Анастасия Долганова - Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза

• Название: Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза
• Автор: Анастасия Долганова
• Жанр: Психология, личное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9573-3234-3

Психологи говорят об эпидемии нарциссизма. Сегодняшний мир требует от нас соответствия все большему количеству требований – мы должны проявлять лидерские качества и креативность, позитивно мыслить, постоянно учиться, очень много работать и хорошо зарабатывать. В этом мире нет места усталости, плохому настроению, неправильному выбору, кризису ценностей и другим явлениям, которые сопровождают обычную человеческую жизнь. Все это становится подкреплением для людей с нарциссической травмой, убежденных, что такие, какие есть, они недостаточно хороши. Они требуют от себя (как, возможно, в детстве требовали от них родители или ждет, уже во взрослом возрасте, партнер-нарцисс) идеала. А поскольку не в их силах достичь его, они считают единственно возможным – мириться с неудовлетворяющими их обстоятельствами жизни и травмирующими отношениями.

Только осознание травматического опыта позволяет сделать его частью (полезной частью!) своей личности и восстановить собственную целостностью. Книга психолога Анастасии Долгановой рассказывает о том, как распознать корни и проявления нарциссизма (это помогают сделать и многочисленные истории клиентов, которые приводит автор) и найти путь к себе настоящему и здоровым отношениям с окружающими.

---

Это один из вариантов разрешения психической травмы: решить, что я здесь ни при чем и все дело в другом человеке, который в принципе не способен любить.

Про родителя это чаще всего правда.

Про взрослого партнера – не обязательно.

Невиновности не существует

Тут дело в том, что психика в поиске подходящих декораций подгоняет реальность под то, что ей необходимо. Способов для этого много: от простой демонизации партнера до неосознанных провокаций на нарциссическое поведение. Это очень сложная тема. Думать об этом – значит отказываться от спасительного перекладывания ответственности на другого человека. Слово «спасительный» здесь не ирония, а внутренняя реальность: допустить, что на мне лежит часть ответственности за происходящее со мной, – значит вернуться в детское переживание «если со мной это происходит – значит, со мной что-то не так». Испытать стыд, которого вы так старательно избегали, и обнаружить, что не так уж вы и невинны. Учитывая, что психика ищет именно невинности, адекватной и обоснованной тогда, когда мы были детьми, избегание ответственности спасительно. Нужно много, очень много ресурсов и поддержки, для того чтобы перестать во всем винить партнера (как фигуру травмирующего родителя) и опереться на собственную взрослость, для того чтобы действительно покончить со старыми переживаниями.

Наша взрослая задача – не в том, чтобы удовлетворить наши детские отчаянные нужды, а в том, чтобы научиться жить с тем, что они не были и не будут удовлетворены.

Это огромное, необратимое горе. Можно ли винить нас, что мы всеми силами стараемся его избежать?

Поэтому стратегии жертвы инфантильны и способы ее адаптации к отношениям и заботы о себе тоже инфантильны. Самая частая стратегия жертвы в нарциссических отношениях – сбежать от того, кто считается насильником. Это не просто детская стратегия. Эта стратегия слишком похожа на то, в чем обвиняет жертва своего партнера.

Яна рассказывает о муже, долго, все первые встречи, практически не давая мне вставить слово. Я понимаю, что ей важно высказываться, важно чувствовать себя услышанной и понятой. Мне не сложно ее понимать: она говорит о том, что муж не обращает на нее внимания, увлеченный тем, что происходит с ним, и я рядом с ней чувствую то же самое. Она говорит о его холодности и равнодушии, о том, что ему неинтересна она сама, – и я чувствую то же. Она жалуется на категоричность его суждений, на то, что он ставит ей оценки, называя его «выраженным нарциссом» и «человеком без чувств». Рядом с ее жалобами на обесценивание мне сложно почувствовать себя ценной: не давая мне что-то для нее сделать, через несколько встреч Яна начинает говорить о том, что терапия идет как-то не так. А когда я обращаю внимание на то, что здесь у нее есть пространство для всех ее переживаний, что таким образом они находят себе место и выражаются, – говорит, что и так постоянно делится этим с подругами и от психолога ждала чего-то посерьезнее.

Для Юли важен страх: она живет в постоянном напряжении из-за того, что ее партнер постоянно сравнивает ее с бывшей девушкой, и это сравнение она проигрывает. Говоря об этом, она произносит фразу: «Мой прошлый мужчина носил меня на руках, с ним я понимала, что такое любовь».

Андрей женат на нарциссичной девушке, которая обвиняет его в любых трудностях, которые возникают у них в воспитании дочери. «Ты плохой отец», «если бы ты больше времени проводил дома», «ты ее балуешь», «ты мне не помогаешь в воспитании», «для тебя это все непрекращающийся праздник» – все эти упреки сыпятся на Андрея постоянно. Он же чувствует, что если бы жена справлялась со своими материнскими обязанностями, то никаких проблем у дочери бы не было. В этой семье идет необъявленная война за то, кто лучший родитель: открытая с одной стороны и тайная – с другой. При этом оба искренне радуются, когда второй допускает ошибку или не справляется. Все живут в постоянном напряжении и стрессе: война есть война. Дочь плохо спит ночами, закатывает истерики и никак не может научиться пользоваться горшком.

