Николай Климонтович - Настасья Филипповна

• Название: Настасья Филипповна
• Автор: Николай Климонтович
• Жанр: Драматургия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-4467-2099-6

Главной героиней пьесы, созданной на основе романа Достоевского «Идиот», Климонтович избирает Настасью Филипповну, непокорную красавицу, которая сводит с ума многих мужчин. Однако, в отличие от Достоевского, драматург акцентирует внимание на взаимоотношениях других персонажей вокруг нее. Немаловажно, что еще в самом начале действия перед зрителями предстают все герои сквозь призму собственных пороков: каждый из них рассказывает о самом ужасном поступке в своей жизни.

---

Николай Климонтович Настасья Филипповна Драма в трех актах на тему романа Ф. М. Достоевского «Идиот»

Лица

Настасья Филипповна Барашкова.

Лев Николаевич Мышкин, князь.

Парфён Рогожин, наследник миллионов.

Ганя.

Аглая.

Чиновник.

Генерал.

Дарья Алексеевна, из актрис.

Генеральша.

Поручик.

Садовый оркестр, дачники, зеваки – на усмотрение театра.

Акт 1. День рождения

Светская гостиная, великолепно убранная, редкие вещи и мебель, картины, огромная статуя Венеры.

Настасья Филипповна (в строгом черном платье и мантилье). Третьего дня я обещала Афанасию Ивановичу Тоцкому и вам, генерал, что сегодня вечером скажу последнее слово: быть или не быть. (Отворачивается.)

Генерал. Мы так приставали оба, что вынудили. (Гане.) Так смотри же, Ганя.

Ганя. Это она наверное говорит?

Генерал. Ты же слышал: слово дала. Только тебе просила до времени не передавать.

Ганя. Но ведь за мною полная свобода решенья до тех самых пор, пока не решит дела сама. Да и тогда еще мое слово за мной.

Генерал. Так разве ты… разве ты…

Ганя. Я ничего.

Генерал. Помилуй, что ж ты с нами-то, с Тоцким Афанасием Ивановичем хочешь сделать?

Ганя. Я ведь не отказываюсь. Я, может быть, не так выразился.

Генерал. Еще бы ты отказывался! Тут, брат, дело уж не в том, что ты не отказываешься, а дело в твоей готовности, в удовольствии, в радости, с которою ты примешь ее слова…

Настасья Филипповна. Господа, не хотите ли пить шампанское? Шампанское приготовлено. Пожалуйста, без церемоний. (Поднимает бокал.) Я и сама сегодня выпью три бокала!

Чиновник. Браво!

Все, кроме Гани, берут бокалы.

Дарья Алексеевна (Настасье Филипповне). Да у вас как будто маленькая лихорадка?

Настасья Филипповна. Даже большая, а не маленькая. Я для того и в мантилью закуталась. Ну да это ничего, господа. Ваше присутствие сегодня особенно для меня необходимо.

Чиновник. Нас однажды – вот так же, как нынче – компания собралась. Ну, подпили, это правда, и вдруг кто-то сделал предложение, чтобы каждый рассказал про себя вслух, что сам, по чистой совести, считает самым дурным из своих поступков в продолжение жизни. Но с тем, главное, чтобы было искренне!

Дарья Алексеевна. Это что же, новое какое-нибудь пети-жё?

Чиновник. И великолепнейшее!

Генерал. Странная мысль.

Чиновник. Да уж чем страннее, ваше превосходительство, тем-то и лучше!

Генерал. И неостроумно.

Чиновник. Изволите видеть-с, у всех есть остроумие, а у меня нет остроумия. В вознаграждение я и выпросил у хозяйки позволение говорить правду. Это ж всем известно, что правду говорят только те, у кого нет остроумия.

Ганя. Да и как же тут доказать, что я, положим, не солгу? А если солгу, то вся мысль игры пропадет.

Чиновник. Тебе, Ганечка, опасаться нечего, что солжешь, потому самый скверный твой поступок и без того всем известен. Как ты князя-то по щеке, чтоб, значит, дорогу не переступал.

Ганя (Настасье Филипповне). Он простил меня. Я пришел к нему повиниться и сказал, что поступил подло. Он обнял меня, и мы поцеловались…

Дарья Алексеевна. А я вот не знаю, который из моих поступков самым дурным считать.

Настасья Филипповна. Право, это бы хорошо. (Оживляясь.) Право бы, господа? В самом деле, нам как-то невесело. Если бы каждый из нас согласился бы рассказать… в этом роде. Разумеется, тут полная воля…

Генерал. Неужели это в самом деле серьезно, Настасья Филипповна?

Настасья Филипповна. Волка бояться – в лес не ходить.

Генерал. Да и невозможно устроить из этого пети-жё. Такие вещи никогда не удаются.

Чиновник. Как же не удаются! Я рассказал же в прошлый раз, как три целковых украл в чужом доме. Да и на служанку, как хватились, указал. И необыкновенное удовольствие ощутил именно от того, что я ей проповедую покаяться, а бумажка-то у меня в кармане лежит.

