Владимир Буров - Кастинг. Инициация Персефоны

• Название: Кастинг. Инициация Персефоны
• Автор: Владимир Буров
• Жанр: Русское современное

Магия здесь есть. Магию не замечают и в Повестях Белкина Пушкина. Почему ее не видно? Потому что магия – это сам Homo Sapiens, в нем она, в первую очередь, скрыта. Ибо и всё, что здесь почти происходит, – это инициация, а просто по-простому – набор актеров на роли в фильме про магию, которой в кино, конечно, чуть меньше, чем в самой жизни, но тоже хватает, хватает. Сама Персефона – дочь известного всем бессмертного Зевса, скрывавшегося на Земле, как объяснил Пушкин, под именем Самсона Вырина.

---

– У вас шутки потенциальных разбойников, – ответил бизнесмен.

– Мы можем принять замену, – хриплым голосом сказал Германн, если она есть у вас на примете.

– Щас подумаю. Я так понял, что вам надо обязательно кого-нибудь грохнуть, а пока так и не знаете: кого?

– Зря вы умерли, честное слово, – сказал Миша, – такой человек, всё на лету схватывает.

– Вы уверены в том, что в чем я сам, впрочем, тоже уверен, но не до конца.

– Не будем спорить, но вы, как человек:

– Уже поживший, – должны знать хоть какого-нибудь писателя, которого можно принести в жертву, так сказать:

– Правдивой истории.

– Нотхауса?

– Да, это, пожалуй, лучше всего, хотя и так:

– Кто ж его искать будет?

– Вы думаете, некому? Уверены, что писателей больше давно нет.

– Разве это не так? – Миша.

Германн:

– Как говорили раньше: был бы писатель, а читатель на него всегда найдется.

– И вы правы, – сказал Б., ибо, если их нет сейчас, то они всегда есть у меня в:

– Прош-ло-м-м-м! – Как говорится: дорога Туда покойникам-то ведь не заказана:

– Как сказал Данте, пригласив Вергилия на ужин в пятизвездочный отель. – А вы думали, Там ничего нет, даже пятизвездочных отелей?

– Вы намекаете, – сказал Миша Маленький – хотя этой ночью у него был странный сон, что эти десять-двенадцать жизненно необходимых ему для поддержания родословной СМ – появились, точнее:

– Появлялись, – но потом кто-то опять их спер, как отрезал.

– Вы намекаете, – в тот же раз опять начал он, – что можете подсунуть нам уже готового покойника?

– Так не пойдет, – сказал Германн, – это все равно, что поймать дохлую рыбу в магазине, а третьей жене доказывать, что:

– А когда-то и она была живая, – скорее всего.

– Так не бывает, – резюмировал Миша, и хлопнул водилу по плечу:

– Ищи, ищи, Боря, пока еще не поздно.

– Вы меня не запугаете, черти полосатые, – сказал Боря. – Поздно.

– Как скажешь! – рявкнул сзади Германн, и накинул ему, как это часто бывает, на шею удавку.

– Ну ты, умелец! – поддержал напарника Миша, – откуда что берется.

– Я всегда говорил, и говорить буду: я нигде ничего не беру, и тем более, не краду, ибо всё это:

– Уже есть у меня, – Германн постучал себя по груди майорским кулачищем, которым когда-то вправлял мозхги Колывану, который забыл не вовремя:

– Как его звать? – имеется в виду самого себя. Но потом вспомнил, ляпнул:

– Колыванов я, – ну и на те по рылу-то – бац на колени – но не нокаут, а только так это:

– Нокдаун пока что.

– За что?

– За непонимание того исторического события, что мы можем наказать не только всех и каждого, но и эти пресловутые:

– Си-лы При-ро-ды!

Как говорится:

– Будут артачиться – повернем вспять.

Глава 8

Продолжение

– В таком случае, – сказал Б, – я должен подумать, – ибо рука, бившая себя в грудь:

– Удавку-то отпустила на время, – и Б уже навострившийся в своё время в совбезе разным контрприемам бойбы Дзю До, как все, и Бокса, как некоторые:

– Схватил головку неразумную Майора, и мягко прижал к своему плечу, хотя не исключено, что по привычке сначала ударил носом о панель приборов, как говорится:

– Это какой же надо иметь нос, чтобы он – как напомнил Гоголь – мог с заднего сиденья дотянуться до панели приборов:

– Только исключительно, если мог жить самостоятельной жизнью – тоже Майора – но без головы, и поэтому часто:

– Спотыкаться.

– Я не сидел на заденем сиденье, а уже встал к тому времени для проведения процедуры – и даже не удушения – а тока предупреждения. Хотя и не исключено:

– Мог увлечься. – Хотел сказать Германн, но понял, что его никто после всего случившего – не будет и слушать.

– Простите, сорвался, – сказал он одними губами, держась на нос. И все же добавил:

– Покойники не ведут себя так вызывающе, я сказал ему – значит должен хоть тачку заложить в ломбард, но купить нам того, кто может для этого дела использоваться.

