Сергей Кара-Мурза - Символическое наследие СССР и зачем оно нам

• Название: Символическое наследие СССР и зачем оно нам
• Автор: Сергей Кара-Мурза
• Жанр: Эссе
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-89353-489-4

Реформа в РФ вызвала дезинтеграцию общества, системный кризис, распад шкал интересов и ценностей, деградацию культуры. Чтобы выйти из этого состояния, надо восстановить коммуникации между общностями и с государством. Но большинство населения, сохраняющее ценности справедливости, «ушло в катакомбы» – его отсылки к нормам и памяти СССР сейчас неприемлемы. Эта общность исключена из диалога – и вся политическая система с ее институтами усечена и неравновесна.

Надо класть фундамент новой системы – исходя из реальности. Общности большинства, сохраняя свои ценности, должны начать диалог не из аксиом прошлого, а из альтернатив в границах возможности. Тогда возникнет оппозиция как конструктивная сила.

Русская революция и создание СССР были взрывом духовной силы. Ее символический образ стал преданием со сменой поколений. Этот образ – наше наследие, и оно необходимо, но не как руководство борьбы и строительства в иной, более сложной реальности.

---

Описание вызревания и протекания русской революции, а затем и строительство институтов советского общества и государства (например, в книге «Советская цивилизация»), поставило очень много принципиальных вопросов, которых обществоведение (прежнее и нынешнее) обходило и обходит. Все они важны для понимания истории и развития СССР, но еще более они важны для современной молодежи, которой необходимо знать, как были устроены советские социально-технические системы (промышленность, армия, школа, наука и др.) – молодежи придется их осваивать, возрождать и модернизировать. Эти системы – база, всякие постиндустриализмы без нее не появятся.

Широкое, шаг за шагом описание революции и строительства СССР уже с новыми источниками, с образами систем, с фоном и контекстом и с приемами «науки становления» в период 1995–2005 гг., было доступным, как стало можно делать свои картины-панорамы художникам, открывшим перспективу. Сейчас, снова прочитывая в уме книги А. В. Чаянова и Ф. Броделя, А. Грамши, В. В. Кожинова и А. С. Панарина, а также огромный массив эмпирического материала социологов, в этих широких описаниях проглядываешь сам собой сложившийся «скелет» (или карту движения) советского проекта и его жизни.

Из этой карты видно и куда ведут дорожки с нашего пепелища. На карте видны сгустки сложных проблем и узлы возникающие в них конфликты. Раньше их старались не видеть или приукрасить, да и для рефлексии не было времени и подхода. Теперь эти тексты – полезный материал для учебных пособий. Знание полезно и правым, и левым, и самой власти.

Я и мои товарищи так и оценивали тексты 1995–2005 гг. – как заделы, содержащие перечень актуальных проблем, которые оставались в тени. Так, многие главы «Советской цивилизации» были разработаны в серию небольших книг в жанре учебных пособий (без грифа, но полезных).

Но из этого перечня несколько проблем нам показались жгучими. Уже в середине 1990-х годов мы стали обсуждать странную природу постсоветского кризиса, небывалого в промышленных странах в Новое время, тем более без явной войны. Организация ООН (ЮНИДО), регулярно изучающая состояние промышленности стран и регионов, обнаружила три региона, в которых произошли не кризисы, а «разрушение промышленности». В докладе было три одинаковых по форме графика динамики промышленного производства. Эти графики принадлежали Ираку, бывшей Югославии и бывшему СССР. Расширенный в прошлое график СССР (до 1990 г.) и далее СНГ дан на рис. 1.

Рис 1. Индексы объема производства промышленности СССР и СНГ (1940 = 1)

Что поразило экспертов ЮНИДО: в Ираке и Югославии промышленность была разрушена бомбардировками, а в СССР – реформой под лозунгом «демократия и ускорение развития».

Это – необычное явление. Даже если бы власти приняли ошибочные волюнтаристские решения, в государстве и обществе культурной страны должны были быть разумные силы, которые нашли бы веские аргументы убедить представительные и исполнительные власти остановить разрушительный процесс. Как можно было почти 10 лет наблюдать уничтожение народного хозяйства и спорить об эфемерных вещах! Что с нами произошло?

Уже надо было не описывать идеи и события периодов революции и здорового существования СССР. Какое воздействие парализовало разум и волю общества, интеллигенции, научного сообщества, политического актива и государственных деятелей? Как мог этот коллективный психоз, почти мистический морок, охватить образованный советский народ из 290 млн человек?

Перед нами стала задача, о которой десять лет назад никто из нас и не подумал бы. Стали собирать источники, и отечественные, и иностранные, а также проявления симптомы этого неведомого состояния. Вывод был таким: две большие общности, в которые по-разному собрано население страны, – народ (нация) и общество – дееспособны, пока являются системами. Распад важных связей и элементов этих систем (их дезинтеграция) парализует ряд способностей («компетенций») народа и общества. Надо описать эти процессы! Предупрежден значит вооружен (praemonitus praemunitus, лат.).