Настасья Филипповна. Как это грязно!

Чиновник (с неожиданной злобой). Вы хотите от человека слышать самый скверный его поступок и при этом блеска требуете. Да есть ли такой на свете честный человек, который хотя бы раз в жизни чего-нибудь не украл! У нас, конечно, чин маленький, но мы – русский человек! Мало ли кто свою карету имеет… но какими способами!

Дарья Алексеевна. Фу, как это глупо. И какой вздор. Не может быть, чтобы все чего-нибудь и украли. Я никогда ничего не украла!

Чиновник. Вы никогда ничего не украли, но что скажет их превосходительство?

Настасья Филипповна. Если вы откажетесь, генерал, то у нас всё вслед за вами расстроится. И мне будет жаль, потому что я рассчитывала рассказать в заключение… один анекдот. Вы должны же меня ободрить.

Генерал. О, если и вы обещаетесь, то я готов вам хоть всю мою жизнь пересказать.

Чиновник. Сейчас надует, вместо сквернейшего их превосходительство расскажет один из хороших своих поступков…

Входит Князь, одет по-европейски.

Ба, да это никак их сиятельство?!

Князь (Настасье Филипповне). Я беспокоился, что не примете, но все равно… Может быть, смеяться будете в глаза…

Настасья Филипповна. Я сожалела, что давеча, впопыхах, забыла пригласить вас к себе. И очень рада, что вы сами доставляете мне теперь случай вас поблагодарить и похвалить вас за вашу решимость.

Генерал. Это, положим, он так пришел единственно по своей невинности.

Чиновник. Сам напросился? А коли так, то он у нас заплатит за вход. С того и начнет, что модный романс споет.

Настасья Филипповна. Не думаю… Не горячитесь.

Чиновник. Ну, если князь у вас под особым покровительством, то смягчаюсь и я.

Настасья Филипповна (глядя на князя). И как это он сказал про меня давеча: разве вы такая, какою представляетесь. И может ли это быть!.. А ведь он угадал, я и в самом деле не такая…

Князь. В вас всё совершенство… даже то, что вы худы и бледны… Вас и не желаешь представить иначе… Мне так хотелось к вам прийти и… Простите.

Настасья Филипповна. Не просите прощенья, этим нарушается вся странность и оригинальность. Правда, стало быть, про вас говорят, что вы человек странный. Отвыкли от нашего-то?

Князь. Верите ли, дивлюсь, как говорить по-русски не забыл. Четыре года в России не был. Вот с вами говорю теперь, а сам думаю: а ведь хорошо говорю. Как приехал, всё по-русски говорить хочется… Я сиротой рос, матери своей не помню…

Настасья Филипповна. Вот скажите, я и тогда вас спросить хотела: почему вы меня не разуверили давеча, когда я так ужасно… в вас ошиблась?

Дарья Алексеевна. Ошиблась? Что такое?

Настасья Филипповна. Вообразите, господа, я давеча в прихожей в квартире Гаврилы Ардальоновича приняла князя – за лакея и доложить послала. Да еще за колокольчик отчитала, что поправить лень. И шубу ему на руки сбросила. (Смеется.)

Князь. Я удивился очень, увидя вас так вдруг…

Настасья Филипповна. А как же вы узнали, что это я? Где вы меня видели прежде? И позвольте спросить, почему давеча вы остолбенели на месте? Что во мне такого остолбеняющего?

Чиновник. О, господи, да на такой вопрос каких только вещей можно насказать. Пентюх же ты, князь, после этого.

Князь. Давеча мне Ганя ваш портрет, что вы ему подарили, показал. И меня ваш портрет поразил очень. А потом вот с генералом мы про вас говорили. И еще один случайный знакомый, Парфён Рогожин, на железной дороге мне много про вас… Я ваши глаза точно где-то видел… Может быть, во сне.

Настасья Филипповна странно смотрит на Князя.

Генерал. Вот еще новости. Это какой же Рогожин? Я слышал от Настасьи Филипповны, кажется… Какой-то она анекдот с серьгами пересказывала.

Ганя. Вероятно, одно только безобразие. Купеческий сынок гуляет.

Дарья Алексеевна. Что за история? Мы ничего не знаем.

Генерал. Что-то о подвесках бриллиантовых. Вроде бы этот самый Рогожин на отцовские деньги купил подвески у ювелира тысяч на десять и преподнес.

Чиновник. У-ух! Покойник ведь не то что за десять тысяч – за десять целковых на тот свет сживывал.

Генерал. И будто бы старик узнал про проказу сына, сам к Настасье Филипповне явился, земно кланялся ей, плакал и умолял вернуть ему коробку-то. И, кажется, Настасья Филипповна ему серьги швырнула и говорит: мне этот подарок теперь в десять дороже, коли из-под такой грозы его Парфён добывал!