении схватился и за второе ухо, – купол ведь теоретически защищает от всех видов излучений?

– Теоретически защищает, – кивнул полковник, – до сегодняшнего дня я думал, что и практически.

– А что у нас появилось нового – такого, что могло так повлиять на Спартака; а до него на таек?

– Аборигены?! – ахнул тракторист, – Виталька Дуб с командой. Неужели они?!

Ему никак не хотелось верить, что именно этот симпатичный ему человек (дикарь!); или один из его соплеменников явился причиной кровавых событий. Но ничего иного в голову не приходило. В кармане Кудрявцева требовательно заверещала рация. Полковник глянул на экранчик, высветивший фамилию абонента, и не стал убирать громкой связи.

– Товарищ полковник! – раздался встревоженный голос сержанта Холодова.

– Слушаю, сержант.

– Тут «гости»…

– Что гости*! – лицо полковника стало каменным и жутким.

– Вас требуют, товарищ полковник!

– Ну что ж, – пригласил товарищей в обратный путь командир, – послушаем, что с нас будет требовать вождь русов. А потом сами потребуем – рассказать все без утайки. И пусть только попробует юлить!

Бросившись вслед за Кудрявцевым, Анатолий невольно пожалел Витальку Дуба.

Глава 10. Дуб-старший, Дуб-младший и королева Бэйла. Три в одном

Первые несколько кругов (здешние странные обитатели называли их сутками) вождь провел в беспечном безделье. Разве что в далеком детстве он мог позволить себе вот так бездумно валяться на траве… точнее на мягком ложе, называемом диваном, и пялиться на смешные картинки в экране. До этого и сам Виталька, и его сородичи аккуратно обследовали; даже обнюхали большой черный ящик, который показывал чудесные «мультики». Разламывать его не стали, резонно решив, что магия в нем тут же умрет.

«Железный Капут» был надежно запечатан какой-то едва видимой пленкой. Несмотря на толщину, сравнимую с нитями пауков, живущих в верхних пещерах, эта пленка не поддалась могучим рукам Витальки. Люк так и не открылся. Даже на половину ладони – чтобы можно было ухватиться понадежней, и рвануть вверх. Прежде Дуб уже закатил бы скандал; призвал бы к ответу одного из здешних охотников, которые поочередно маячили у дверей. Или потребовал бы к себе самого главного – человека, назвавшего себя Полковником Кудрявцевым. Но… что-то твердило внутри:

– Остынь. Оглядись. Расслабься. Ничего этого в будущем больше не будет. Ни этой странной, но такой удобной смены светлой и темной части круга, ни еды, которой в первые круги стыдились обжираться, а потом привыкли – брали один за другим сладкие, тающие во рту «фрукты» и «ягоды», не отводя глаз от те-ле-ви-зо-ра. Ни-че-го!

Будут только солнце, бескрайние пастбища родного, оранжевого цвета, да опасности – сверху, и снизу. Со всех сторон.

Но это была его жизнь, и рано или поздно Дуб в нее вернется. С танком, или без – но вернется. Непременно. А пока… Он действительно сам расслабился, и людям своим позволил, оправдав свой непростительный прежде поступок вполне уважительной причиной:

– Так ведь шторм снаружи. Куда пойдешь? Вот закончится, и тогда я… тогда мы!

Шторм он неведомым образом чувствовал. Считал круги, и ждал. Не дождался! Тревога пришла раньше. Словно овца или корова сверху, или червяк снизу этой огромной пещеры правильной формы, в которой их заточили (чего уж там – надо смотреть правде в глаза) бьются, не в силах передать какую-то весть. Наконец, он не выдержал – подошел медленно, и вальяжно, как надлежало вождю могучего племени – к охотнику, страдающему от безделья (тот сразу направил на него какую-то штуковину из металла и дерева; явно оружие, хотя колющих и режущих частей не было видно), и остановился перед ним – таким мелким, но не выказывающим ни капли страха. Одобрительно кивнув, Дуб пророкотал, постаравшись придать своему голосу властности:

– Вели позвать самого главного из ваших.

– Это товарища полковника, что ли?

– Да, Полковника Кудрявцева, – медленно, чуть ли не по слогам протянул вождь.

– Сейчас доложу.

Он вытянул из кармана черную коробочку и прошептал в нее какое-то заклинание. И почти сразу же дверь распахнулась; не очень широко – так, что в нее скользнул Хо-ло-дов, которому охотник и доложил:

– Товарищ сержант, – этот вот товарища полковника требует.

– Хорошо, Мао, я разберусь.

Только теперь Виталька всмотрелся в круглое личико охотника; признал его, ругая себя в душе за невнимательность, за непростительную расслабленность. Парень действительно был очень похож на вождя китаез; точнее – на его внука, лицо в лицо. Только выражение лица у этого, у местного, было спокойным, заполненным какой-то внутренней уверенностью, даже силой. У «домашнего» Мао, которого Дубу, скорее всего, не суждено было увидеть, физиономия была всегда заполнена спесью. Лишь однажды Виталька видел его испуганным, заполненным страхом и плаксивостью, когда ему выкручивали ухо за какую-то провинность. Он же, Дуб, и выкручивал. А потом ждал, когда его разъяренный дед вступится за внука, полезет в драку. Не полез. За что и заслужил презрение вождя русов – на все оставшиеся круги.

– Мои. Оставшиеся, – горько усмехнулся Дуб.

В лице Холодова, кстати, тревоги и горечи было, пожалуй, еще больше. Может, поэтому он смог передать посредством своей черной коробочки горячее нетерпение Витальки. Теперь оставалось только ждать. И готовиться. Впрочем, ни о какой подготовки без того же Полковника речи не шло.

– А вот и он, – дружно вздохнули вождь и Холодов; оба облегченно.

А здешний вождь даже не стал выслушивать Витальку до конца – почти сразу кивнул:

– Что тебе для этого надо?

А ведь Дуб даже не успел объяснить, что ему надо вырваться за пределы этих давящих стен; увидеть солнце – пусть затянутое тяжелыми тучами, плюющимися холодным дождем.