И Боря действительно понял, что лучше кого-нибудь вспомнить знакомого, чем самому раньше времени вернуться из отпуска опять туды-твою:

– Разбирать руду на шахте Караганды. – Как говорится:

– Наделают ГУЛАГ-офф, – а люди должны отдуваться.

Он никому об этом не говорил, ибо никто бы ему не поверил, что богатых Там используют, как простой пролетариат:

– Только бы побыстрее сдохли. – Хотя вроде бы:

– Куда уж дальше, если они уже и так – покой-ники.

Ответ простой:

– Нэ верю!

Простые охранники, а тоже, ни спросясь ни у кого:

– Лезут в Станиславские.

Пелев, Соров? Несмотря на то, что народ-д-д их не любит, брыкаться будут. В том смысле, что попытаются:

– На всю оставшуюся жизнь, – доказать, что:

– Не виноватая-я я! – Точнее, что:

– Не заслужили такой хренопасии.

– Может этого, как его? Ну, который дописывает трилогию:

– Как долго мы жили Под Плинтусом.

– Так-то бы, да, любого можно в случае чего, – сказал Миша Маленький – и так им и останется на всю оставшуюся жизнь – если не найдет Нотхауса.

– Но они не только всё больше:

– З домами, – сказал Германн, шмыгая носом, – но и с очен-но большими – не поверит.

– Не поверит даже поддельной Декларации о Независимости, ибо у них на лице написано Иду На Вы, – сказал Миша, – а како на Вы, если Вы от самого рождения, не:

– Александр Македонскафф. – Как Пушкин.

Хотя и Пушкину, как назло, только в тридцать лет дали звание:

– Младшего лейтенанта, – Не как всем:

– Узе полковники, – и даже министры иностранных дел.

– Тогда Цыпленкова, который сам расписался на всех документах, мистера Потемкина, пока тот буйствовал в стрессовом состоянии.

– А именно? – спросил Миша.

– Он написал дилогию: За что боролись – на то и напоролись. – Вероятно, имея в виду свой дом, на который накропал непосильным трудом, а пришел как-то:

– Иво нет. – Как говорится, работал, работал почти всю оставшуюся жизнь, а пришел:

– Нет ничего.

– Не пойдет. И знаешь почему? Все так. Пашут-пашут, а толку:

– Ни-ка-ко-го-о-о! – Страна Сизифоф.

– Про Пелева мы уже говорили?

– Да, ему памятник стоит в тайге из одной черной.

– Как же ее не едят муравьи, точнее, эти кусающиеся комары с огромными рылами?

– Вся икра контрабандная, а домашнюю консервацию не берет даже муравьиная кислота. – Хотя не скрою, на первых порах вроде вкусно.

– Сорова?

– Не согласится добровольно даже на время лечь в психушку, а уж тем более:

– Лечь под тран-н-вай.

– Это у вас такая заморочка? – спросил Борис. – Сделать Нотхауса Лиозом? Я не понимаю, зачем?

– А не надо? – спросил Миша.

– Мозет ми ни-правильно иво поняли? – прошепелявил носом Майор.

– Не логично получается, – сказал Б, – Лиоза вам жалко, а Нотхауса нет.

– Так, а кто еще согласится добровольно лечь под трамвай? Только Нотхаус.

– Мы пообещаем ему бабки – ляжет.

– Сколько? – спросил Борис.

– Да всё отдадим.

– Сколько у вас?

– А у вас?

Б промолчал.

– Мы отдадим Нотхаусу все, что вы нам пожертвуете.

– Это у вас заранее был такой плэн. Я имею в виду, взять меня в плен, как заложника, и просить у совбеза:

– Немного бабла на выкуп.

– Не пускайте нас по ложному пути – вас уже исключили.

– Вы слышали когда-нибудь, что из Масонской Ложи – никогда никого не исключают?

– Ложи? Это одно и тоже?

– Ну, если туда не берут всех подряд, то как вы думаете – это меньше, чем масоны? – Очевидно:

– Больше, и намного.

– На сколько?

– На целую голову.

– Масоны, масоны, масоны кабаре, – спел Миша, начиная понимать всю трудность возложенной на них миссии:

– Найти Нотхауса Лиоза.

Тем более:

– Не композитора.

– Надо было взять Кота, – сказал Германн. – Он знает не только вход, но и выход из темной комнаты, где его нет.

Но Ле-штрассе, три был тут, спал даже не под сиденьем, а лежал у заднего стекла, но так, что его не было долго видно за подголовниками, которые – если кто не знает – бывают и у задних сидений, как сказал один водитель с большим стажем:

– Как небо и земля, – в том смысле, что отличаются две цифры:

– Семерка и Восьмерка.

– А именно?

– У Восьмерки есть задние подголовники. – И это было, по крайней мере, удивительно. – Хотя долго – а может и всегда – никто не мог понять, зачем Ей нужна пятая скорость? Если у нас по определению нельзя ездить по 120 и выше. И вот сколько ни повторяй, что даже в паспорте этой Восьмерки написано:

– Можно, если иметь в виду прямолинейное и равномерное движение, ехать на пятой, не превышая и 60 км/час – бензин почти не будет расходоваться – бесполезно, ибо там же, в паспорте есть: