Саймон Себаг-Монтефиоре - Иерусалим. Биография

• Название: Иерусалим. Биография
• Автор: Саймон Себаг-Монтефиоре
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-090079-4

Иерусалим – один из древнейших городов Земли, центр мироздания, столица двух народов и святыня трех авраамических религий, каждая из которых считает город площадкой, на которой разыграется мистерия Судного дня. История Иерусалима – это мировая история в миниатюре, тысячелетний эпос, среди авторов которого царь Давид и пророк Исайя, Иуда Маккавей и Иисус Христос, император Юстиниан и султан Сулейман, грешники и святые, строители и разрушители… Автор книги Саймон Себаг Монтефиоре, потомок знаменитого еврейского филантропа (улица Монтефиоре есть, вероятно, в каждом городе Израиля), превращает этот величественный эпос в захватывающий рассказ, вплетая в ткань популярного исторического исследования нить собственной семейной легенды.

---

Адриан, которому на тот момент уже исполнилось 54 года, родился в Испании. Похоже, он был просто создан для того, чтобы править империей. Одаренный фотографической памятью, Адриан мог диктовать, слушать и беседовать одновременно; прекрасный знаток и любитель искусства и архитектуры, он умел самостоятельно составить архитектурный проект, сочинял стихи и музыку. Адриан постоянно пребывал в движении, без устали объезжая свои провинции, стремясь улучшить управление империей и консолидировать ее. Его критиковали за то, что он вывел легионы из Дакии и Месопотамии, завоеванных Траяном со столь большим трудом. Но Адриану нужны были не лишние территории, а прочная и стабильная держава, объединенная греческой культурой, которую он ценил настолько высоко, что его прозвали Гречонком (его бороду и прическу “в греческом вкусе” укладывали щипцами специально обученные рабы). В 123 году во время одного из своих путешествий по Малой Азии он встретил любовь всей своей жизни – красивого греческого юношу по имени Антиной, который стал для императора практически августейшей супругой[84].

Но вместе с тем этот идеальный император маниакально желал контролировать все и вся и в проявлениях этой страсти бывал непредсказуем. Однажды в приступе сильного гнева он выколол пером глаз рабу; а свое правление он начал и завершил кровавыми чистками.

На руинах еврейского Иерусалима Адриан задумал воздвигнуть типичный римский город, средоточие культа римских, греческих и египетских богов. Великолепные парадные трехпролетные ворота Неаполис (ныне Дамасские), сложенные из каменных блоков Ирода Великого, вели на круглую площадь, в центре которой стояла колонна. От площади под прямым углом отходили две главные улицы – Кардо и Декуманус, ведущие к двум форумам, один из которых располагался рядом со снесенной крепостью Антония, другой – южнее нынешнего храма Гроба Господня. На этом втором форуме Адриан построил храм Юпитера, рядом с которым стояла также статуя Афродиты. Это было место Распятия, и его выбор, вероятно, был продиктован желанием уничтожить святилище иерусалимских христиан.

Хуже того, Адриан вознамерился возвести на Храмовой горе жертвенник и собственную грандиозную конную статую[85]. Адриан последовательно лишал Иерусалим его еврейского духа. Он хорошо усвоил уроки другого грекофила, знавшего толк в зрелищах – Антиоха Епифана, – и не случайно реанимировал его проект храма Зевса Олимпийского в Афинах.

24 октября, во время египетских празднеств в честь смерти и воскресения бога Осириса, любовник Адриана Антиной при загадочных обстоятельствах утонул в Ниле. Покончил ли он с собой? А может быть, Адриан или египтяне принесли его в жертву? Или же это был просто несчастный случай? Обычно сдержанный Адриан страшно горевал; он велел почитать юношу в качестве Осириса, основал посвященный ему город Антинополь и учредил государственный культ Антиноя, установив по всему Средиземноморью статуи, увековечившие красивое лицо и прекрасное тело юноши.

Возвращаясь в Рим из Египта, Адриан снова проехал через Иерусалим и, в соответствии с римским обычаем, лично провел плугом борозду, обозначившую границы города. Возмущенные репрессиями, паганизацией Иерусалима и повсеместно появившимися изваяниями обнаженного Антиноя, евреи стали тайно вооружаться и готовить подземные укрытия в Иудейских горах.

И когда Адриан, правлению которого, казалось, уже ничто не угрожало, спокойно ехал в сторону Рима, таинственный вождь, называвший себя Князь Израиля, развязал самую жестокую из всех иудейских войн.

Шимон бар-Кохба: сын звезды

“Сначала римляне не приняли евреев всерьез”, свидетельствует историк Дион Кассий, но на этот раз иудеи подготовились чрезвычайно хорошо, а рождение их харизматического вождя Шимона бар-Кохбы, “Сына Звезды”, было якобы отмечено тем же мистическим символом царского достоинства, которым ознаменовалось рождение Иисуса и о котором говорится еще в Книге Чисел: “Восходит звезда от Иакова, и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава”. Многие прославляли бар-Кохбу как нового Давида. “Вот он – царь Мессия”, – настаивал чрезвычайно уважаемый рабби Акива (эти слова приведены в части Талмуда, написанной в IV веке). Впрочем, с этим были согласны не все. “Акива, на твоих щеках вырастет трава, – возражал ему другой раввин, – а сын Давида все еще не придет”. Противники Бар-Кохбы звали его Бар-Косба – по-арамейски “сын Лжи”.