Так были сделаны две взаимодействующие книги: «Демонтаж народа» и «Потерянный разум». Была серия и производных от них книг (например, «Революция на экспорт», «Угрозы России»). Поскольку, как нам казалось, в таких книгах была срочная потребность, эти тексты были, как и предыдущие, не высшего качества. Наверняка кто-то напишет лучше. Что же касается дезинтеграции российского общества, эту проблему очень хорошо представили социологи. Из статей «СОЦИСа» по этой теме можно уже сделать ценную монографию.

Завершилась эта серия текстов обращением к методологии общественной науке. Уже 30 лет как стало почти очевидно, что сложившееся в послевоенный период обществоведение все больше и больше отставало от темпа изменений в обществе и государстве. В результате не были изучены, а часто и не распознаны, массивные общественные процессы, чреватые рисками множественных мировоззренческих, культурных и социальных кризисов, которые и слились в системный кризис, приведший к краху СССР и глобальной катастрофе. Книга на эту тему в издательстве.

Можно сказать, что этап изучения и размышлений между 2005 и 2015 гг. подвел нас, похоже, к наиболее туманной и деликатной теме: взаимодействие разума и психики в политической сфере. У всех нас накопился большой и драматический опыт проявления закона борьбы и единства этих противоположностей. Достоевскому это и не снилось.

Эта проблема с каждым годом становится все более жгучей. Но подступиться к этой теме трудно, но надо. На мой взгляд, к рассмотрению предлагаемого предмета уместно привлечь концепцию инновации в общественных процессах, которую начал разрабатывать М. Вебер. Он был великим рыцарем и тружеником рационализма, но пришел к выводу, что реальная практика людей формируется под воздействием импульсов и разума, и психики.

Его идея, по-видимому, в бурный период после 1918 г. осталась незавершенной, хотя его заметки и черновики обладают большим потенциалом, а в данный момент его идея становится очень актуальной. Ее освоение и доработка были бы очень ценными для российского обществоведения – и для власти, и для становления оппозиции, нашего частного предмета.

Но вначале придется кратко привести представления о разных типах обществ и государств. Различия этих типов, в принципе, известны, однако советское и постсоветское обществоведение эти различия игнорируют или касаются поверхностно (часто и неверно), а здесь сравнение этих типов необходимо. Сделаем выжимку из сравнения – кратко и в свете нашей темы, а без этого фона и выводы были бы непонятны.

2

В последние два века в обществоведении выделялись две идеальные («чистые») модели обществ и государств: одни традиционные, другие современные. Раньше на Западе говорили: «варварские» и «цивилизованные» общества и государства. Теперь мода на толерантность, и термины стали мягче. Современным назвали государство модерна – конструкцию, которая сложилась в ходе череды революций, породившей Запад как особую цивилизацию.

«Незападные» общества и государства стали называть традиционными. Деление это условно, т. к. некоторые незападные государства уже в XIX в. смогли перенести и освоить западные культурные достижения, важные технологии и институты – модернизировались. Но эти инновации «прививались» на ствол своей незападной культуры, и по ряду фундаментальных признаков эти государства относили к классу традиционных. Примеры: Япония, Россия (затем СССР), Индия. С другой стороны, и в западных странах уцелели или расширяются ниши традиционных культур, а в некоторые периоды происходит и архаизация (например, рабовладение в XIX веке или такие институты, как суд Линча в США).

Модернизация – процесс необходимый, но болезненный, он наносит обществу культурную травму, более или менее сильную. Большую травму в России нанесли реформы Петра Великого, форсированная индустриализация и коллективизация в СССР, но в обоих случаях культурная основа в главном была сохранена, а перенесенные институты были адаптированы и укоренились. Сейчас для нас надо изучать и обсуждать ход форсированной модернизации последних 30 лет. Во многих отношениях эта модернизация переходит в вестернизацию (насаждение западных институтов без приспособления их к национальной культуре).

Разрушение в конце ХХ века советского государства и переход к вестернизированному жизнеустройству с «гражданским обществом» – процесс исключительно травмирующий, и это было заведомо известно и даже очевидно. Однако в подготовке к такой трансформации не было разработки внятного проекта, ни явного целеполагания, ни ограничений. Не было ни исследований рисков, ни доступной литературы, решения были плодами импровизаций наших отечественных интеллектуалов и политиков, а также советов западных консультантов – все это не связанное в совместимую с жизнью систему. Надеялись, что все утрясется само собой? Не вышло и, видно, не выйдет. Но жизнь продолжается, и надо искать средства ее улучшать. В таких случаях необходима рефлексия, правители заставляют вельмож заняться «разбором ошибок». Но этого не происходит.