Отношения, в которых находится жертва нарцисса, нарциссичны с обеих сторон. У партнеров в таких отношениях одинаковая травма. Они оба стремятся к слиянию, которое наконец излечит старую боль, и они оба выбирают себе партнеров, которые могут воссоздать нужные декорации. Оба стремятся к однозначному признанию и принятию себя, страдая из-за недовольства или требований партнера. Оба обладают набором специфических шаблонов адаптации, которые делают человека уязвимым к критике и заставляют тратить все свои силы на того, кто критикует.

Жертва отвергает своего партнера не реже, чем отвергают ее. Ему не нравится то, как она разговаривает, – она отвергает его потребность в том, чтобы иметь достойного партнера на важных мероприятиях. Он обесценивает ее хобби – она не замечает его усилий на работе, которые он прилагает, чтобы обеспечивать семью. Он изводит ее требованиями порядка и чистоты – она считает его маньяком, выполняя его просьбы с гневом и страхом, неспособная прислушаться к тому, чего он хочет на самом деле.

Отношения между Ланой и Егором выглядят, на первый взгляд, как отношения насильника и жертвы: для Егора важна чистота, и Лана вынуждена большую часть своего времени проводить за уборкой, потому что капля воды на зеркале в ванной способна привести в лучшем случае к нотациям, в худшем – к скандалу. Лана мучается в этих попытках сохранить чистоту и не нарваться на агрессию партнера, и ее мученичество очевидно всем, включая Егора. Он действительно нарциссичен, и непослушание вызывает у него пугающий Лану гнев, это правда, но злится он не только потому, что она не вынесла мусорное ведро или не заправила постель. Несмотря на измученное лицо и отказ от того, чтобы проводить время вместе, по причине ее усталости (а это пассивная месть), она все равно не делает того, о чем он ее просит. Мусор все равно не вынесен, постель все равно не заправлена. Прежде всего Егор бесится потому, что Лане по большому счету его потребности не важны: она выполняет механическую работу, чтобы измучиться и иметь право обижаться на него и отказывать ему, не разбираясь в том, что для него действительно важно. Это такое пассивное отвержение, в котором нарциссические черты характера вырастают в разы.

Лана провоцирует нарциссизм Егора – если он не будет выглядеть маньяком, то и она не будет выглядеть невинной жертвой. Поэтому она игнорирует требования Егора (он просит, чтобы дома были чистота и порядок, она же делает из квартиры операционную, в которой порядка так и не появляется, потому что она устала). Егор изводит ее прямо. Лана пассивно-агрессивна.

Отношения, в которых находится жертва нарцисса, мазохистичны с обеих сторон. У обоих партнеров есть трудности с выражением своих чувств напрямую, оба не умеют полноценно о себе заботиться, оба склонны самоутверждаться за счет другого, поскольку возможность реализовываться утеряна. Мазохизм и нарциссизм всегда ходят рука об руку: это две больные формы адаптации, два стереотипа, которые вытекают из невозможности в раннем детстве быть такими, какие мы есть. Если говорить очень грубо, в нарциссических отношениях нарцисс тот, кто больше пользуется нарциссическими стереотипами – грандиозностью, социальным восхищением, публичностью, а жертва – тот, у которого больше мазохистических паттернов: терпеть, страдать и ухудшать свою жизнь так, чтобы и остальным было плохо. Обычно эти паттерны меняются, хотя есть излюбленные. В истории выше Лана – мазохист, который нарциссично считает себя абсолютно правой, а Егор – нарцисс, который мазохистично выносит свою роль домашнего тирана, хотя не получает от нее никакого удовольствия.

Эти стереотипы в поведении не говорят о чем-то необычном. Собственно, именно они и составляют большую часть современных отношений.

Травмы сошлись

У нарцисса и его жертвы одинаковая травма. Я считаю нарциссическую травмированность обоих партнеров основной, если не единственной, причиной начала и сохранения нарциссических отношений. Я не верю, что за деструктивность отвечает только один партнер (это касается отношений, а не разовых встреч или случайных контактов). Отношения – это пространство, которое возникает между двумя людьми, их общее поле, в котором находятся они оба. В отношениях размещается весь наш прошлый опыт, вся наша сложившаяся за время жизни личность – как же может быть, чтобы все это не имело никакого значения? Я уверена, то, что происходит в отношениях, держится на опыте каждого из партнеров и включает его личность, его сознательные и бессознательные потребности.

Ощущение себя пассивной стороной безопасно только на первый взгляд. Без возможности ощутить собственную ответственность мы теряем шанс измениться и лишаем нашего партнера надежды на более здоровые отношения. Отказываясь что-то делать – что-то настоящее, не имеющее отношения к играм и шаблонам травмированного человека, – жертва не меньше, чем ее партнер, поддерживает те самые паттерны, которые ее разрушают. А так как нарциссическая травма и нарциссические черты свойственны большинству современных людей, то в любых отношениях могут проявиться чувства и поведение, которые сделают эти отношения нарциссическими. Это тенденция даже не на уровне личности, а на уровне системы.