Алексей Гатапов - Чингисхан. Тэмуджин. Рождение вождя

• Название: Чингисхан. Тэмуджин. Рождение вождя
• Автор: Алексей Гатапов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-102792-6

Юный Тэмуджин потерял отца и познал жестокость и несправедливость мира еще в раннем детстве. Однако огромная сила воли, крепость духа и врожденная непокорность позволили мальчику преодолеть трудности, выжить и завоевать уважение соплеменников. Алексей Гатапов пишет о том, как ребенок превращается в мужчину, и это совсем не простая история взросления, ведь в романе реконструируется детство Тэмуджина, будущего Великого Хана – Сотрясателя вселенной. Легендарный Чингисхан, грозный завоеватель, жестокий и властный правитель, основатель Монгольской империи, здесь показан с непривычной стороны: как живой человек, которого окружают родные и незнакомцы, друзья и враги. В романе подробно воссоздан быт древних монголов, их речь и обычаи. Читатель почувствует свежий степной ветер, услышит топот быстрых копыт и ощутит, как мир затаил дыхание в ожидании скорых потрясений.

---

– Ближе таких не поймаешь, – Хасар развел руки в стороны. – Вот такие.

– Такие? – Бури Бухэ недоверчиво улыбнулся. – А ты не врешь?

– Про добычу врать грех.

– Верно говоришь. А сколько таких рыбин ты поймал?

– Добычу нельзя считать.

– Тоже правильно, – Бури Бухэ налил еще, выпил и облегченно выдохнул. – Теперь-то уж я встану на ноги. Котел горячего рыбьего супа выпью, посплю сутки, и похмелье как ветром сдует.

Полог в дверях приоткрылся, показалась голова Хачиуна.

– Ну, мы пойдем? – просительно обратился он к Хасару.

– Идите, кто вас держит, – досадливо отмахнулся тот. – Коня этого расседлайте и отпустите.

Голова Хачиуна исчезла.

– Ну, что нового на восточной стороне? – уже веселым голосом расспрашивал Бури Бухэ, блестя хмелеющими глазами. – Рассказывай.

Хасар вспомнил о незнакомых всадниках.

– Дядя Бури, вы не поверите, что я там сегодня услышал.

– А что?

– Я стоял в кустах и мимо меня проехали трое. И один из них говорит двоим другим, мол, зря мы его не убили, надо было застрелить.

– Кого застрелить? – Бури Бухэ повернулся к нему всем туловищем и удивленно выпучил красные глаза.

– Не знаю.

– А ты не врешь?

– Нет, дядя Бури, не вру.

– Ну, а дальше что было?

– Другой ему отвечает: если бы мы убили, то двадцать его нукеров нас самих на мелкие куски раскромсали бы. А этот говорит, что нет, мол, не раскромсали бы, мы бы убежали. А третий кричит, а чего же ты сам не стрелял?… Дальше они стали ругаться. А потом стали говорить о том, что…

– Двадцать нукеров, он сказал? – Бури Бухэ с треском почесал жесткие, как конская грива, распущенные волосы на затылке и задумался.

– Да, двадцать.

– Кто это из наших держит двадцать нукеров? – нахмурив брови, он стал по одному загибать свои толстые, по-медвежьи короткие пальцы. – У Даритая больше тридцати, у Алтана пятьдесят, у меня шестьдесят, у твоего отца целая сотня. Значит, они про кого-то другого говорили. Может быть, про сонидов? Или про генигесов, не слышал?

– Не знаю, – Хасар недоуменно пожал плечами. – Они не говорили про это.

– Да и там нет такого, кто имеет всего двадцать нукеров. А это не хамниганы были, а? – осененный догадкой, Бури Бухэ быстро посмотрел на племянника.

– Нет, все трое по-нашему говорили.

– Я знаю одного хамнигана, здесь недалеко, в Хэнтэйских горах живет. Вот у него около двадцати нукеров в стойбище, пожалуй, и наберется. Наверно, это его хотели убить.

– А один из них еще сказал, – вспомнил Хасар, – что Таргудай нам не простит за то, что не убили.

– Таргудай? – еще больше расширились глаза у Бури Бухэ. – Так и сказал?

– Да.

– Так вот оно что, оказывается, ха-ха-ха… – он звучно хлопнул себя по бедрам. – Так это, оказывается, Таргудай послал своих нукеров убить хамниганского вождя. А я-то думаю, и так и этак гадаю, что это за напасть у нас опять появилась… Подожди, а чем же тот ему насолил?

– Но ведь это нечестно, правда?

– Что нечестно?

– Людей вместо себя посылать.

– Правильно говоришь… – утвердительно тряхнул головой Бури Бухэ. – Но Таргудай всегда был таким. Он с детства, говорят, такой. Все норовит исподтишка сделать да чужими руками. Съест и никому не скажет…

– А одного из этих людей я как будто где-то уже видел, – сказал Хасар, вновь припоминая одутловатое лицо одного из всадников. – Лицо его будто знакомое.

– Какое лицо? – Бури Бухэ отрешенно смотрел перед собой, занятый своими мыслями.

– Не могу вспомнить, будто я видел его когда-то давно.

– Может и видел, – подтвердил Бури Бухэ, сосредоточенно глядя в пустой очаг. – Два глаза и один нос каждый имеет.

* * *

Перед закатом солнца мальчишки с западного края куреня, накупавшись в Ононе, полеживали на теплом песке. Вокруг Хасара скучились такие же, как он, озорники. Он начал рассказывать об увиденном на рыбной ловле:

– Сегодня тайчиутский Таргудай-нойон хотел убить хамниганского вождя и не смог…

– Откуда ты знаешь? – встрепенулись разом, недоверчиво покосившись на него, друзья и посмотрели друг на друга. – А мы почему ничего не слышали?

– Знаю, раз говорю! – оборвал их Хасар. – Сегодня утром он послал к хамнигану троих людей, чтобы убили его, а те побоялись стрелять: у того оказалось двадцать нукеров.

– Как это людей послал? – возмутились ребята. – Мужчина, если хочет убить другого мужчину, должен приехать к нему сам и честно вызвать на поединок.

– Мужчина не может посылать кого-то вместо себя.

– Оказывается, трус этот Таргудай.

– А сам-то какой важный стоит перед людьми, видели его на прошлогоднем тайлгане?

– И нукеры его, видно, никчемные людишки.

– Если взялись, то чего же отступать.

– Один из них сказал, – рассказывал Хасар, – давайте, не будем говорить Таргудаю, что видели хамнигана. Лучше скажем, говорит, что не нашли его, а то он потом нам житья не даст.

– Ха-ха-ха, – неокрепшими еще голосами расхохотались ребята, задирая темные лица к небу и поблескивая острыми рядами белых зубов. – Житья не даст?

– Другой говорит, – довольный, что рассмешил друзей, улыбался Хасар, – верно, говорит, Таргудай нас потом всю жизнь попрекать будет.

– Хо-хо-хо-хо, – валились на спины ребята, держась за животы.

– Всю жизнь попрекать будет?…

– Бедные нукеры…

– Как никудышные бабы перед драчливым мужем.

– Ха-ха-ха…

– А ты где все это слышал, Хасар? – спросил Бату, сын отцовского нукера.

– Утром на рыбалке мимо меня они проехали. Я за кустом спрятался.

– А где это?

– Ты какой хитрый! – усмехнулся Хасар. – Место мое хочешь узнать?…

В это время со стороны куреня еле слышно донесся мальчишеский крик.

– Э-эй! – на бугре отчаянно махал руками худенький мальчишка лет семи и, прикладывая ладони ко рту, тонко кричал: – Э-э-эй, слышите?!

– Что случилось? – ребята вскочили со своих мест. – Кто это?

– Это Хулгана, нашего десятника сын.

– Чего надо?! – крикнул Хасар, напрягая голос.

– Идите все в курень! – срывающимся голосом кричал паренек. – Всех зовут в курень!

– Что случилось?!

– …коней!..

Дунувший с востока ветерок отнес его слова в сторону.

– Что?!

– Идите скорее, зовут! – махнул тот рукой и, повернувшись, рысью пустился обратно.

– Надо идти! – Хасар схватил свои штаны с песка и, прыгая на одной ноге, торопливо стал одеваться. – Шевелитесь быстрее, зря не стали бы звать.

На ходу завязывая веревки на штанах, он первым зашагал к куреню. За ним, забыв о недавнем веселье и встревоженно глядя вперед, один за другим поспевали другие.

V

Слух о неудавшемся убийстве хамниганского вождя, не успев еще разгореться, тут же угас под новой, еще более ошеломляющей новостью. Вдруг исчез косяк лошадей в двадцать с лишним голов, принадлежавший сотнику Мэнлигу.

Лошади паслись недалеко от куреня, всего в каких-то четырех перестрелах к юго-востоку. Табунщик, бывалый старик, всю свою жизнь проводивший в табунах и так опростоволосившийся на старости лет, клялся именем Ясал Сагаан Тэнгэри, что только после полудня оставил косяк и поехал домой, чтобы переждать жару. Вернулся он к табуну еще до заката, а там от лошадей остались одни следы. По ним старик установил, что коней угнали, собрав их в плотную кучу, и быстрой рысью направились на юг, в сторону верховьев Хурха. Воры подошли со стороны Онона, и было их трое. От куреня лошадей скрывали холмы, длинной цепью протянувшиеся к югу, и потому их никто не увидел. Старик побоялся идти в погоню один и вернулся в курень, чтобы сообщить людям.

Такого наглого угона прямо из-под носа, от середины своих владений, да еще среди белого дня, ныне живущие кият-борджигины еще не знали. Женщины куреня, враз бросив перетирать избитые свои сплетни, наперебой заговорили об этой неслыханной краже. Некоторые предполагали, что лошадей украли свои же, ближние: сониды или генигесы, потому что чужаки побоялись бы сунуться в самую гущу их куреней. Самые догадливые с оглядкой шептали в уши друг другу, что, мол, наверняка это дело рук Ехэ Цэрэна:

– Ведь никогда не упустит возможности стащить чужое.

– Наверно, отогнал в какое-нибудь укромное место.

– А потом продаст или обменяет в чужих племенах.

– Верно, ему не привыкать к такому делу…

– Дорогу во все стороны хорошо знает.

– А без этого ведь не украдешь…

– Да-да, больше некому…

Шептались тайком, стараясь подальше держаться от нойонских свар: нет ничего хуже гнева властителей и лучше зря не дразнить их, а то потом найдут где-нибудь в овраге со свернутой шеей или отрубленной головой.

К вечеру из-за Хэнтэйских гор показались ливневые тучи, и надежда найти воров по следам пропала совсем. Дождя ждали еще задолго до этого; уже с полудня небо понемногу стало затягиваться сухой, белесоватой пеленой, потом бросили свою охоту орлы и коршуны, притихли в траве кузнечики. Воры, видно, положились на приметы близкого дождя и, увидев в степи коней без присмотра, решили не упускать случая поживиться даровым добром.