Яков Гилинский - Девиантность, преступность, социальный контроль в обществе постмодерна

• Название: Девиантность, преступность, социальный контроль в обществе постмодерна
• Автор: Яков Гилинский
• Жанр: Социология
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906910-40-0

Четвертый по счету сборник статей автора (предыдущие изданы в 2004, 2009 и 2013 годах) включает избранные статьи, опубликованные в основном в период с 2013 по 2016 годы. В них представлен авторский взгляд на преступность и отдельные ее виды, на социальный контроль над преступностью и девиантными проявлениями, на творчество как позитивную девиантность, а также рассуждения об экономических, социальных процессах в современном обществе постмодерна, влияющих на состояние и динамику преступности и девиантности. В сборник включены две статьи на английском языке, изданные за рубежом. Книга рассчитана на специалистов – юристов, социологов, политологов, а также широкую читательскую аудиторию.

---

Совершенно очевидны социальные следствия процесса «включения / исключения». Именно «исключенные» составляют социальную базу преступности и иных форм девиантности (алкоголизм, наркотизм, терроризм, проституция и др.). Так, «отчаяние молодых перед будущим, которое им кажется безысходным, лежит в основе делинквентного поведения, нарушений общественного порядка, столк новений с полицией»[28]. «Исключенность» как основа терроризма была показана нами ранее[29].

Неудивительно, что мировая криминология активно обсуждают процесс «inclusion / exclusion», как один из источников преступности[30].

Некоторые криминогенные и девиантогенные факторы глобализации представлены В. В. Лунеевым (который совершенно верно воспринимает глобализацию как объективную данность, не зависимо от того, нравится нам это или нет)[31].

1. Проблема занятости. Глобалисты говорят о «концепции 20: 80»: в XXI веке будут заняты всего 20 % населения, а 80 % окажутся «лишними». С нашей точки зрения, это парафраз концепции «inclusion / exclusion». Если 80 % населения окажутся безработными, без средств к существованию, то это – огромный резерв девиантности, включая преступность.

2. Проблема рынков финансовых спекуляций. Свыше 80 % финансового капитала не имеют реального материального наполнения. Это «рынок игроков в рулетку». Финансовый крах будет все чаще сотрясать «исключенные» страны, не входящие в «золотой миллиард» (примеры тому – российский дефолт 1998 г., финансовые проблемы стран Восточной Азии и др.).

3. Существенное снижение возможностей национальных правительств в управлении обществом и в обеспечении социального контроля над преступностью. Как известно, эта тенденция отмечается криминологами со второй половины минувшего столетия («кризис наказания» и иные аналогичные подходы). О скептицизме в отношении способности современных государств поддерживать общественный порядок говорит и один из крупнейших социологов И. Уоллерстайн[32]. Напомним, что другой столп современной социологии Н. Луман также считает: «Следует отказаться от надежд, связанных с иллюзией контроля».

Итак, «класс», т. е. принадлежность индивида к той или иной социальной группе – классу, страте, слою, касте, иначе говоря – социально – экономический статус, существенно определяет вероятность тех или иных девиаций. Но, во – первых, только вероятность (а не фатальную необходимость). Во-вторых, нет какого бы то ни было «криминального» класса (группы). Как уже говорилось, идея «опасного класса» родилась в западной криминологии на основе данных уголовной статистики о социально – демографическом составе лиц, совершивших преступления, при этом не учитывалась «беловоротничковая» преступность, не говоря уже о других видах девиантности – потреблении «престижных» наркотиков (кокаина), злоупотреблении алкоголем, нарушении моральных норм и т. п. Другими словами, различные виды девиантности в относительно большей степени распространены среди различных классов, страт.

Интересные данные о распределении различных преступлений между разными группами населения в Австрии, Германии, России, Франции приводил еще М. Н. Гернет в работе 1914 г. Один из его выводов: «Класс состоятельных, не зависимо от профессионального состава, обнаруживая такую склонность к мошенничествам, чувствует отвращение к таким нарушениям права собственности, при совершении которых преступник действует открыто, смело и дерзко… Эта психологическая особенность преступности богатых, всегда предпочитающих совершить преступление при помощи менее грубых способов, но вместе с тем и более изощренных, с соблюдением внешнего декорума приличия, и во всяком случае втихомолку, обнаруживается даже в убийствах с корыстною целью: рабочий превращается в разбойника, экспроприатора, состоятельный – в отравителя: один прибегает к ножу, другой к шприцу врача, к бокалу вина»[33].

