Андрей Ермолин - История чудовища

• Название: История чудовища
• Автор: Андрей Ермолин
• Жанр: Русское фэнтези

Обезображенный мутацией, Виктор нашел смертельно опасный способ вернуть человеческий облик, но на пути появляется некромант. Виктору предстоит остановить его, принеся страшную жертву.

---

История чудовища Андрей Сергеевич Ермолин

© Андрей Сергеевич Ермолин, 2017

ISBN 978-5-4485-6276-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Что делает мужчину, женщину или старика человеком? Чем люди отличаются от чудовищ? Возможностью выбора? А может, нет никакого разделения? Может, человек и есть самое страшное чудовище на свете? Убивает ли оборотень из зависти? Нет, он убивает, потому что его природа такова. Способен зверь ненавидеть? Он лишен этого чувства, а человек им наделен. Я кое-чего повидал.

Я видел, как охотники затаскивали в город привязанные за ноги к телеге окровавленные тела: мужчины, женщины и дитя. Они были абсолютно голыми и десятки стрел пронзали их безвольно хлюпающие в грязи тела. Это была часть стаи оборотней, что жила в округе. Я видел, как люди подвешивают их за ноги над городскими воротами, и чувствовал, как на следующий день меня провожают из города три пары пустых глазниц – работа ворон.

Я был свидетелем сожжения ведьмы. Специально сложенный для нее костер из сырого дерева, который больше тлеет и дымит, а не горит, возвышался в самом центре площади. Я смотрел на то, как ее ноги и руки разбивались в кровь в надежде зацепиться за камни, по которым ее за волосы тащили к костру. Я слышал ее долгий, пронзительный крик, а после – чувствовал тошнотворную вонь горящего мяса.

Я пытался остановить толпу, забивающую уродливого горбуна, попытавшегося украсть с прилавка кусок мяса. Я чувствовал на разбитых губах вкус меди, когда не смог ему помочь и с ужасом следил за методичными ударами лавочников. Я с болью в сердце ощущал легкость горбуна, укладывая его тело в могилу.

Я чувствовал исходящий от толпы жар ненависти и отворачивался, когда горожане убивали мать, вставшую на защиту своего сына, обвиненного без суда в убийстве. Я плакал от счастья, узнав, что ему удалось сбежать. Я пал на колени перед изувеченным телом его матери.

Я путешествовал всюду и всюду натыкался на жестокость человеческую. Я видел кровь и обугленные до черноты ночи тела. Сострадал рыдающим над уродливыми телами детей матерям и презирал стоящих рядом, тяжело дышащих убийц с яркими от крови кулаками.

Я сдерживал рвотные позывы, видя неистово жрущих все, что попадет под руку, зрителей, сидящих на казни и с чувством экстаза на лицах наблюдающих за смертью приговоренного. Во время отрубания головы, когда кровь тугой струей бьет из артерии, зрители получали высшее наслаждение не имеющее аналогов, некоторые от удовольствия теряли сознание.

Я все это видел. Я – человек, решивший покорить мир и воспеть в стихах геройские поступки богатырей. Я – тот, кто мечтал описать красоту городов в песнях! Я увидел мир и мир оказался не таким, каким представлялся ранее… Он вовсе не полнится героями. Он переполнен жестокостью, которая позволяет человеку выживать в мире, где он слабее кровососа, где он глупее ведьмы, где он медленнее оборотня.

Человек должен быть жестоким, иначе он не выживет и падет! Я же не хочу быть жестоким и, если эти строки читает кто-то, то я наконец-то перестал быть человеком и стал чем-то большим, покинув этот зиждущийся на убиении всего необычного мир. И помните: прощаясь с ним, я улыбался.

Федор из Глушно

Сын печально известного вора и убийцы Владислава

Глава 1 Вонь котла

Черный ворон, часто взмахивая крыльями, взмыл над городом, носящим название Медов, и устремился на север, в сторону лесной чащи, что точно страж, охраняла уходящие к небу горы. Крылья ворона разрезали влажный, но теплый летний воздух, а с затянутого серыми тучами неба на него изредка попадали лучи выглядывающего солнца.

Если бы кто разбирался в полете птицы и следил бы за вороном в данный момент, хоть бы и из рубленой церкви, что молниеносно исчезла под черными крыльями, то наверняка бы заключил, что эта птица спешит. Но, никто не следил. Люди занимались своими делами, и рассматривать ворон им хотелось меньше всего. Кому-то этим утром нужно было поспеть на рынок, что раскинулся круглым построением лавок на площади. Кто-то спешил к колодцам постирать одежду и набрать воды. Кто-то поправлял на голове шлем и крепче сжимал еще не окрепшими после сна пальцами древко бердыша, широко позевывая на посту. Город Медов проснулся и по мощеным камнем улочкам стучали копыта лошадей, тянущих телеги, загруженные овечьей шерстью, мясом или бочонками с медом – всем тем, что Медов производил и выращивал.

