Вадим Дядик - Перепутье (сборник)

• Название: Перепутье (сборник)
• Автор: Вадим Дядик
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9500366-3-7

Это сборник разноплановых произведений. Повесть «Перепутье» это – простая история любви двух взрослых людей в непростые времена перестройки. Небольшой рассказ о фантастических способностях старика, устроившего переполох в отдельно взятом провинциальном городке, и, наконец, «Небылицы» (сказки) про маленькую девочку, которая могла запросто общаться со сказочными персонажами, проживающими в её доме и округе.

---

…Когда Чуркин вышел из проходной, мела позёмка. Стояли синие зимние сумерки. На душе у Чуркина тоже были сумерки, только – грустные. Почему-то вспомнилась школа, тройка закадычных друзей, называющих себя рыцарями Ордена Дон Кихота, какая-то пигалица с большим красным бантом на макушке, которая отчаянно отбивалась портфелем от наседавших на неё трех мальчишек, похоже одноклассников… Он медленно брёл, не обращая внимания на позёмку, и грустно улыбался воспоминаниям. Потом как-то машинально, свернул на какую-то тропку и очнулся только у железной двери, над которой, покачиваясь от ветра, горела лампа под жестяным абажуром.

– Тьфу ты! «Зюкайка»! – чуть не плюнул Чуркин. Подумал мгновение и решительно взялся за ручку железной двери.

В пивной было людно и шумно. Пахло пивом, табачным дымом и воблой. Чуркин взял две кружки пива, солёных сухариков, взглядом долго выбирал место, наконец, подошёл к столику, за которым стоял небритый дюжий детина. На столе стояла батарея пустых и полных кружек да куча рыбной шелухи.

– Можно?

– Валяй. – Разрешил детина, раздирая очередную тараньку.

Чуркин с удовольствием отпил несколько глотков, отправил в рот несколько сухариков и задумался. Слова вспоминались легко, как-то сами собой, и сливались в строчки:

– Ты утоляешь мой голодный взор,
Как землю освежающая влага,
С тобой веду я бесконечный спор…

– Чего-чего? – вдруг услышал он голос детины, – Ты, вот чо. Если ты ведёшь со мной спор, дык, спорь вслух, а меня не боись: я мужик хоть и крутой, но справедливый – зря никого не обижу.

Чуркин смутился:

– Да, нет. Это я так… один сонет вспоминаю…

– А ты расскажи его.

– Что?

– Да сон этот.

– Да, понимаешь, это стихотворение такое, называется СОНЕТ, – пояснил Чуркин.

– Стих, говоришь… Сам сочинил?

– Да, нет. Шекспир. Английский поэт.

– Шекспир, говоришь… Это который – «быть или не быть»?

– Во-во. Он самый! – обрадовался Чуркин.

– Читай!

– Так это…тут это… как-то…

– Читай, читай… – разрешил детина, по-своему истолковав его нерешительность. – Читай! А тишина щас будет.

– А, ну, мужики! – зычным басом гаркнул детина. – Тихо!

Гвалт немного утих, но шум продолжался.

– Цыц, говорю! Это вам говорю я, Кузьмич! Цыц, значит – цыц!

Все притихли, недоумённо уставились на Кузьмича, а тот уверенно продолжал:

– Мы тут с вами пьём, балясы точим про баб, про работу, про политику, рыбалку – балаболим, одним словом, а человек, вот, – он хлопнул Чуркина по плечу, – сонеты Шекспира наизусть знает. Давай, Шекспир, рассказывай. Только громко и с выражением. Просвети их малость…

– Ты утоляешь мой голодный взор… – оглядевшись, робко начал Чуркин.

– Точно. Очень точно. – тихо проговорил Кузьмич, отпивая из четвертой кружки.

– …Как землю освежающая влага.
С тобой веду я бесконечный спор,
Как со своей сокровищницей скряга…

Голос Чуркина крепчал и приобретал интонацию – «выражение»:

– …То счастлив он, то мечется во сне,
Боясь шагов, звучащих за стеною…

Кто-то уронил кружку. Бармен коршуном вскинул взгляд в ту сторону и успокоился: она не разбилась, но осталась лежать на полу.

– …То хочет быть наедине,
То рад блеснуть сверкающей казною…

Кто-то негромко кашлянул, на него со всех сторон зашикали.

– …Так я, вкусив блаженство пиру,
Терзаюсь жаждой в ожиданье взгляда,
Живу я тем, что у тебя беру,
Моя надежда, мука и отрада…

Стояли нетронутыми кружки с пивом, и ровно струился дым от забытых сигарет.

– …В томительном чередованье дней,
То я богаче всех, то всех бедней.

Чуркин закончил. Очнулся и смутился: в «Зюкайке» стояла тишина.

– Как верно сказано: «то всех богаче я, то всех бедней» – раздумчиво, тихо и даже грустно произнёс Кузьмич в полной тишине.

