Сюзан Кубелка - Офелия учится плавать

• Название: Офелия учится плавать
• Автор: Сюзан Кубелка
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85585-153-2

Оглушительный успех пришел к австрийской писательнице Сюзан Кубелке после первого же ее романа «Наконец-то за сорок». За первой книгой последовали и другие: «Офелия учится плавать» и «Мадам придет сегодня позже».

Кубелка описывает любовные приключения Офелии — «молодой женщины за сорок лет», как ее представляет автор, с фривольным шармом, обезоруживающей искренностью и жизненным опытом. Этот очень женский роман — чтение легкое, захватывающее и небесполезное…

---

Юбка узкая, пиджак с фалдочками, рукава отстоят от плеч, словно ангельские крылышки. Вырез до ложбинки между грудей. Три большие черные пуговицы. Широкий черный лаковый пояс. И ко всему этому новая прическа!

В порядке исключения я обуздала свои рыжие кудри и связала их узлом на затылке. Это была тяжелая работа. У меня чересчур много волос. Но результат превзошел все ожидания: шея смотрится тоньше, голова грациознее. Немного румян, чуточку розовой губной помады. Пара капелек настоящего болгарского розового масла. Чулки со швом и изящные черные лаковые туфельки с пряжками на пятках, в которых хочешь-не хочешь, приходится семенить.

Но самое лучшее — это мои ногти. По такому случаю я их не покрыла лаком, а тщательно отполировала, как это раньше было принято в высших кругах. Эту идею я почерпнула из своих книг. Я все время натыкалась в старых романах на места, подобные этому: «Дитя сладко дремало, мать с улыбкой на устах полировала свои ногти». Или: «Она полировала свои изящные ногти и думала о любимом на чужбине». Это не давало мне покоя. Чем они полировали, я вскоре выяснила: белой пудрой и кусочком кости, обтянутой оленьей кожей. В Канаде я это искала тщетно. А здесь, в Париже, дамы все еще полировали свои ногти. Я приобрела сей предмет в симпатичном синем футлярчике и принялась за дело. Отполированные ногти кажутся покрытыми бесцветным лаком. Но блеск тоньше, и знаток это сразу заметит. Выглядит благородно — и отлично подходит к моему перстню с огненным опалом.

Напротив только что сел господин, в нем что-то есть. Одет в темно-серое суконное пальто с черным бархатным воротником. Шея небрежно обернута длинным белым шелковым шарфом. У него такой вид, будто он прямо из оперы.

У него длинные ноги, широкие плечи, густые вьющиеся каштановые волосы. Лицо загорелое, с крупным прямым носом и большим ртом. Ртом сибарита, с красивыми полными губами, однако подбородок мелковат. Слишком слабый для такой выразительной головы.

Я с любопытством разглядываю его, пытаясь делать это не в открытую. Этот мужчина мне знаком. Но откуда? Напряженно размышляю, но не могу вспомнить. В любом случае он не ординарный человек, у меня наметанный глаз. Он явно отдает себе в этом отчет, знает, что бросается в глаза, и не смотрит ни вправо, ни влево, а только прямо перед собой и время от времени на часы.

Я со вздохом расправляю юбку своего ценного костюма. И почему, черт подери, я никогда не знакомлюсь с такими мужчинами? В самолете он наверняка сидит как-нибудь обособленно, а если даже нет, у меня все равно нет шансов. Такие господа с чужими не заговаривают. Если только произойдет чудо!

Да, мои дорогие, это самая большая проблема преуспевающей женщины. Они не знакомятся с ровней. Стоит только выбраться наверх, стать образованной, интересной и опытной, как обнаруживаешь, что нет поклонников того же уровня. Где генеральные директора, министры, президенты и продюсеры, ищущие женщину, которую не стыдно показать в обществе? Где они?

Теперь я, впрочем, знаю, где они. Сидят по домам и очень часто женаты на кошмарных страхолюдинах. Истинная правда! А нам остаются только Бадди, Фэдди и Нури, да изредка Тристрам и Проспер Дэвис! И это правильно. Кошмарные страхолюдины тоже имеют право на счастье. Им просто необходимо выходить замуж за высокопоставленных, иначе им труба. Я их благословляю. Потому что мы и сами всего добьемся.

Однако было бы неплохо иметь в друзьях великого мира сего. Настоящего джентльмена. Мужчину, с которым можно поговорить, а не только спать. Мужчину, с которым можно обойти все элитарные клубы и рестораны Парижа, мужчину со связями в Елисейском дворце или в знаменитом «Секл Интераллье» с самым красивым бассейном в мире, расположенном в огромном парке, с видом на цветущий кустарник и свежую зеленую траву в центре Парижа.

Наш рейс по-прежнему не объявляется.

Проходит час, и ничего не происходит. Мы сидим и ждем. Я давно уже не думаю о «Секл Интераллье», а все больше о бомбах и террористах. Как бы в подтверждение моих темных мыслей, в половину десятого нам объявляют, что рейс задерживается на час. В одиннадцать мы узнаем, что наш самолет до сих пор не приземлился, вернее, он стоит в Лондоне на взлетной полосе и ждет разрешения на вылет.