Бар-Кохба быстро разгромил римского наместника с его двумя легионами. Свитки с его письмами и распоряжениями, найденные в одной пещере в Иудее, свидетельствуют о больших способностях и твердой решимости. “Я справлюсь с римлянами”, – уверял он – и справлялся. Он полностью истребил целый легион. Он “был способен ловить огромные камни, брошенные в него, и наугад отбрасывать их, убивая многих” во вражеских рядах.

Князь Израиля не терпел неповиновения или ослушания: “От Шимона Бар-Кохбы Ионатану и Масавале: пусть все мужи из Текоа и других мест, которые с вами, будут посланы ко мне без промедления. Если вы не пришлете их ко мне, я накажу вас”. Фанатичный зелот, он, по свидетельству современника-христианина Иустина, “приказывал жестоко пытать христиан, если они не отрекались от Христа и отказывались хулить Его”. А живший гораздо позднее описываемых событий автор “Церковной истории” Евсевий Кесарийский утверждал, что Бар-Кохба убивал христиан, когда те отказывались помогать ему в войне против римлян: “Убийца и разбойник, он… внушил рабам, будто он светило, спустившееся с неба, дабы чудом даровать им, замученным, свет”.

Сын Звезды управлял своим государством Израиль из крепости Иродион, чуть южнее Иерусалима. На его монетах было отчеканено: “Год первый. Искупление Израиля”. Но восстановил ли он жертвоприношения на месте разрушенного Храма? Его монеты с призывом “За свободу Иерусалима” были, как говорят, украшены изображением Храма, но ни одна такая монета не была найдена. Аппиан писал, что Адриан, как и Тит, “разрушил Иерусалим”, из чего следует, что в городе еще было что разрушать. Повстанцы, сметающие все на своем пути, наверняка должны были бы осадить Десятый легион в Цитадели и восстановить жертвоприношения на Храмовой горе, представься им такая возможность. Но удалось ли им это, мы не знаем.

Адриан поспешил назад в Иудею, вызвав из Британии своего лучшего полководца Юлия Севера и собрав семь или даже двенадцать легионов. Согласно Диону Кассию, одному из немногих летописцев этой войны, наместник Иудеи “с войском, присланным ему в помощь императором, безжалостно, пользуясь их [иудеев] безумием, преследовал и уничтожал их десятками тысяч: мужчин, женщин, детей – всех заодно; всю страну их, по закону войны, поработил”.

Север, прибыв в Иудею, тут же перенял тактику противника: “Благо воинов и воевод у него хватало – перехватывал небольшие отряды [иудеев], окружал и лишал доступа к припасам, сим способом он мог – пусть помедленнее, зато и более безопасно – разрознить, изнурить и извести мятежников”. По мере того как римляне действовали все более успешно, Бар-Кохбе приходилось прибегать ко все более суровым мерам для укрепления дисциплины в своих рядах: “Если кто-либо из находящихся с тобой галилеян подвергнется дурному обращению, – грозил он одному военачальнику, – я закую твои ноги в кандалы, как уже сделал такое с бен-Аплулом!”

Повстанцы отступили в пещеры Иудеи; именно там и были найдены послания Шимона и другие артефакты. Эти беженцы и воины хранили при себе ключи от своих покинутых домов (единственное утешение для тех, кому суждено никогда не вернуться) и даже кое-какие предметы роскоши – стеклянное блюдо, карманное зеркальце в кожаном чехле, деревянную шкатулку для драгоценностей, лопатку для курений. Там, в этих пещерах, и погибли их хозяева – и вещи, захваченные из дома, были найдены среди человеческих останков. Отрывочные записи содержат немногословные намеки на масштаб катастрофы: “До конца… у них нет никакой надежды… мои братья на юге… они погибли от меча…”

Римляне двинулись на последний оплот Бар-Кохбы – крепость Бейтар, в шести милях к югу от Иерусалима. При обороне твердыни погиб и сам Бар-Кохба – от укуса змеи, обвившей его шею, согласно иудейской легенде. “Принесите мне его тело”, – повелел Адриан. Пораженный видом мертвеца и змеи, он пробормотал: “Если бы Бог не убил его, кто бы мог это сделать?” Император в то время, должно быть, находился уже в Риме, но его месть восставшим иудеям стала настоящим геноцидом.

Дион Кассий писал: “Немногие из них уцелели. Пятьдесят их наиважнейших крепостей и девятьсот восемьдесят пять славнейших поселений он сровнял с землею, людей же было убито в стычках и в сражениях восемьсот тысяч пятьсот”. Еще больше “погибло от голода и болезней и пожаров”. Семьдесят пять еврейских поселений, о которых мы знаем из древних источников, вообще исчезли с лица земли. А в плен было взято столько евреев, что на рынке рабов в Хевроне раб-еврей стоил дешевле лошади. Какое-то количество иудеев продолжало жить на своих разоренных землях, но сама Иудея уже не восстановилась после карательной экспедиции Адриана. Император не только подтвердил запрет на обрезание, но и воспретил иудеям под страхом смерти даже приближаться к Элии Капитолине. А саму Иудею вообще стер с карты, переименовав ее в провинцию Палестину, – в память о филистимлянах, древних врагах евреев.