Сборник - Сто дорог к истине. Сборник участников V-ого Всероссийского фестиваля русской словесности и культуры «Во славу Бориса и Глеба»

• Название: Сто дорог к истине. Сборник участников V-ого Всероссийского фестиваля русской словесности и культуры «Во славу Бориса и Глеба»
• Автор: Сборник
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906957-05-4

Вы держите в руках сборник, появлению которого способствовал V-ый Всероссийский фестиваль русской словесности и культуры «Во славу Бориса и Глеба», традиционно проходящий в Борисоглебске 6–7 августа.

V-ый Фестиваль «Во славу Бориса и Глеба» уже стал историей, и сборник по его итогам начинает самостоятельную книжную жизнь. А мы ждём новых добрых встреч в августе в Борисоглебске!

---

Боевое крещение

Посвящается И.Ф. Оксаничу, участнику Великой Отечественной войны.

Я вспоминаю первый бой, как сон:
Наш батальон был плотно окружён,
И смерть смотрела каждому в лицо,
Но мы готовились прорвать кольцо.
Безбожно низко пролетал снаряд,
Когда привстал над бруствером комбат, —
Лишь брызнули на шёлк сухой травы
Плечо и полумесяц головы…
Из шока вывел нас опять на старт
Застенчивый очкарик-лейтенант:
Он крикнул или попросил: «За мной!»
И мы пошли за ним в неравный бой.
Мы вздыбились над полем, будто взрыв —
Наш батальон метнулся на прорыв.
Сквозь пекло перекрестного огня
Мы раненых тащили на ремнях,
Стреляли залпом, падали, ползли
По складкам перепаханной земли.
И вёл нас лейтенант бросками тел
От точки к точке, где слабей обстрел,
По стыкам в укреплениях и швам,
По перелескам и глубоким рвам,
По кривизне пунктиров между мин,
По скатам суходолов и ложбин,
По промахам чиновников штабных,
По грани между мёртвых и живых.
Мы были злы от пота, фляг пустых,
Пробитых, как у мёртвых, животы,
А командир легко брал этот кросс,
То припадал к земле, то в полный рост
Вдоль камуфляжных батарей шагал,
Как будто бы читал планшет врага.
Для рукопашной не был он силён,
Когда же в клин собравшись, батальон
Вонзился в гущу вражеских траншей,
Чтоб перерезать щупальца клещей,
Очкарик, привязав очки бинтом,
Сшибал прикладом и колол штыком,
Страшил гримасой, словно бой – игра,
И матерился и кричал «Ура!»
И каждый дрался выше сил, как чёрт,
И стало ясно: батальон пройдёт,
Проломится к дивизии своей
Сквозь тысячи заслонов и смертей.
И в том бою, жестоком и крутом,
Стал лейтенант мне братом и отцом,
Ориентиром и поводырём
На всю войну и на всю жизнь потом.
Но я дойти до наших не успел:
Попал у речки в снайперский прицел!
Когда ж меня прошило, как иглой,
И лейтенант склонился надо мной.
Я умолял судьбу и рай, и ад,
Чтобы его не испарил снаряд.

Я убит в горах Афганистана

Памяти Вани Реутова, выпускника школы № 12 города Белгород, погибшего в Афганистане в возрасте 18 лет.

Я упал на горячую осыпь,
А меня ещё пару секунд
Ищут пули, как жёлтые осы,
И жужжат, и щебёнку секут.

К сожаленью, мундир мой – не панцирь:
Вот реальностью муторных снов
В сгустках крови сочится сквозь пальцы
Ибрагимов душистый плов.

Потроха на земле – слишком круто!
Я не чувствую боли сквозь шок,
В восемнадцать поверить-то трудно,
Что пришёл твой последний срок.

Вдруг я рухнул обрубленной веткой,
У судьбы захлестнулась канва,
И моя одноклассница Светка
Вдруг – невенчанная вдова…

Перед смертью мне страшно за маму
(Ей и так очень трудно с отцом!),
Но, сорвавшись в бездонную яму,
С болью думаю я о другом…

Я ни разу не слышал оваций,
Заезжая в «свои» кишлаки,
Озирают нас тупо афганцы —
Дети, женщины и старики…

За дувалами дула, а в крыши
Месяц сабли кривые воткнул…
Всё здесь скрытым презрением дышит
К чужеземцам, принесшим войну.