Данные по России, представленные в таблице, позволяют сделать как минимум два вывода: различные виды преступлений преобладают в разных социальных группах; постоянно возрастает удельный вес «исключенных» – лиц без постоянного источника доходов, безработных.

С нашей точки зрения, наибольшую криминогенную опасность представляют сегодня два контингента: растущая масса «исключенных», маргиналов и развращенная коррумпированная властная элита.

Для полноты картины следует заметить, что социальная дифференциация, социально – экономическое неравенство и наличие аутсайдеров, «исключенных» служат… источниками прогресса и двигателями истории. Существование социальных групп разной степени удовлетворенности наличным бытием, конкуренция, рынок труда (с неизбежно присущей ему безработицей – «исключенными»), вообще разнообразие социальных слоев, групп с различными интересами, – обеспечивают изменения, развитие производства, экономики, культуры. Всеобщее «равенство» приводит к стагнации, прекращению изменений и, в конечном итоге, к гибели общества (всеобщее равенство достижимо лишь на кладбище).

Поэтому нельзя «зацикливаться» на каком бы то ни было одном «криминогенном» факторе. Социально – экономическое неравенство – благо, но со значительными издержками. «Исключенные» – социальная база преступности и иных негативных девиаций, но и «включенная» элита не многим лучше… Кроме того, «исключенные» – резерв различных видов творчества, инновационной деятельности (позитивные девиации). И может быть лучший социальный контроль над преступностью и девиантностью – самоорганизация общества с минимальными контрольными функциями государства?

Таблица. Доля (в %) различных социальных групп в структуре преступности в России (1987-2001)

Запрет как криминогенный (девиантогенный) фактор[34]

Каждый человек имеет право жить так, как хочет, если уважает права других.

Д. Боуз

Право и экономика не вполне сходятся по всем вопросам.

Р. Познер

Преступность, как и иные виды девиантности, – суть социальный конструкт[35]. Уже поэтому единственная «причина» преступности – воля «конструктора» – законодателя и порожденный ею уголовный закон (это понимали еще древние римляне: ex senatusconsultis et plebiscitis crimina exercentur – преступления возникают из сенатских и народных решений).

Нет ни одного поведенческого акта, который был бы «преступен» сам по себе, по своему содержанию, независимо от социального контекста. Так, «преступное» употребление наркотиков, в частности производных каннабиса, было допустимо, «нормально» во многих азиатских странах, да и в современных Нидерландах; широко распространенное легальное потребление алкоголя – незаконно, преступно в странах мусульманского мира; легальное сегодня курение табака было запрещено под страхом смертной казни в средневековой Голландии; умышленное причинение смерти – тягчайшее преступление (убийство), но и… – подвиг в отношении противника на войне. И даже изнасилование может быть деянием легальным, обычным: феодальное jus prima noctis или обряд инициации девушек в некоторых обществах.

Вместе с тем ясно, что, во – первых, уголовно – правовой запрет «имеет основания»: есть виды деятельности, подлежащие запрету ради существования и благополучия других людей и общества в целом (убийство, различные виды насилия, кражи, грабежи, разбои и некоторые иные действия). Другое дело – каков объем (перечень) действительно опасных деяний. Во-вторых, пока и поскольку существует то, что законодателем определено как «преступление», существуют и факторы, влияющие на состояние и динамику преступности и ее видов (помимо изменения самого уголовного закона). Отчасти представление о том, что существуют деяния объективно вредные для общества и деяния, сконструированные как «преступления» законодателем, отражено в зарубежной литературе в виде деления на mala in se (зло как таковое) и mala prohibita (зло запрещенное)[36].

На протяжении многовековой истории криминологии назывались и исследовались десятки криминогенных факторов: экономические, политические, демографические и даже космические. Наряду с этим все больше криминологов и представителей других общественных наук склонялись в пользу социально – экономического неравенства как одного из главных (наиболее значимых) криминогенных факторов. Придерживается этого взгляда и автор[37].

Анализу объективных криминогенных (вообще девиантогенных) факторов (от социально – экономического неравенства до солнечной активности) посвящено немало трудов[38]. Между тем в криминологии почти не исследовался такой «объективно – субъективный» фактор как сам уголовно – правовой (административно – правовой, гражданско – правовой, моральный) запрет. Хотя в целом ряде случаев именно он выходит на первое место в так называемом «причинном комплексе».