И, вдруг, раздались робкие хлопки, потом тишина взорвалась аплодисментами. Все подняли кружки с пивом, выпили за сонеты, за Чуркина, в смысле – за Шекспира – и тут же раздались голоса:

– Давай, Шекспир, читай ещё!

– Давай, давай, Шекспир, не стесняйся!

И Чуркин «давал». Он с упоением читал сонеты один за другим: к нему пришло вдохновение!.. Он выплёскивал с ними всю свою душевную боль и непонятное беспокойство и – его слушали!

А на улице мела метель. Раскачивалась под жестяным абажуром лампа, да где-то на крыше громыхал полуоторванный лист железа, как будто возвещая своим грохотом о каком-то важном событии четвёртого года перестройки…

…На следующее утро все средства массовой информации сообщили о завершении вывода «ограниченного контингента советских войск» из Афганистана.

Свидание (21 июня 1991 года)

Чуркин сидел на голой панцирной сетке железной кровати, расположенной возле окна, которое снаружи было перегорожено незамысловатой, в простую клетку, решёткой из толстой стальной арматуры, и молча смотрел на эту, уже чужую, женщину, называвшуюся его женой. Она нервно ходила по комнате то и дело, натыкаясь, то на табурет, то на кровати и, отчаянно жестикулируя, говорила, говорила и говорила.

Краем уха Чуркин слышал её инсинуации о том, что он напрасно поддался уговорам директора завода, этого индюка Самохина, приехать сюда, в этот богом забытый городишко на краю света. Что он, Самохин, еще, будучи в НИИ Главным инженером, всегда пользовался его, Чуркина, добротой и заказывал Чуркину изготовить для него то деталь для машины, то что-нибудь для дома, то что-нибудь ещё, и никогда ему, Чуркину, за это ничего не платил. И так далее, и так далее, и так далее. Чуркин не реагировал на этот «обвинительный обвал информации». Он вспоминал. Вспоминал другую встречу. Другое свидание…

…Они столкнулись случайно, когда он выходил из каморки мастера с чертежом новой заковыристой детали. От неожиданности он даже попятился, потом потряс головой, словно освобождаясь от наваждения, и, наконец, неуверенно произнёс:

– Катюша?.. Ты?!. Ты как… Каким ветром тебя занесло в наши северные края?

– Попутным, Шурик, попутным. – Ответила она, смеясь и лукаво сверкнув своими большими зелёными глазами. Она взяла его под руку, подозрительно тесно прильнув к нему. У Чуркина зашлось сердце. Боясь поверить в это явление и эту неожиданную близость, Чуркин стоял не шелохнувшись, растерянно хлопая глазами.

– Ты чего, Шурик? Язык проглотил? – она засмеялась и, ещё теснее прижавшись к нему, шутливо щелкнула его пальцем по носу. – Давай, показывай свой супер-пупер программный станок. Слышала, ты и тут издеваешься над «корягами»…

– Так ведь, когда решаешь заковыристую задачку, жить интереснее. – Засмеялся Чуркин.

И они пошли. По дороге они второпях поделились своими новостями. Катя сказала, что она много слышала об этом заводе и специально напросилась сюда в командировку, чтобы посмотреть на эту «стройку века», что теперь она уже начальник группы и у них теперь новый Главный технолог. Чуркин сказал, что они с товарищем пока кантуются по гостиницам и общежитиям, правда, в основном – он один, поскольку инженер этот всё время в командировках по городам да весям. За этими разговорами как-то сама собой у Чуркина исчезла скованность и напряженность, и появились непринуждённость и, даже, блёстки юмора.

Уже настраивая станок, Чуркин утрированно изобразил, как он первый раз встретился с ней и того конструктора, что рассматривал свою руку, и Катерину, когда она изучала свою «корягу» на станке.

Катя долго смеялась над его пародийным изображением её и «вдумчивого» конструктора, и пояснила, что тот так «рассматривал» вид изделия сзади. Она вспомнила, как испугалась, когда он заявил об ошибке в её чертеже, и они долго вместе разбирались, что к чему.

Потом Чуркин посвятил Катю в перспективы развития завода: что он будет «агромадный» – тысяч на пятнадцать работающих, что тут будут изготавливать уникальное оборудование для отрасли и что цех только временно расположен в этом складском помещении и скоро переедет в новый корпус, который уже почти достроен. Да и он скоро получит квартиру: дом тоже готов к сдаче…

– …Ты когда квартиру получишь? – услышал он голос жены.

Чуркин очнулся: его поразила новая, мягкая и осторожная интонация в голосе жены, в отличие от гневного назидательно-обличающего пафоса её предыдущего монолога.

– А тебе-то что? Хочешь и эту квартиру «прихватизировать»? Вам с Жоркой что, его трёхкомнатной мало? – с лёгкой иронией, беззлобно поинтересовался Чуркин.

– Ты… откуда взял,… что мы с Георгием… – опешила жена.

– …давно трахаемся… – закончил Чуркин.