Здесь призывы о долге пустые
Отравляют нам души, как дым:
Ненавистна афганцам Россия,
Ненавистен Наджипов режим!

Здесь никто под обстрелом не спрячет
Ни порывы души, ни обман!
Стонет: мечется, блеет и плачет
Балагур-богатырь как баран.

А молчун, мигом прыгнет из щели
Под разрывы спасать крикуна,
Тяжкий центнер затащит в траншеи,
Мягко скажет: «Держись, старина!..»

Эти горы коварней, чем джунгли,
Восемь лет нам ломают бока!
Миллиарды, отлитые в пули,
Не решают решенье ЦК.

Вроде шамкали: «Сфера не наша,
И у Льва там увяз коготок…»
Но вогнал звёзднокрашенный маршал
Нас в блицкриг на не ближний Восток.

Матерей наших тысячи в страхе
Ожидают зловещей судьбы:
С гор Афганских стекают, как с плахи,
На погосты отчизны гробы…

Пополняя число этих ящиков,
Здесь бросают, как в воду топор,
Необученных юношей-мальчиков
Выбить воинов-горцев из гор.

Я войну эту видел под глянцем
И о подвиге гордо мечтал,
Но подстреленным новобранцем
И мечты, и весь мир потерял…

Расчленят духи труп мой на месте?
Или, может, в родную страну
Возвратится мой прах «грузом двести»,
И я к предкам навеки примкну?…

Моя стать, что дала мне природа,
Превратилась в бесформенный жом…
Вот уж западный край небосвода
Заслонился кровавым плащом…

За ущельем афганец свирепо
Воет, роет коричневый прах….
И звезда, прочертившая небо,
Как свеча, догорела в глазах…

Людмила Колосова

Родилась в 1956 году, проживает в Санкт-Петербурге. Писатель и поэт. Член Российского Союза писателей. Опубликовала два сборника рассказов: «Плюшевый мишка» и «Бегемот с ногами Мэкздро».

Плюшевый мишка

В моём доме, на полке под стеклом, стоит фотография в старинной рамке. И каждый человек, который в первый раз приходит в дом, обязательно обращает на неё своё внимание и искренне удивляется, почему такая простая открытка удостоилась такого изысканного обрамления?

Дедушка больше любил внука, я это остро чувствовала, но принимала как данность. Может быть, потому, что и он сам понимал, что я обделена его любовью, случилась вещь, в моём понимании, невероятная: из заграничной поездки дедушка привёз мне, именно мне, большого плюшевого медведя. Скорее даже это была медведица, так как у неё на шее на ленточках висели два маленьких смешных медвежонка. Золотистая мягкая шёрстка с лёгким завитком, чёрные глазки, вышитые чёрными нитками нос и рот и, наконец, звучная пищалка – я тогда затаилась в себе от захватившего меня восторга: какой же он хороший, ну, какой же он хороший! Я полюбила его сразу и навсегда: для меня это был медведь по имени Мишка, так, кстати, звали и моего дедушку!

Вообще было невероятно то, что в начале 1960-х мой дедушка, простой солдат – рядовой пехоты, который воевал с нацистами, был отправлен с делегаций в Германию. Нет, не в дружественную нам, советским людям, ГДР, а в профашистскую, как тогда считалось, ФРГ. Так вот, получалось, что Мишка был немец, и я могла бы его назвать Ганс или Фриц, но Фрица я бы так не полюбила.

Многие ещё, конечно, помнят дворы 50-х, 60-х: мальчишки ходили войной двор на двор, к чужакам относились с большой подозрительностью, считая их лазутчиками и шпионами. Большинство детей гуляли во дворе сами по себе, некоторые мамочки и няньки сидели на скамейке и разговаривали между собой, попросту, чесали языками. У детей была своя жизнь и свои правила: например, в любую игру надо было попроситься – тебя могли принять или нет. Игр было много и общих, и отдельных. Дочки-матери – это, конечно, для девочек. Иногда на роль папы брали тихого мальчика, но папа в игре почти ничего не делал, а мальчика потом дразнили девчонкой. И я часто играла в дочки-матери, ведь у меня была красивая фарфоровая кукла, и с ней меня охотно принимали в игру.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Люча – русский (перевод с эвенкского)

2

Аргиш – перекочёвка (перевод с эвенкского)

3

Баркачан – медвежонок (перевод с эвенкского)