Ворон набрал высоту, возвышаясь над дымящими то там, то тут трубами городских построек. Он стрелой пролетел над деревянной стеной, защищающей город в форме неправильного круга чередой частокола. Птица покинула пределы Медова, набрав высоту. Летела в сторону гор, проносясь над пастбищами, отделяющими городок Медов от лесной гущи на юге тремя милями зеленых просторов и сотнями белеющих и блеющих овец.

Ворон спешил, но поверни он черную голову на запад, то увидел бы, как процессия людей в серых одеяниях следует за медленно тянущей повозку с гробом лошадью. Им предстояло преодолеть еще около мили, чтобы добраться до расположившегося на западе от города кладбища. Но птица не повернула голову и на восток, где по земляной дороге рыбаки возвращались после утреннего клева с разлива реки Глубоководницы, напоминающей ужа, проглотившего каравай. Именно этим караваем и был разлив.

Оставив позади блеющие стада овец, ворон долетел до черты леса, тихого и спокойного в это сероватое, безветренное утро. Сосны и ели плотно жались друг к другу, скрывая под игольчатыми кронами густой подлесок орешника и можжевельника. В кроне деревьев пели птицы, летало много ворон, вьющих гнезда в рогатинах могучих ветвей, а также пахло смолой и свежестью. Где-то работал дятел, доставая из-под коры личинок. Но все эти звуки и ароматы едва доносились до ворона, разгоняющего воздух вокруг крыльев до свиста. Он летел над самыми вершинами сосен и стремился к горам.

Земля, расположенная у предгорья, находилась под небольшим наклоном, что особенно чувствовалось по скорому течению ручья, выбивающемуся из-под предгорных глыб. Ручей, пролегающий через лес и пастбище, окаймленный на лугах плакучими ивами, впадал в разлив Глубоководницы. Подлетев к его буйному началу, ворон взлетел вверх над поросшими в иных местах мхом камнями и полетел в сторону одиноко растущей на скале кривой сосны. Подлетая к ней, он начал громко каркать, а как только оказался под ветвями дерева, вцепившегося крючковатыми корнями в камень, то спикировал в расщелину у самых корней, точно ястреб. Он словно не обратил внимания на валящий из дыры в скале вонючий и горячий пар, скрывший его черное тело в белой густоте.

***

Пройдя сквозь пар, ворон расправил крылья и крутанулся в воздухе над самым каменным полом, в мгновение ока перевоплотившись из ворона в нечто иное.

От скорости пикирования ему пришлось упереться косматыми руками в камни, чтобы не проехаться волосатой мордой по гальке, шумно зашипевшей под его крючковатыми пальцами.

– Черт тебя дери! – выругалось небольшое, покрытое короткой, темно-коричневой шерстью существо, выпрямляясь в полный рост.

Если бы кто смотрел со стороны, то увидел бы волосатое создание, с полусогнутыми большими ушами, округлыми, черными глазами и слегка выпирающей нижней челюстью, на которой не имелось зубов от клыка до клыка. Сам по себе он был мускулист. Руки и ноги существа имели внушительные для его роста, а рост его едва дотягивал до колена взрослого человека, мышцы, покрытые, как и все тело, короткой, но плотной шерстью темно-коричневого цвета. Выпрямившись, существо развернулось, осматривая по пути грот.

Это была большая пустота в скале, созданная когда-то давно бурным ручьем, что теперь изменил направление и бежал восточнее от пещеры. Грот имел форму полусферы с отточенными водой стенами и галькой на полу. В том же месте, откуда в гроте появился ворон, находился разлом. Лучи света сочились сквозь иголки кривой сосны, раскинувшей ветви над естественным окном. Около расщелины в потолке грота вниз шла непосредственно сама скала, выраженная монолитной, вертикальной гладью камня. На том месте, куда попадал свет солнца, проходящий ежедневный цикл над расщелиной, она поросла густым, бурым мхом, отлично впитывающим стекающую во время дождя влагу.

Существо покрутило черным носом, точь-в-точь как у собаки, и обратило взгляд темных глаз на источник пара, помешавший ему как следует приземлиться. Как оказалось, источник – это огромный котел, водруженный на два камня, с костром под чугунным основанием. А перед всей этой конструкцией стояло нечто.

– Опять зелье варишь, черт бы тебя побрал! – недовольно рыкнуло мохнатое создание, приближаясь к котлу. Но ответа не прозвучало. – Эй, Виктор! К тебе обращаюсь!