— Всего лишь маленькая техническая неполадка, — утешает нас служащий «Бритиш Эр вейз», — ничего серьезного. Выпейте за наш счет кофе и возвращайтесь к половине двенадцатого. К тому времени уже будет ясность.

Элегантный мужчина в белом шарфе вскакивает, явно разгневанный, и удаляется вместе с другими по направлению к буфету. Может, мне тоже пойти? Вдруг завяжется разговор? По опыту знаю, с этими людьми можно познакомиться, только если будешь им представлен.

Время идет. В чем же дело? Двенадцать, половина первого, все еще никакого самолета. Когда в тринадцать часов нас опять уговаривают подождать (снова не называя конкретной причины), когда мы все вскакиваем, словно отара вспугнутых овец, толпимся вокруг окошечка и в один голос спрашиваем, как, когда и вообще попадем ли мы сегодня в Лондон, мужчина в белом шелковом шарфе вдруг оказывается рядом со мной и говорит:

— Неслыханное безобразие! Понятно, почему никто больше не летает на «Бритиш Эр вейз»!

Чудо произошло! Настоящий джентльмен заговорил со мной. И как заговорил! На том блестящем, безукоризненном, слегка экзальтированном оксфордском английском, на котором говорит Тристрам и который так же очаровывает нас, канадцев, как литературный французский образованных парижан. От этого английского я теряю дар речи. И так происходит каждый раз.

— Вы так не считаете? — спрашивает мужчина, удивленный моим молчанием и слегка обеспокоенный, поскольку он рискнул сделать первый шаг и теперь боится услышать резкий ответ. — Это уже чересчур, не правда ли?

— Конечно, — подаю я голос и проглатываю слюну. — Я просто возмущена. Вы англичанин?

— Да. У вас срывается деловая встреча?

— Если так пойдет дальше, то да. Мне надо на телепередачу.

— Когда она начинается?

— В три. То есть в три мы все встречаемся в театре «Гринвуд». Я даже не знаю, где это. А запись будет в четыре. В четыре я обязана быть там!

Я придаю голосу панические интонации, потому что замечаю, что это действует.

— Может, мы могли бы полететь на «Эр Франс»? — Я с беспомощным видом распахиваю свои карие глаза.

— Возможно. Постойте тут. Я позвоню и дам вам ответ.

Я наблюдаю, как он удаляется большими спортивными шагами. Мужчина в хорошей форме, это приятно. Он быстро возвращается, на его капризных губах играет довольная улыбка.

— Ни за что не догадаетесь! Все аэродромы в Лондоне были блокированы!

— Почему? Бомбы?

— Нет. Град! Был такой сильный град, что все взлетно-посадочные полосы стали непроходимыми.

— Град? В августе?

— Вы не знаете английскую погоду. Она вечно преподносит новые сюрпризы. — У него вырывается короткий смешок. — Но не беспокойтесь. Все уже убрали. Самолет в пути, через час мы полетим.

Мы действительно летим. Ровно в два мы поднимаемся на борт, и мой благородный спутник садится, естественно, рядом, хотя потом обнаруживается, что у него билет первого класса.

— Меня зовут Офелия, я родом из Канады, — говорю я, справившись с пристегиванием.

— Уинстон Хоторн-Рид, — представляется он. Звучит как-то очень знакомо. Странно. Откуда я его знаю?

— Я где-то слышала ваше имя. Но не могу вспомнить где.

Он польщено улыбается.

— Я директор банка. И еще политик. Если моя партия победит на выборах, я буду новым английским министром финансов.

Теперь все ясно. Он написал знаменитый доклад о долгах, который недавно горячо обсуждался всеми финансовыми газетами. Там же я видела его фото.

— Вы написали «Доклад Хоторна-Рида»!

Он кивает, удивленный моей осведомленностью.

— Неужели вы читали его?

Конечно. Весьма увлекательная тема. (Речь идет о продлении сроков выплаты безумных долгов стран восточного блока и третьего мира, при том что Запад должен постоянно предоставлять новые кредиты.)

— Может, вы тоже заняты банковским делом? — спрашивает он меня, окинув внимательным взглядом.

— Нет. Нисколько. Но деньги меня интересуют.

Он усмехается и снимает свое элегантное пальто. Аккуратно кладет его на свободное место между нами. На нем великолепный костюм, явно сшитый на заказ лучшим английским портным, серый, в белую елочку, вишневый галстук и блестящая красная шелковая жилетка. Белый шарф он не снимает. Теперь я обнаруживаю, что у него не карие, а серо-зеленые глаза, с завораживающим золотым промельком. Его глаза тревожно поблескивают. Наверняка в зависимости от погоды они меняют свой цвет. К тому же они слегка красноватые. У мужчины такой вид, будто он пропраздновал всю предыдущую ночь.

Самолет стартует. Я, как всегда, прилепляюсь к окну. Земля остается позади, мы проносимся сквозь темно-сизые тучи, нависшие над Парижем, и устремляемся в сторону солнца. Вот и марь далеко позади, и, наконец, небо, насколько хватает глаз, ярко-голубое.